Обряд на крови

***

Джинни Поттер не приходила в себя уже в течение двух суток. Целители госпиталя святого Мунго, во главе с Гермионой Грейнджер, которая ныне работала в отделении травм и была лучшей в своем деле, сделали все возможное, чтобы вывести ее из этого состояния и при этом не навредить ее еще не рожденному ребенку. Сейчас состояние удалось стабилизировать, но в себя миссис Поттер еще не приходила, и целитель Грейнджер считала, что, возможно, это и к лучшему. Госпиталь переживал сейчас не самые лучшие времена. Финансирования практически не было, поэтому зачастую не хватало даже самых элементарных обезболивающих зелий, не говоря уже о чем-то более сложном и состоящем из редких и дорогостоящих ингредиентов. Прошло уже двое суток с тех пор, как Гарри, сам не свой от шока, с обезумевшими испуганными глазами, громко крича на все приемное отделение вывалился из камина с Джинни на руках. Несмотря на замужество и беременность Джинни не собиралась забрасывать спортивную карьеру. Все пророчили ей великолепное будущее на этом поприще, а сама она получала колоссальное удовольствие как от самого процесса игры в квиддич, так и от побед, что приносила ее игра команде. Место игрока национальной сборной стало ее по праву и вполне заслуженно. Вместо того, чтобы первые пару лет отдыхать на скамье запасных, как это обычно бывает у всех новичков, тренер выпустил ее на поле в первой же игре и не прогадал. Она принесла команде победу, благодаря чему команда могла побороться за место в финале на чемпионате мира. Но вместе с толпами поклонников и фанатов, она так же приобрела завистников и откровенных врагов. Не было ничем неожиданным, что периодически Джинни портили форму или наоборот сменную одежду, спортивный инвентарь, а однажды на сборах в Голландии даже волосы выкрасили в зеленый пока она спала. Джинни, в свою очередь, в долгу не оставалась. То и дело кто-то из девушек щеголял с огромной плешью на голове, окруженной негустой седоватой шевелюрой, или с подбитым глазом. Со временем мелкие пакости и козни стали настолько редким явлением, что все о них практически забыли. Наверное, поэтому Джинни совсем позабыла о постоянной бдительности и не заметила во время генеральной тренировки перед решающим матчем, что с ее метлой кто-то хорошенько поработал. Стоило ей оседлать злополучное древко, как оно резко взмыло ввысь, стремительно набирая скорость, а потом просто выскользнуло из-под своего седока и умчалось в неизвестном направлении. Джинни, оставшуюся без точки опоры, стало неумолимо притягивать к земле, и с каждой секундой скорость падения увеличивалась. Все, что происходило за облаками, оставалось загадкой как для игроков, так и для тренеров. Поэтому, когда Джинни появилась в поле зрения, никто поначалу и не подумал о том, что нужно срочно предпринять что-то иначе она расшибется. Когда все же стало ясно, что это самый настоящий несчастный случай, на поле стали накладывать чары амортизации, но, то ли стресс так сказался на окружающих, то ли времени и правда было в обрез, так или иначе чары получились нестабильными и столкновение с ярко-зеленым газоном поля для квиддича прошло весьма жестко. Гарри, завидев все это, бросился вниз, перепрыгивая через лавки на трибунах, и в считанные минуты оказался рядом с женой. В это же время подоспели штатные колдомедики и вынесли неутешительный вердикт, что здесь никакой помощи оказать невозможно, и ее нужно немедленно доставить в Мунго. Недолго думая Гарри схватил Джинни в охапку и бегом понесся к ближайшему общежитию для квиддичных команд, чтобы по каминной сети переместиться прямо в приемное отделение госпиталя святого Мунго. Гермиона в последний раз посмотрела на подругу и, взяв историю болезни, вышла из палаты, направляясь в свой кабинет. Она сделала все, что могла. За