Обреченный

Начало.

Из небольшой избушки, на краю старой забытой деревушке, сквозь снежную метель, пробился тоненький лучик света, столь скудный, что его едва ли можно было разглядеть. Избушка эта была скорее даже не изба, а землянка. Из за метели ее так закидало снегом, что она почти сравнялась с землей. 

Внутри этой землянки, было ровно столько места, как оно казалось снаружи, а именно не много. В углу занимая половину пространства стояла печь, очень беленькая и ухоженная. Она излучала тепло и свет. Казалось что именно эта печь была сердцем этой землянки. 

В противоположном углу, возле небольшого деревянного стола на слегка скрипучем кресле качалке, вязала довольно немолодая уже женщина. Вязала она рукавички, довольно небольшие, явно не для себя, но для кого же?

• Глеб, сынок, ты уже спишь? - из под толстого одеяла выглянула небольшая головка мальчика, лет семи, русоволосый с черными большими глазками.
• нет, я не хочу, из за этой метели я весь день пролежал на этой печи, вот и не могу уснуть, может расскажешь мне сказку - женщина отложила спицы и наполовину готовую рукавичку.
• что тебе рассказать, ты все мои истории знаешь, по десять раз уже рассказывала, возьми вон книжечку и сам почитай. - Глеб нахмурил бровки.
• нет, не хочу я читать, те книжки мне тоже надоели - его мама нежно улыбнулась.
• тогда не вредничай, и ложись спать. - Глеб, лежа на животе, подперев голову руками, о чем то задумался.
• жаль что мы не можем видеть по ту сторону? 
• о чем это ты?
• ну ты знаешь, я о правь, мире предков.
• а зачем нам видеть навь, там ведь не просто предки, а мертвые души бродят, есть и плохие в их числе, которые не прочь принести несчастья.
• все равно, разве тебе никогда не было интересно взглянуть по ту сторону, я уже не говорю о стороне правь - мама немного улыбнулась, улыбкой любящей матери.
• для каждого есть свой мир, и для всего есть свое время. Не дано человеку попасть в навь, живым там не место. - Глеб перебил ее.
• ну а как же те легенды, в которых упоминались люди сумевшие переступить черту из яви в навь.
• но ведь это всего лишь легенды, сказки для маленьких мальчиков.
• тогда и все эти миры, тоже сказки. - мама пристально посмотрела на это возмущенное личико, которое она так любила.
• что то ты слишком за возмущался сегодня, уж непогода ли на тебя так действует.
• не хочешь говорить, ну и не надо - мальчик повернулся к стенке взял книжку зажег свечку и начал читать, не прошло и пяти минут как он уже спал, тем крепким сном который выпадает лишь на самые холодные и суровые деньки. 

Грохот и холодный ветер разбудил мальчика. Еще не проснувшись он не мог сообразить что происходит, пока холодная и твердая рука, не схватила его за ногу и не стащила на пол. На глазах Глеба еще осталась сонная пелена, сквозь которую он едва ли мог различить огромные, как ему тогда казалось фигуры. Двое мужчин ворвались в их дом. Мама лежала также на полу, возле колен второго мужика, он держал ее за прядь волос.

• Именем короля Всеволода - так прозвал себя король каннибалов - мы забираем этого малого, так велит закон - этот толстый мужик открыл рот наполовину заполненный гнилыми зубами, и очень громко засмеялся. - слышь брат. а баба то ничего, свяжи ка малого.
• я тебя понял брат - в ответ ему улыбнулся такой же толстый мужик. С собою у него имелась веревка, судя по всему было не много добровольцев идти с ними по своей воле. Глеб сопротивлялся, пытался укусить мужика за руку но тот его сильно ударил. Глеб на мгновение потерял сознание, когда оно к нему вернулось, перед его глазами открылась ужасная картина, его маму, самого ценного человека в этом мире, прижали к земле и пытались стянуть с нее одежду. Он заплакал, но ничего не мог с этим поделать, он был беспомощный. Мама посмотрела в его глаза, как не странно она нисколько не боялась, казалась она говорила ему “не бойся все будет хорошо”.
• ты посмотри какая, совсем и не брыкается, так ведь не интересно - мужик что держал ноги посмотрел на своего спутника - брат, подай ка мне ту кочергу - тот что связал Глеба поднялся и достал из печи тлеющую кочергу.
• вот брат держи - его гнилой рот искривился в довольной улыбке.
• посмотрим как ты сейчас запоешь - раскаленным концом мужик ткнул прямо в обнаженную грудь, раздался мучительный стон - вот теперь хорошо, чувствуешь брат как изгибается.
• да брат чувствую - глеб был разбит, он не мог шевельнуться, его тело не слушалось.
• сынок, прости меня - вдруг обратилась она к Глебу.
• ты что там мямлишь?
• мне кажеться что она просит еще жарку - тот прижег еще раз, но она лишь немного скривилась.
• я уверена сынок, что со временем ты поймешь зачем я это сделала - внезапно она обвила одного мужика ногами второго своими руками, и с нечеловеческой силой прижала к себе, белое пламя окутало их тела, неистовые крики доносились из этого пламя. 

Огонь так же быстро исчез как и появился, оставив после себя только обугленные тела. Глеб больше не плакал, он замер в каком то исступлении, он не мог до конца осознать что произошло, точнее он все еще не верил происходящему, сознание отрицало увиденное.

Из пепла что то начало вылазить. Это что то было черное и хрупкое, из собою оно тащило маленькое и тепленькое сердечко. Веревки связывающие Глеба сползли с него, будто бы и не были до этого затянуты.

Нечто подползло совсем близко, Глеб все так же сидел и не смел шевельнуться, вдруг оно заговорило, но голос был ему незнаком, он был хриплый и какой то скрипящий, даже режущий.

• вот возьми и съешь его - оно протянуло сердечко, которое пульсировало. - если ты хочешь жить, должен его съесть. - глеб молчал, увиденное им, почему то не вызвало какого отторжения, возможно из за всего что случилось он потерял силы что то чувствовать, или же всему виною был шок.
• нет...я не буду это ...что это вообще - замешкался Глеб.
• ты же хочешь отомстить за свою мать, или простишь им все это, выбирай ну же, время уходит - вдруг оно упало плашмя на пол рассыпавшись пеплом, но сердце не исчезло, оно продолжало биться. Глеб посмотрел на него, и в его голове промелькнула лишь одна мысль - месть. Он схватил сердце и откусил от него кусочек, оно показалось ему самый вкусным что он только пробовал.