Об одном звонке

Об одном звонке

– Ты будешь работать или в стену смотреть?

Голос пугает Киру. Ей-то чудилось, что она всего лишь на секундочку отвернулась от экрана, а оказалось, что Филипп уже заметил. Да, точно заметил и его вопрос относится к ней самым прямым образом.

А всего-то хотелось на мгновение оторваться, улететь далеко-далеко, но улететь осмысленно, а не как всегда. Не вышло и Филипп злится. Нет, он не кричит, не угрожает уволить её тут же, он просто задаёт вполне невинные вопросы таким убийственно-змеиным тоном, что невольно хочется свернуться в комочек или хотя бы опустить голову.

– Простите! – но нужно работать. Или делать вид. Нет, долго изображать бурную деятельность не получится, но хотя бы компьютерные строчки перестанут растекаться перед глазами, хотя бы Филипп станет смотреть не на неё.

Впрочем, Филипп ли он? Кира сама слышала, как одна рыжеволосая, незнакомая девушка называла его Владом, а вот её собственный предшественник назвал его Яном. Слишком много разных имён для того, чтобы не заподозрить неладное, но Кира была глупа.

Хотя почему – была?

Когда она пришла устраиваться в это серое, совершенно неприметное здание, скрытое за невзрачной вывеской «Мир подушек», она была точно такой же как сейчас. разве что более радостной.

Нет, мир подушек тут и правда был. Разные по мягкости и объёму, они образцами покоились на прилавках, но больше прозябали картинками в каталоге. Всё это было на деле фасадом, за которым скрывалось совсем не желание какого-то доброго человека принести гражданам спокойный сон.

Совсем нет! Если миновать главный зал с двумя вертлявыми оборотистыми и хваткими консультантами, то можно было оказаться в полуподвальном помещении, правда, для этого пришлось бы выцепить в невзрачном зале под цвет стены окрашенную дверь. Но зато если бы это кому-то удалось сделать, если бы кто-то догадался открыть эту дверь, то легко оказался бы на вершине лестницы.

А там ниже, ниже, через полусырой подвал, в широкую, неожиданно ярко освещённую комнатёнку, за которой не меньше десятка человек трудятся денно и нощно. Трудятся за компьютерами, зажимая меж плечом и ухом телефоны, услужливо предоставленные через очередного многоимённого Филиппа.

Над чем трудятся? Кира очень хочет делать вид, что не понимает. Но куда там? Зарплата, которой её заманили на должность рядового менеджера, была столь привлекательной, что на первых порах Кира проглотила и невзрачное здание, и тайную дверь, и даже лестницу…

Потом, конечно, совесть пыталась её давить, как назло подкидывая бесконечные новостные сюжеты то по телевизору, то по радио, то в ленте мессенджера. И всё, как специально, об одном – там обманули, прикинулись, позвонили, тут перевели последнее, да ещё и кредит взяли…

Схем было много. Каждый из них работал на своей, оттачивал, а очередной Филипп, не называющий никого по имени, и сам требующий не называть себя лишний раз, каждого время от времени корректировал.

Самое главное – не задавать вопросов. Кира не задавала. Откуда брались номера и фамилии с именами абонентов? Кира не спрашивает.

Какой алгоритм для отбора потенциальных жертв? Кира не спрашивает.

Куда уходят деньги? Кира не спрашивает. А ещё – отчаянно хочет не понимать, что совершает откровенно дурные поступки. Когда Филипп, весь такой вежливый и обходительный, да такой галантный, что она, грешным делом подумала, что он с ней флиртует, намёками дал ей понять о будущем поле деятельности, был у неё порыв встать и уйти.

Но мягкость Филиппа тотчас обернулась колючей змеёй.

– Кира, вы ещё не слышали свой процент.

– Вы преступник! – она смотрела на него тогда со всей праведностью гнева, в душе её поднималось что-то такое светлое, прямиком из детства.

– Всего лишь предприниматель, – его её слова не тронули. Он умел видеть людей. – Кира, подумай, какие у тебя риски? Телефоны подставные, номера оформлены так, что никаких концов не найдут. А то, что мы делаем… что ж, все что-то делают. Мы не больше преступники, чем другие.

Всё в Кире кипело от бешенства, но она почему-то стояла и слушала, а не бросилась вверх по лестнице с громогласным обещанием позвонить в полицию.

А потом Филипп, добивая её, назвал процент. Позже, конечно, Кира поняла, что процент шёл от завершённой сделки, а она не знала всей полученной суммы. Не могла знать. Но не спрашивала.

А Филипп убеждал. Нет, мол, дорогая Кира, ничего страшного в наших действиях. Считайте, что это вообще проверка на бдительность родственников. Или органов, сами, дорогая вы наша, понимаете каких. И потом – все деньги пойдут на благие цели. И вообще – это всегда было.

Позже Кира захочет забыть о том, что соглашалась. Ещё не согласившись работать вслух, она как-то вдруг изменилась внутренне, даже неожиданно для себя, и принялась с ним соглашаться. Да, мол, ничего страшного.

– Никаких рисков для тебя лично, – убеждал Филипп.

В конце концов, у Киры мелькнула глупая наивная мысль, которой она попыталась оправдать своё решение: «поработаю пару месяцев, да уйду, может и заработаю».

– Если не получится, получишь отступные. Для этого надо иметь талант, мы понимаем, что не всем, так сказать, дано…– Филипп подтвердил тогда её мысли.