Оборотни Сиэтла. Обитель соблазнов

Глава 1. Один квадратный дюйм молчания

Сейчас

Отчаянное трепыхание сердца, казалось, ощущалось везде: в висках, рёбрах, коленях, и даже во рту, где разбухший от удушливых хрипов язык не мог протолкнуть крик. Я летела в темноте, не разбирая дороги, врезалась в деревья, нещадно получала ветками по лицу.

Сзади раздался волчий вой. Пробирающий, смертоносный, и такой близкий, что в голове вспыхнула единственная мысль: «Я умру». Вот так по-дурацки.

Кроссовок зацепился за выступающий корень, и я кубарем полетела в папоротниковое море. Сырая земля и листья забились в ноздри. Я вскрикнула, жалко поползла в сторону поваленной коряги и вжалась в неё спиной. Всё, отбегалась. Два ярко-желтых глаза зажглись в ночи, словно огни святого Эльма, только надежду на спасение они не обещают. Скорее погибель. Огромный буро-коричневый волк, очертания которого я едва различала при свете луны, выступил из лесной чащи на поляну. Зверь во истину громадный, таких волков не бывает, либо в школе мне безбожно врали. И откуда здесь, в заповеднике Хох, это чудовище? Я нервно засмеялась.

То есть, лев тебя не смутил, Китти? Только долбаный волк? «Ну, да, — мысленно возразила сама себе, — лев мог и почудиться, а вот волк сейчас смотрит на тебя плотоядным взглядом и наверняка представляет, какая ты на вкус».

15 часов назад

Внедорожник лихо вошёл в поворот, едва не зацепив крылом огромной ствол тиса. Обри завизжала, как сирена, но тут же рассмеялась:

— Полегче, Джейк! Ты не на гоночной трассе!

Джейк, наш водитель и по совместительству лучший друг, самодовольно хохотнул:

— У меня всё под контролем, леди.

— Смотри мне, — пальцем пригрозила Обри. — Я не собираюсь умирать, пока что-нибудь не съем.

— Тебе лишь бы живот набить, — я легонько толкнула Обри в бок и закатила глаза. — Мы час назад останавливались на заправке.

Подруга нахохлилась, демонстративно погладила свои пышные бёдра и тоном, не терпящим возражений, сказала:

— Я не собираюсь становиться такой же тощей, как ты.

Обри обожала своё тело, могла подолгу любоваться отражением в зеркалах примерочных торгового центра и хвалить бразильские гены, из-за которых унаследовала великолепный зад. Мне до её форм было далековато.

Джейк свернул на парковку для туристов и ловко втиснул свой огромный Шевроле Тахо между двумя легковушками.

— Всё, на выход, леди, — он манерно поклонился, приглашая наружу.

Мы с Обри расхватывали сумки, Джейку всучили самое тяжёлое: палатку и рюкзак с дровами, местные продают их втридорога. Расплатившись за парковку, направились по популярному маршруту в самую чащу леса Хоха, нареченного «дождевым». Годовых осадков здесь выпадает больше, чем во всём штате.

Я давно ждала этот отпуск. Работа в похоронном бюро, нашем с мамой семейном бизнесе, меня порядком угнетала, но я никак не могла вырваться из общества покойников. Мама постоянно давила на то, что без меня ей не справиться, и я, скрепя сердце и запрятав желания, продолжала помогать поддерживать бизнес, доставшийся от отца. Он ушёл ещё до моего рождения, я его никогда не знала, только фотографии видела. Густой копной каштановых волос я однозначно обязана ему, потому что мама у меня типичная жительница Аризоны: светловолосая, загорелая.

Мама говорит, отец хороший человек, но судьба распорядилась так, что остаться с нами он не мог. Его предки не одобрили их союз, видите ли. Меня злило это лет до пятнадцати: ну как можно бросить семью? Если любишь? Но мама настаивает, что никаких обид на него не держит, и потому я смирилась с её необъяснимыми чувствами к человеку, фотки которого она бережно развесила в своей спальне. Нездорово, но как есть.

— Кит, чего ты копаешься? — Джейк обернулся проверить, где я застряла.

А притормозила я возле лужайки папоротников, среди которых пестрели бело-розовые шапочки астранции. Цветы напоминали крупные жемчужины в изумрудном море, а мох, свисающий тонкими нитями с ветвей громадного дерева, придавал месту таинственной сказочности. Будто я попала в страну фей и эльфов. Мне всегда нравился лес, а вот друзья предпочитали поездки в Каскадные горы. Парк Олимпик, куда входил Хох – моя идея, и в кои-то веки Обри и Джейк уступили.

— Сейчас, — отмахнулась я, вытаскивая телефон из кармана джинсов. — Хочу сделать кадр.

— Боже, Кит, там ещё столько травы по дороге до кемпинга будет, — Джейк нетерпеливо топтался на месте.

— Всё-всё, идём.

Я догнала друзей, отвесив Джейку шутливый подзатыльник, на что товарищ состроил рожицу. До кемпинга, где можно установить палатку, нужно идти с полчаса. Изредка нам встречались туристы, фотографирующиеся на фоне исполинских мшистых стволов или выныривающие с лесных троп. Погода сегодня радовала, солнце прорывалось сквозь плотно сцепленные кроны и наполняло лес волшебным сиянием. Но к вечеру синоптики обещают дождь.

Кемпинг оказался забитым отдыхающими, хорошо, что Джейк забронировал всё заранее. Обри занялась продуктами, я расстелила покрывало и развела костёр, а Джейк озаботился установкой палатки.

— Ну, рассказывай, дорогуша, — заявила Обри без прелюдий. — Как покойники поживают?

— Чёрт, — я едва не уронила полено на ногу. — Обязательно об этом?

— Мне интересно. До сих пор не могу забыть историю про миссис Хадсон.

— Какую историю? — оживился Джейк, выглянув из-за кучи мятого оранжевого брезента. — Ты мне не рассказывала!

— Да это не очень смешно, вообще-то, — попыталась отвертеться я, но Джейк замотал головой.

— Раз уж Обри не может забыть, то я точно хочу знать.

Ох, блин... Я вспомнила детали случая двухнедельной давности, и тут же глупо захихикала. У нашей уборщицы Абигейл был день рождения. Её сын заехал в бюро, вручил букет и откланялся. Абигейл пошла в мамин кабинет за вазой, та оказалась испачканной. Она её отмыла, начистила до блеска, и поставила букет на самом видном месте в клиентском зале. Когда мама пришла и увидела вазу, то чуть не хлопнулась в обморок. Как сейчас помню её тихий замогильный голос: «Абигейл, где миссис Хадсон?». А миссис Хадсон оказалась смыта в недра канализации со всеми вытекающими...