О плохих приметах и черных кошках

О плохих приметах и черных кошках

Все началось в Новый год. Майя Левина была в этом уверена. Ведь еще тридцать первого декабря ничто не предвещало беды, а жизнь казалась прекрасной и беззаботной.

Праздник Майя встречала, как и положено, в кругу семьи. В гости нагрянули родители, жених Витя давно и прочно прижился в ее квартире на правах будущего мужа, с сестрой из Екатеринбурга и ее семейством чокнулись бокалами еще в десять вечера при помощи доброго дядюшки Скайпа… Потом включили телевизор и принялись лакомиться салатами и рыбой, а на кухне дожидался своей очереди «Наполеон». И пусть Майя хотела бы встретить праздник иначе, может, на экстремальном курорте или, наоборот, в теплых странах, но… как-нибудь в другой раз. Зато мама довольна.

Так что когда под родной голос президента мама провозгласила «Выпьем за то, чтобы провести год так же замечательно, как и встретили!», Майя охотно подняла бокал.

Но пожелание сбылось с точностью до наоборот.

Тихим праздничным утром ее разбудили звуки скандала. Майя вскочила с кровати как ошпаренная и прислушалась. Кричал папа.

— Иждивенец! Бездельник! Так я и знал, что ты собираешься жениться из-за квартиры! Удобно, да, — кормят-поят-обслуживают, а через полгода квартира отходит Майке по наследству, и все — совместно нажитое имущество! Отсудить раздел… Как я раньше тебя не раскусил? Чтоб ноги твоей здесь не было!

— Да какое имущество! Наследство вроде в него не входит… Тьфу ты! Петр Алексеевич! Да я даже не думал жениться ради квартиры! Я Майю люблю и… — оправдывался Витя. Майя поспешно оделась и выскочила в гостиную.

— Конечно, все вы любите, пока на вас квартиру не зарегистрируют! Чтоб я тебя возле моей дочери больше не видел! — гремел папа. Мама беспомощно лепетала что-то, металась от одного к другому, но ее не слушали. В углу безмятежно переливалась гирляндами елка.

— Папа! — закричала Майя. Ее взбесила даже не внезапная подозрительность отца, а то, что он пытался приказывать Вите.  — Может, ты не будешь решать за меня? Я взрослый человек, мне двадцать четыре года, я могу выйти замуж за того, за кого хочу! Какая муха тебя укусила?

— Взрослый человек? — Одутловатое лицо отца побагровело. — Так… Ладно! Смотри только, вспомнишь, что я говорил, да поздно будет! Уходим, Ирина! — скомандовал он. — Здесь  живут взрослые люди, которым наши советы побоку!

Он вылетел в коридор. Стукнула дверь одежного шкафа. Майя растерянно посмотрела на мать.

— Что случилось?

— Да я не знаю, как-то слово за слово… — Мама заморгала. — Не спорь с ним, Майечка, ты же знаешь, он если злится, каждое лыко в строку. Я попробую его утихомирить. Я позвоню!

И она тоже бросилась в коридор. Минуту спустя входная дверь хлопнула с такой силой, что под потолком печально зазвенели стеклянные подвески люстры. Майя и Витя остались одни.

— Что случилось? — ошеломленно повторила Майя, окидывая взглядом развороченную постель на разложенном диване, где ночевали родители, и такое нелепое в эту минуту праздничное убранство комнаты. Потом посмотрела на Витю. Жених выглядел не менее ошарашенным.

— Понятия не имею, веришь? — выдавил он. — Обсуждали свадьбу, думали, в какой загс лучше — по твоему месту жительства или по моему… Ну и как-то перешло на квартиры, прописку, и…

Майя бессильно опустилась на мягкое одеяло.

— У меня и в мыслях не было, веришь? — оправдывался Витя. — Да плевать на квартиру! Да не прописывай меня, если твоему отцу так спокойнее будет! Ты же сама не хочешь жить с моими родителями, а больше у меня негде…

— Ты ни при чем, — пробормотала Майя. — Папа — он иногда… Ладно, проехали.

Мама позвонила поздно вечером.

— Отец мириться отказывается, — сообщила она трагическим шепотом. — Говорит, что ноги его больше в твоем доме не будет. Жди, доча. Не может же он психовать всю жизнь.

Второго января Майя с тяжелым сердцем поехала на работу, наивно надеясь, что неприятности скоро закончатся. Но не тут-то было.

— Продажи электроники падают, ситуация в стране нелегкая, — заявил директор магазина, созвав менеджеров по продажам к себе в кабинет. — Так что нашу точку будут закрывать. Вы простите, — вздохнул он, глядя на вытянувшиеся лица парней и девушек с бейджиками крупной сети, торгующей электроникой, — но мне самому приказ спустили сверху… Придется уволить половину из вас. Остальных переведут в другие торговые точки.

Вот черт. Майя принялась судорожно вспоминать, где расположены остальные магазины сети. А жаль, добираться туда будет не так удобно… Она не сразу услышала свою фамилию.

— Что?..

— Ты в списках на сокращение! — прошипела на ухо товарка по торговому залу. Майе показалось, что пол закачался под ногами.

— Но почему я?

— Ну извини, Левина, — чуть раздраженно бросил начальник. — Сама понимаешь, смотрели по общим заслугам, по трудовым, а у тебя один выговор и куча жалоб от клиентов. Напишешь заявление по собственному, дело уже решенное.

Вот черт. Черт-черт-черт. Больше в голове не оставалось ни единой мысли. А жить теперь на что, пока не найдется новая работа? Нет, голодать не придется, Витя нормально зарабатывает, но… но. С Новым годом, как говорится, с новым счастьем…

Домой после работы идти не хотелось. Майя забрела в небольшую кафешку с забавными шестиугольными столами и скалящимися со стен огромными пластмассовыми снежинками и долго пила там кофе, роняя слезы в невкусную растворимую жижу. Когда она наконец нашла в себе силы подняться со стула и побрести к троллейбусной остановке, было уже темно. Отовсюду сияла новогодняя иллюминация, с рекламных щитов таращились бессмысленно-радостные Деды Морозы, витрины магазинов украшали елки  и гирлянды, странным образом гармонирующие с подтаявшими сугробами на тротуарах…

Замызганный троллейбус подполз к остановке только через час. Майя успела продрогнуть насквозь, в горле уже першило, и это почему-то ни капли не удивляло. Как и то, что именно ее из всех людей на остановке троллейбус умудрился забрызгать грязной талой водой из лужи на обочине. Не везет — так не везет во всем.