прошедшие сутки она выложилась на все сто. Сейчас состояние Джинни напоминало сон, и главное она не чувствовала боли от множественных переломов, ушибов и ссадин. Но это было еще полбеды. Основная сложность лечения состояла в том, что Джинни была беременна, а в ее состоянии нельзя использовать многие известные чары и зелья. Она уже консультировалась по этому вопросу с коллегами из отделения планирования беременности и родов. Но все они придерживались мнения, что если не прервать беременность, то погибнут оба — и мать, и ребенок. Гермиона задумчиво опустилась в кресло, оперлась локтями о стол и принялась растирать виски пальцами, пытаясь хоть как-то облегчить головную боль. Ей в голову пришла невероятная по своей сути и весьма опасная мысль, которая быстро оформилась в идею. В дверь тихо постучали, и, не дожидаясь ответа, вошел Гарри. Гермиона вскинула голову и обеспокоенно смотрела на него, пока он медленно приближался к ее столу и садился в кресло напротив. Лицо его осунулось, под глазами залегли темные тени. Плечи ссутулились, а голова была опущена так низко, что, казалось, подбородок касался груди. Он тяжело вздохнул и, наконец, посмотрел на Гермиону. — Неужели больше ничего нельзя сделать? — тихо спросил Гарри. Гермиона покачала головой. — Гарри, мы сделали все, что в наших силах. Остается только ждать. Гарри закрыл лицо ладонями, и плечи его задрожали от беззвучных рыданий. Гермиона поднялась с места и, наколдовав стакан воды, нерешительно подошла к другу. Гарри словно не заметил ее. Сгорбившись, он не отрывал руки от лица. Слышно было лишь его прерывистое дыхание. Вдруг Гарри резко поднял голову и схватил Гермиону за талию, притянув ее к себе. Он уткнулся ей в живот носом, и его всхлипы сделались громче. Гермиона погладила его ладонью по голове. Сейчас он ей как никогда напоминал того самого маленького мальчика, который в одночасье потерял всех, кого любил, а не бравого аврора, в которого превратился за эти годы, прошедшие после войны. Она продолжала хранить молчание и гладить его по голове, ожидая, когда он успокоится и сможет выслушать ее идею, которая уже начала оформляться в конкретный план действий. Постепенно плечи Гарри перестали сотрясать рыдания, он громко шмыгнул носом и медленно отстранился от Гермионы, выпуская ее из импровизированных объятий. Он, казалось, смутился своей эмоциональной вспышки и отвернулся, с деланным интересом разглядывая трещинки на старой столешнице. Гермиона поставила перед ним стакан воды и обошла стол, снова усаживаясь в свое кресло. Гарри залпом выпил всю воду и отставил стакан. — Ты о чем-то хотела поговорить, — неуверенно начал он, — я слушаю. Если это будет касаться денег на лечение или каких-то редких, дорогостоящих ингредиентов для зелий, то я согласен оплатить все и даже больше, лишь бы Джинни и… — Он снова шмыгнул носом и замолчал. Гермиона тем временем достала из стола чистый пергамент и перо и нервно теребила его кончик, будто не решаясь озвучить свою мысль. Наконец она сделала глубокий вдох и начала: — У меня появилась идея. Она крайне опасная и трудно выполнимая. — Она замолчала и многозначительно посмотрела на Гарри. Он ответил ей непонимающим взглядом. — Моя идея заключается вот в чем. Помнишь, я стащила из кабинета Дамблдора книгу о наитемнейших искусствах? — Дождавшись ответного кивка от Гарри, она продолжила: — Так вот, там я наткнулась на упоминание еще одной книги. Она о зельях и обрядах, проводимых с помощью этих зелий… — Гермиона замолчала, словно раздумывая, стоит ли продолжать. Наконец, понизив голос до шепота, она продолжила: — Все зелья из этой книги, как и обряды требуют присутствия крови. Гарри все еще не совсем понимал, что она имеет в виду. — Куда ты клонишь? — нетерпеливо спросил он. Гермиона глубоко вздохнула. — Я несколько лет пыталась найти эту книгу и два месяца назад мне это удалось. Так вот в этой книге есть описание обряда, который поможет остаться в живых и Джинни, и вашему ребенку. Нужна лишь кровь близкого родственника. Лицо Гарри озарилось надеждой впервые за последние двое суток. — Но есть одна небольшая проблема. Обряд должен проводиться в полнолуние. Он заключается в следующем: в центр нарисованной пентаграммы нужно поместить тебя и Джинни. В руках у тебя будет кубок с зельем. В ночь полнолуния маг, проводящий обряд, должен трижды прочитать заклинание, после чего ты должен провести по запястью серебряным ножом гоблинской работы. Как только в зелье окажется твоя кровь, оно поменяет цвет. Ты и Джинни разделите его на двоих. После проведения обряда между тобой, твоим не рожденным ребенком и Джинни образуется связь, которая будет подпитывать всех троих. Если в будущем кто-то из вас окажется на грани жизни и смерти, то двое других сразу же об этом узнают. Так же при истощении магических ресурсов вы сможете делать взаимный обмен магии. Зелье, которое должна выпить Джинни, содержит в своем составе один очень редкий ингредиент, который издавна использовали для лечения самых тяжелых травм и состояний, когда человек находится на грани жизни и смерти, — это Коричневый гриб. И вот тут кроется вся сложность. Во-первых, я понятия не имею, где именно его искать, потому что на этом сведения о загадочном ингредиенте обрываются. Во-вторых, я нигде не нашла рецепт этого загадочного зелья. Гермиона сокрушенно посмотрела на Гарри, плечи которого снова поникли, и он опустил голову. Но вдруг, расправив плечи, он вскочил на ноги и направился к двери, словно его осенила какая-то внезапная мысль. — Куда ты? — окликнула его Гермиона. — Я знаю, кто нам может помочь. Я пойду к Северусу и попрошу его о помощи. Он ведь столько раз нам помогал, он не может отказать на этот раз, — твердо шагая в сторону выхода, отчеканил Гарри. — Я пойду с тобой, — крикнула ему вслед Гермиона, на ходу стаскивая с себя рабочую мантию желтого цвета. С помощью невербального Акцио она призвала свою верхнюю одежду с вешалки и бросилась следом за Гарри. *** В Паучьем тупике отчетливо чувствовалось наступление поздней осени. Воздух здесь был холодным и затхлым. Где-то неподалеку слышался плеск воды. Наверное, рядом был какой-то водоем. Улица была совсем пустынной и освещалась одним единственным тускло горящим фонарем. Гермиона была здесь лишь однажды, спустя три года после победы над Волдемортом. Но тогда ей не казалось все увиденное таким жутким, как сейчас. Возможно, все дело было в освещении — все-таки при солнечном свете все кажется совсем другим. С той стороны, откуда слышался плеск воды, поднимались клубы серого, густого тумана, который норовил окутать собой всю улицу. Гермиона зябко поежилась и пошла быстрее, стараясь не потерять Гарри из виду. Похоже, он бывал здесь намного чаще, чем можно было себе вообразить. Уж слишком хорошо он ориентировался среди всех этих заброшенных построек и маленьких одноэтажных домиков, в которых жили, судя по всему, совсем не богатые люди. Кое-где в окошках горел свет, но в основном вся улица была погружена в полумрак. Дойдя практически до конца, Гарри остановился так резко, что Гермиона едва не врезалась лбом в его спину. — Это здесь, — тихо проговорил он, озираясь по сторонам. Гермиона проследила за его взглядом. Всю дорожку перед ними выстилал туман, но сквозь него проглядывалось небольшое окно с горящим внутри мерцающим светом. «Свет от пламени свечи», — догадалась Гермиона. — Я пойду первым, — проговорил Гарри, повернувшись к ней вполоборота. — Там много чар навешано, и некоторые из них довольно неприятны. Гермиона кивнула, и Гарри медленно пошел к дому. Она смотрела ему вслед и предположение о том, что Гарри здесь бывал гораздо чаще, чем рассказывал своим друзьям, переросло в уверенность. Фигура Гарри, медленно удаляющаяся от нее, уже стала едва различима, как вдруг сквозь туман пробился яркий луч света, словно кто-то наколдовал Люмос максима, и послышался низкий, шелестящий голос, с несвойственной ему раньше, едва уловимой хрипотцой: — Ну же, мисс Грейнджер, смелее. Раньше, чтобы вломиться на мою территорию, вам не нужно было приглашение. Гермиона стиснула зубы и пошла в сторону света. Она поднялась на крыльцо и вошла в узкую прихожую. Снейп закрыл дверь и прошел мимо нее в гостиную, где Гарри уже удобно расположился в кресле у камина. Гермиона последовала за ним. — Добрый вечер, профессор Снейп, — робко сказала она. Все недавнее воодушевление, с которым она рассказывала другу про обряд, словно испарилось без следа, стоило ей услышать голос, который она не слышала, казалось, целую вечность. Снейп смерил ее оценивающим взглядом и, чему-то ухмыльнувшись, негромко ответил: — Мисс Грейнджер, вы должны были уже запомнить, что я больше не профессор. Гермиона нервно поежилась под его взглядом, которого он так и не отвел, продолжая бесцеремонно разглядывать ее. Она шагнула в сторону и уселась на диван. Он смотрел на нее еще несколько мгновений, затем повернулся к Гарри и все так же тихо спросил: — У вас ко мне какое-то дело или вы пришли проведать любимого старого учителя? Гермиона знала, что это максимальная громкость его голоса, при которой он не захлебывается кашлем после каждого слова. А еще она знала, что в его гостиной камин топится только для визитеров. Потому что пламя сушит воздух, и у него опять начинается дикий кашель. Она тряхнула головой, прогоняя непрошенные воспоминания и вновь возвращаясь в реальность. Пока она витала в своих мыслях, Гарри уже в общих чертах обрисовал ситуацию. Северус сел в кресло и слушал его, не прерывая. Гермиона следила за тем, как меняется выражение его лица, как в черных, словно ночь, глазах отражается пламя, горящее в камине. А Гарри тем временем рассказывал об обряде и загадочном зелье — все то, что услышал от подруги. — И что же ты хочешь от меня, Гарри? — спросил Северус, глядя ему в глаза. — Зелье прекрасно сварит твоя подруга. — И он кивком головы указал в сторону Гермионы. — Она, если память мне не изменяет, получила степень Мастера зельеварения. А Коричневый гриб можно найти в Запретном лесу. Нужно просто знать, где искать. Гермиона сидела на диване, насупившись, в то время, как Гарри вполне себе нормально разговаривал с человеком, которого раньше на дух не переносил. И что самое удивительное, Снейп тоже разговаривал с ним вполне нормально и даже приветливо, словно не было между ними нескольких лет взаимной ненависти. Гермиона смотрела на них и не могла понять, в чем тут подвох. Наконец, решив, что Гарри все-таки повзрослел, а Снейп все-таки перерос детские обиды, она глубоко вздохнула и улыбнулась своим мыслям. Это не скрылось от внимания Снейпа, но он промолчал. — Гермиона сказала, что рецепт зелья ей неизвестен. — Я напишу рецепт. Уж сварить зелье с пошагово написанной инструкцией сможет и первокурсник, — насмешливо проговорил Снейп, вновь посмотрев на Гермиону. Гермиона опустила голову и ответила в тон ему: — А как же быть с грибом? У вас есть контрабандная поставка? — За грибом придется идти в Запретный лес, — вздохнув, согласился он. — Сейчас конец ноября. А их можно найти в этих краях лишь до весны. Если не успеть сейчас, то потом придется вновь ждать наступления зимних заморозков. Гарри кивнул. — Значит, ты нам поможешь? — голос его дрожал от волнения. Снейп обреченно вздохнул и опустил голову. — Поттер, Поттер, а что было бы с тобой, сгинь я Воющей хижине много лет назад? Гарри улыбнулся и ответил: — Именно поэтому я и не дал тебе умереть. — Он поднялся с места и проговорил: — Я не могу оставлять Джинни надолго. Гермиона, пошли? Гермиона неуверенно поднялась с дивана, но не успела сделать и шагу, как Снейп снова заговорил: — Нам с мисс Грейнджер нужно обсудить кое-какие детали, которые касаются зелья и обряда в целом. Гермиона посмотрела на Гарри и кивнула ему. — Ты иди, Гарри, — сказала она, улыбнувшись. — Нам действительно нужно обсудить детали. Если будут новости, отправляй патронуса. Гарри вышел из гостиной, и спустя мгновение громко хлопнула входная дверь. Гермиона снова опустилась на диван. Снейп вышел из комнаты вслед за Гарри, оставив ее одну. Гермиона слышала звон стекла, хлопанье дверей и его шаги. Когда он вернулся в гостиную, она с удивлением увидела, что он был одет в черную мантию из плотной, теплой ткани. На ногах у него были ботинки из драконьей кожи, а на руках — такие же перчатки. Вокруг шеи он повязал шейный платок, а на правом предплечье у него висела небольшая плетеная корзинка, которую он бросил ей на колени, заявив: — Мы отправляемся сейчас же. Гермиона с минуту смотрела на него недоуменно, пытаясь сообразить, не шутка ли это. — Ну же, мисс Грейнджер, вы оглохли? — спросил Снейп, уже начиная терять терпение. Гермиона встрепенулась и залепетала: — Я… Нет, но… Почему именно сейчас? Снейп посмотрел на нее таким взглядом, каким он обычно смотрел на студента, взорвавшего котел, подошел к окну и поманил ее за собой. — Скажите мне, любезная мисс Грейнджер, что вы видите? — предельно вежливо спросил он, отодвигая край занавески и указывая ладонью вверх. Гермиона медленно подошла к нему и уставилась в указанном направлении. Прямо над домом в небе сияла огромная полная луна. — Полнолуние, — прошептала она. — Именно, — ядовито заметил Снейп, отпуская занавеску. — Следующее будет через месяц. А это дело, как я понял, не терпит отлагательств. Он обошел ее и вышел в прихожую. Гермиона еще какое-то время стояла на месте, всерьез помышляя о том, чтобы запустить в него каким-нибудь гаденьким заклинанием. От этих дум ее вновь отвлек его голос: — Пошевеливайтесь. Я не намерен бродить по лесу с вами до утра. Гермиона подхватила корзинку и пошла к выходу. *** Стоило им аппарировать близ Запретного леса, как Гермиона тут же отпустила его руку, а Снейп пошел в сторону чащи деревьев, темной тенью стоявших неподалеку. Не оглядываясь и пребывая в полной уверенности, что Грейнджер пойдет следом, он вошел в лесную чащу. Гермиона в это время боролась с тошнотой и головокружением, которую у нее всегда вызывала парная аппарация, и злобно смотрела на его удаляющуюся спину. Конечно, откуда ему знать, что не все переносят так же хорошо, как он перемещения в пространстве. Словно почувствовав чей-то взгляд, прожигавший ему спину, Снейп остановился у кромки Запретного леса и обернулся. Грейнджер продолжала стоять на том же месте, куда он их аппарировал. Он заметил, что ее слегка пошатывало, и ехидно спросил: — Мисс Грейнджер, долго мне еще вас ждать? Гермиона глубоко вздохнула и удрученно поплелась следом за ним, крепко сжимая в руке ручку от корзинки и ворча себе под нос что-то о мерзавцах. Снейп на это лишь хмыкнул и продолжил путь, бросив ей через плечо: — Не отставайте. Некоторое время они шли молча. Запретный лес, казалось, спал. Был слышен только шорох пожухлой листвы под ногами, да треск сухих веток, на которые они наступали в темноте. Путь их освещал лишь неясный свет луны, который то и дело пробивался сквозь густые ветви деревьев. Пытаясь не отставать, Гермиона делала неуклюжие широкие шаги, периодически спотыкаясь о корни деревьев и проваливаясь в чьи-то норы. — Почему нельзя наколдовать Люмос? — недовольно спросила она, нарушив, наконец тишину, после того как в очередной раз угодила в маленькую круглую ямку острым мыском туфельки. Снейп резко остановился и повернулся