Обездоленные пташки

Обездоленные пташки

Глава 1

Уже довольно немолодой сероглазый мужчина, почтительно тронутый обильной проседью в некогда густых каштановых волосах, проснулся погожим пятничным утром последнего декабрьского дня в чудесном и мечтательном настроении, невольно ожидая от кануна нового года чего-то неуловимо-волшебного, чего-то такого, чего ожидают люди в этот светлый праздничный день, даже если никаких явных предпосылок для этого не обнаруживается.

Поднявшись с жестковатой от времени односпальной кровати и оторвав от настенного календаря предпоследний листок, Антон Михайлович неспешно привёл себя в порядок, заварил на кухне чашку сладчайшего какао, сел за небольшой прямоугольный стол и, глядя из окна, с приятным любопытством стал наблюдать за своими подопечными – серо-коричневыми воробьями, желтобокими синицами и сизыми голубчиками, что к этому часу уже благополучно облепили тощие ветки оголённых кустов, а также беспокойно бродили под ними в ожидании привычного кормления, которое сердобольный «орнитолог» затеял ещё с конца ноября и организовывал обязательно и каждодневно, участливо помогая пернатым созданиям пережить снежную и морозную зиму.

Допив вскоре свой сладкий напиток и тщательно вымыв чашку, худощавый мужчина вернулся в комнату и присел на корточки в углу у открытого деревянного шкафа, на нижней полке которого находились разноцветные целлофановые пакеты с птичьей провизией. Рассыпав слоями по двум небольшим пластиковым ведёркам различные крупы, семечки и зерно, Антон Михайлович всё аккуратно перемешал пластмассовой ложечкой и вынес ведёрки в прихожую, где тут же надел нелепого вида серую вязаную шапку, накинул такого же цвета старенькое пальтишко и, всунув ноги в потёртые коричневые ботинки, вместе с ведёрками с рыхлой смесью покинул квартиру, что располагалась на первом этаже пятиэтажного дома из желтовато-красного кирпича.

Сразу же после того как мужчина попал из блёклого узенького подъезда под косые солнечные лучи, зеркально отблескивающие от снега и назойливо слепящие, встретила его своими недовольными и корящими возгласами пожилая соседка, что жила этажом выше, прямо над квартирой Антона Михайловича.

– Снова выполз свою ораву крикливую кормить? – стоя у заснеженной скамейки, выпалила она.

– Они тебе так мешают? – невольно прищурив глаза, слегка обиженно произнёс Антон Михайлович.

– Все ведь окна обгадили! Ты мне стёкла мыть будешь? Да и верещат уже с раннего утра, ишь, какие прыткие!

– Вот что ты за старая карга такая, Софья Павловна? Радовалась бы, что можешь ещё слышать птичий свист да под солнышком ковылять, а не в могиле сырой лежишь, уж ведь годы-то не юные… тьфу на тебя! – неожиданно строго подытожил мужчина и про себя добавил: «Падлюка этакая!»

– Ох, ты ж какой бес! Это я-то старая карга, это я-то ковыляю? – гневно вскрикнула оскорблённая женщина и продолжила выражать своё недовольство уже не птицами, а хамским к ней отношением, однако Антон Михайлович более не обращал на неё никакого внимания и целенаправленно ступал короткими шагами по заснеженной широкой клумбе, что отделяла дом от асфальтовой пешеходной дорожки, аккуратно пробираясь сквозь безлистные серо-зелёные ветки кустов к опустевшим за вчерашний день кормушкам и пластиковым коробочкам на земле.

– Гули-гули-гули-гули, гули-гули-гули-гули, – стал он подзывать суматошно вспорхнувших пташек и щедро рассыпать по кормушкам приготовленные угощения, после чего утрамбовал ботинком снег под кустами и высыпал на то место ещё корма для голубей, которые в силу своего веса и размера не могли усидеть на тонких веточках и проникнуть в небольшие фанерные домики с крышами.

Далее Антон Михайлович, всё ещё разумно игнорируя непрерывные причитания сварливой соседки, возвратился в квартиру и некоторое время, глядя в кухонное окно, с добродушной улыбкой наблюдал за тем, как бойкие воробьи нагло выталкивали друг друга из кормушек, а нахохлившиеся голуби ворчливо топтались под кустами, усердно разбрасывая по сторонам своими розоватыми лапами рыхлую массу и выискивая в ней приглянувшиеся им зёрна и семечки. И только белощёкие синицы сдержанно сидели на ветках и безмятежно клевали продолговатые кусочка сала, подвешенные на тонких проволоках ещё накануне. Затем мужчина необходимо сварил себе обычной овсяной каши на молоке, неторопливо ею позавтракал и, снова посмотрев из окна на чудесную солнечную погоду, решил непременно отправиться на прогулку, тем более что на центральной площади, недалеко от которой он и проживал, прямо в эти часы должна была начаться новогодняя ярмарка, ознаменовывающая открытие традиционных предрождественских базарчиков.

Глава 2

Лёгкий морозец милосердно пощипывал Антону Михайловичу нос и щёки, а от свежего воздуха дышалось легко и свободно, однако редкие порывы ветра, внезапно вырывавшиеся из открытых переулков, всё же шаловливо залетали за поднятый воротник пальто и бесцеремонно похлёстывали шею и горло.

«Шарфик бы мне прикупить, – справедливо напоминал себе мужчина, неспешно шагая по узкому тротуару мимо кирпичных домов старого города, – да и парочка новых кормушек не помешала бы пташкам моим, зима ведь ещё бог знает когда закончится».

Свернув вскоре на широкую центральную улицу, выложенную плоскими брусчатыми камнями и ведущую прямо к продолговатой площади, в центре которой величаво возвышалась пышная ёлка с огромными синими и красными мерцающими снежинками, Антон Михайлович тут же очутился среди ярмарочных приземистых домиков и с лёгкостью уловил исходящие от них характерные веяния свежей выпечки, ароматы острых и душистых пряностей, а также ни с чем не сравнимые запахи приготавливаемых в эти самые минуты пахучих шашлыков.

«Неужто Масленица? – рассеянно озираясь по сторонам и стараясь не наскочить на кого-нибудь из многочисленных прохожих, беспорядочно снующих вокруг, шутливо удивился он. – Рановато ещё…»

Прошагав около сотни метров вдоль импровизированных мясных, блинных и шашлычных, Антон Михайлович благополучно вышел к площади, по краям которой также располагались похожие низенькие домики с откидными прилавками. Здесь же уже совсем не пахло ни варёной кукурузой, ни запечёнными картошками, ни рыбной ухой, ни наваристыми мясными бульонами. Местом вокруг площади по большей части завладели одни ремесленники, предлагавшие потенциальным покупателям свою оригинальную продукцию: изделия из обожжённой глины, вязаные покрывала и пледы, мелкие металлические и серебряные вещи, украшения из янтаря и полудрагоценных камней, плетёные корзины и коробы разных форм, кожаные браслеты и бусы, деревянную кухонную утварь и прочее неисчерпаемое имущество. С интересом осмотрев ассортимент нескольких лавочек, мужчина подошёл к одной из тех, где торговали вязаными вещами. Остановив вскоре свой выбор на нескольких моделях широких шарфов, Антон Михайлович взял один из них в руки, потёр его пальцами, после чего приложил к шершавой щеке и недоверчиво произнёс, обращая свои слова к озябшему продавцу – молоденькому красноносому пареньку: