О холоде

О холоде

– Тебя искал Волак! – вот тебе и здрасьте. Ни зайти не дали, ни кофе выпить, ни мрачно взглянуть на всех, перехватили, проклятые, на пороге…

Подловили, значит!

– Подождёт! – я отпихнула Эйшу с пути, она даже задохнулась от возмущения, видимо, я и правда была очень уже бесцеремонна в своём порыве, но, видят мёртвые, она сама виновата – кто будет в здравом уме бросаться мне под ноги, да ещё и с утра?

– Он вызывал тебя уже трижды! – Эйша крикнула мне это уже в спину, голос её дрожал от отчаяния и испуга, а ещё от того нервного напряжения, которое свойственно лишь обиде: никогда не быть ей такой как я!

Волак редко кого вызывает. И ещё – он мне многое прощает, я его ученица. Да, конечно, став начальником, он учит меня работать по-другому, но прежде-то, прежде! Нет, господин Волак, хорошо помнит ваша Ниса что вы и сами были довольно грубы!

Ниса помнит, а Эйша нет. Но мне плевать на Эйшу. Мне вообще плевать на живых – моя работа связана с мёртвыми, они не виноваты, уже настрадались, остаётся лишь провести их последними путями.

В каждом доме живёт хотя бы тень. Да, зачастую столь слабая, что её лишь краем глаза и заметить можно, но живёт! А если тень крепнет, если вспыхивает и в ней, в глубине её что-то о прошлом, то и вовсе беги! Не поможет никакой уговор.

Под внимательно-обиженным взглядом Эйши я сняла пальто, причесалась, хотя волосы и без того лежали в порядке, даже подправила сбившуюся помаду.

Нет, если бы не такая встреча, я была бы уже в кабинете Волака, честное слово, но он сам виноват, и я капризничаю.

Я имею право на каприз!

– Вот теперь иду, – но виновато-рассерженный и в то же время забавно-испуганный вид Эйши в зеркале раздражал. Она была такой нелепой, что портила мне удовольствие от созерцания своего живого ещё лица в зеркале.

Пришлось свернуться, чтобы совсем не раздражаться и постучаться в ближайшие же минуты к Волаку.

Я пришла не сразу, чтобы Волак понял, что я опаздываю к нему. Да, можно было ворваться минута в минуту, продемонстрировать свою преданность его делу, но кому, во имя чего это надо? Я лучше многих знаю, что такое смерть, так почему мне унижаться в жизни, подобострастно вскакивая к назначенной минуте в кабинет?

Что ещё мне сделать? Обойдётесь, все вы, живые, обойдётесь!

– Доброе утро, – Волак был умён, и повышение не отняло его умственных способностей в отношении подчинённых. – Я рад, что ты здесь, Ниса. Сегодня поедем вместе.

Вместе? Волак не ездит давно по адресам – это не его уровень, он ведь выше меня по рангу и может позволить себе…что он вообще делает? Формирует какие-то отчёты из наших, в том числе и моих отчётов?

Если честно, я слабо представляла себе его работу – да и зачем? Повышать он меня не повышал, я, мол, плохо схожусь с живыми, а ко мне не лез. Так чего я полезу?

А теперь приплыли – вместе!

– А что, лишний вес не даёт покоя? – я не должна была этого говорить, это было даже для меня грубо, но всё равно сказала.

Невыносимая Ниса! Себе же невыносимая…

– Считай меня контролем, – он усмехнулся. Он не обиделся, а чего ему было обижаться на свою же тень? Он учил меня, он сделал меня такой, так чего же ждать?

– А что, сомнения? – я не сдавалась. Я не люблю работать с кем-то, работа со смертью предполагает больше тишины, чем голоса. И всё же, всё же…

– Разумеется, нет. Но хороший начальник всегда готов прийти на помощь своему сотруднику.

Напомнил, да, слегка, но напомнил всё же, что я его сотрудник. Но да ладно, я уже выросла из иллюзий и мне на своём месте комфортно.

Я заставляю себя так думать, потому что иначе нужно искать новое место.

– Когда выдвигаемся? – я спросила самым скучным голосом. Он начальство, но он живой, а мне что живые? Я работаю с мёртвыми.

– Сейчас, если у тебя нет срочных дел.

Можно было попытаться изобразить деятельность, но если Волак искал меня уже трижды, то, вернее всего, и о делах моих уже справился, а из дел у меня только текучка – шесть вызовов на ближайшие три дня с небольшими активностями призрачных сил.

Это мало для сотрудника с моим опытом, это рутина.

– Сейчас так сейчас, – я не стала отвечать по поводу срочности дел, в конце концов, это не так и важно, какая может быть срочность? Я к мёртвым не опоздаю никогда, а вот к живым, которые внезапно выяснили, что живут бок о бок с мёртвыми…

Но это не моя вина. Внимательнее надо быть! Нельзя списывать странный шум на один ветер, остановку часов во всём доме на плохие батарейки, а неожиданный холод, которого прежде не было, на бессовестность погоды.

Призраки слабы. Для того, чтобы проявиться, им нужно либо уйти на состоянии шока и боли, либо в ярости, либо долгие и долгие годы набираться сил, питаясь жизненной силой.

Волак не обманул. Он не стал тянуть время, поднялся из-за стола, направился к дверям. Пришлось возвращаться за пальто. Эйша, встретив меня, попыталась, было, выяснить, куда я, ведь срочности не планировалось, но я взглянула на неё так ласково, что она в испуге отшатнулась.

То-то же!

В машине, а Волак не позволил бы себе, словно рядовому сотруднику, отправиться на городском транспорте, было неуютно и непривычно. Лично я часто пользовалась метро, автобусом или шла пешком, если дальность адреса не была очень уж катастрофичной. Свежий запах кожи придавливал и заставлял меня жаться к краю, как чужой.

Хотя с чего это «как»? чужая и есть.

– Что ты помнишь о матери? – неожиданно спросил Волак и я поперхнулась собственной неловкостью и взглянула на него, надеясь, что ослышалась.

Но не ослышалась. Он задал мне вполне конкретный вопрос и ждал такого же конкретного ответа. Как жаль, что за такие вопросы я не могу бить морду – это большое упущение цивилизованного мира! Волак лучше других знает, что помню я только муть её образа.

Люди умирают каждый день, каждый час, каждую минуту. Таков закон нашего мира. Болезни и аварии, естественная смерть и собственная глупость, но смерть за углом – и я не вижу смысла дорожить этим фактом: его следовало бы и вовсе пустить под ноги ковровой дорожкой и идти, идти…