к ней. Она в этот момент проверяла, не потянула ли лодыжку. — Потому что, мисс Грейнджер, — начал он тихим голосом, — в этом лесу встречаются такие твари, о которых даже Хагрид вряд ли вам когда-либо рассказывал. Идемте. С этими словами он развернулся и продолжил свой путь. Гермиона засеменила следом. Они шли еще некоторое время молча, затем Снейп спросил: — Что конкретно вы читали о Коричневых грибах? Гермиона от неожиданно прозвучавшего вопроса даже на миг остановилась. Но тут же прибавила шаг, пытаясь вспомнить, что же она о них читала. — Это очень редкий и дорогой ингредиент. Их можно собирать только в полнолуние. Они… — Она перевела дух. — Они не встречаются в наших широтах. — Как я уже говорил, встречаются. В чем состоит сложность добычи такого ценного ингредиента? Гермиона на миг задумалась. — Их нельзя срывать руками, иначе они придут в негодность. Для сбора грибов… — От быстрой ходьбы Гермиона пыхтела, как паровоз. — Используют серебряный нож, клинок которого обработан ртутью. Гриб срезают у корня. После того, как гриб срезан, он выделяет своеобразный сок, который, при попадании на кожу может вызвать специфическую реакцию. — Вот как раз об этой реакции я и хотел поговорить. Что это за реакция? Гермиона смутилась. — Про нее не было информации, кроме того, что для каждого волшебника она своя. Снейп усмехнулся. — Мисс Грейнджер, вы по-прежнему пытаетесь найти ответы на любые вопросы в книжках. Гермиона нахмурилась. Снова наступило молчание, прерываемое только ее шумным дыханием и звуками их шагов. — Мистер Снейп, почему вы до сих пор воспринимаете меня как школьницу? — вдруг спросила Гермиона, немного отдышавшись. Он замедлил шаг и обернулся, глядя на нее сверху вниз. — Потому что вы до сих пор ведете себя как школьница. Гермиона вскинула голову и с вызовом посмотрела на него. — Это почему же? Снейп пожал плечами. — Вам до сих пор нужно чье-то одобрение, похвала, почести за то, что вы в принципе выполняете свою работу. Не удивлюсь, если окажется, что вы затеяли всю эту кутерьму с зельем только лишь для того, чтобы получить наивысший балл. — Он усмехнулся. Гермиона вспыхнула от негодования и прищурилась. Глаза ее словно метали молнии, а весь ее вид говорил о том, что больше всего на свете ей сейчас хотелось достать волшебную палочку и стереть с его лица эту гадкую усмешку. — Как вы смеете? — процедила она, повысив голос. — Гарри мне как брат, а Джинни — моя подруга. Я люблю их и сделаю для них все. — Гермиона горько усмехнулся и в сердцах добавила: — Да что вообще вы знаете о любви? Поняв, какую глупость сморозила, Гермиона захлопнула рот и поспешно отвела взгляд от лица Снейпа, увидев, что он стиснул челюсти с такой силой, что заиграли желваки. Он остановился, наклонился к ее лицу, приподняв за подбородок, вынуждая посмотреть ему в глаза, прошипел: — Побольше вашего, Грейнджер. Развернувшись, он взмахнул полами мантии в лучших традициях профессора Снейпа, и пошел прочь, не оглядываясь. Спустя несколько минут он вновь резко остановился и стал озираться вокруг. Где-то неподалеку послышалось уханье одинокой совы. В воздухе запахло сыростью, будто неподалеку был водоем. — Мы уже пришли. Стойте на месте, иначе вы их затопчете, — произнес Снейп, доставая из рукава палочку. Спустя мгновение, темноту прорезал тоненький лучик света от его палочки. Посветив себе под ноги, он двинулся в сторону близлежащих зарослей вечнозеленого кустарника. Гермиона тоже вытащила свою палочку и, тихо пробормотав «Люмос», пошла за ним, внимательно глядя себе под ноги. Луч света выхватил узкую полоску проточной воды в конце тропинки, покрытой грязным снегом и старой листвой. Снейп тем временем дошел до зарослей и остановился. — Мисс Грейнджер, — вновь заговорил он, — так, что еще вы можете сказать о специфической реакции? — С этими словами он медленно повернулся к ней лицом, и огонек на конце его палочки разгорелся ярче. Взглянув на его лицо, Гермиона увидела, что он поднял шейный платок так, что он закрыл большую часть его лица. Она хотела было спросить, к чему такие предосторожности, но он, видимо, сжалившись над ней и лишний раз избавив от позорного для нее невежества, заговорил снова: — Видите ли, мисс Грейнджер, об этой самой специфической реакции вы ничего не найдете в литературе, потому что для каждого она своя, индивидуальна. И заключается она в том, что при попадании сока гриба на кожу, он тут же впитывается без остатка, тем самым исключая возможность промыть этот участок. А всосавшись, действует на нервные окончания. Будет что-то типа цепной реакции. То есть, сначала вы почувствуете легкое онемение, которое от места контакта кожи с этой жидкостью постепенно распространится по всему телу. Затем начнутся непроизвольные движения конечностями, после — может наступить паралич. — Заметив ее испуганный взгляд, Снейп сделал короткую паузу, а затем продолжил уже более успокаивающим тоном: — Не бойтесь, все эти реакции временны и неопасны, если вы не идете за грибами в одиночку. Но нас ведь двое? — Он усмехнулся. Последняя часть его рассказа несколько ее успокоила. — Но это все общая реакция. Она бывает практически у 85% тех, кто хоть раз контактировал с Коричневыми грибами. — Снейп вновь театрально выдержал паузу и продолжил, понизив голос до зловещего шепота так, что ей пришлось подойти ближе на пару шагов, чтобы не упустить ни слова из того, что он говорил: — Сок Коричневых грибов — это сущий яд, который, воздействуя на центральную нервную систему, вызывает сильнейшие галлюцинации. Все, что мы когда-либо хотели сделать, но не сделали, все, что хотели заполучить, но не имели и половины. Этот яд стирает границы между желаемым и действительным. И вместо леса вам, к примеру, покажется, что вы прогуливаетесь по вересковым полям. Вы увидите это настолько живо, что, не задумываясь отправитесь гулять и обязательно забредете в болото, где увязнете, а наутро начальник аврората, и по совместительству ваш друг, опознает ваши бренные останки. Гермиона слушала его с широко раскрытыми глазами и думала о том, чего же она желает прямо сейчас, на всякий случай, чтобы быть готовой. — Яд активирует желания, возникшие в минуту попадания на кожу или все скрытые желания? — спросила, наконец, она. — Яд активирует не все ваши скрытые желания. Он действует более избирательно. Это должно быть не просто желание. Оно должно быть одним из тех, что не видны невооруженным глазом. Оно должно быть скрытым в том числе и от вас. Действие яда проходит в течение двух-трех часов. Противоядия от него нет. Гермиона снова окинула взглядом фигуру, грозно стоящую в свете Люмоса. Он действительно пришел сюда со знанием дела. Гарри не прогадал, когда рассказал ему обо всем и попросил помощи. Она опустила голову и посмотрела на свои руки. А ведь она даже перчаток с собой не взяла, несмотря на холодную погоду. Да и зачем они ей, если она собиралась в который раз заночевать в своем кабинете. Она обреченно вздохнула и тихо ответила: — Я все поняла, мистер Снейп. — Очень хорошо, — прошелестел он и опустил палочку, поворачиваясь и указывая ею куда-то под кустарник. — Смотрите. Гермиона посмотрела в направлении его палочки, и с губ ее сорвался удивленный возглас. Под кустами, насколько хватало света палочки, вся земля была густо усыпана большими круглыми шляпками коричневого цвета на длинных черных тоненьких ножках. Гермиона сделала несколько шагов в направлении Снейпа, но он остановил ее жестом руки. — Не подходите, просто бросьте мне корзину, — проговорил Снейп, доставая из кармана мантии маленький серебряный нож, лезвие которого скрывали резные ножны. Гермиона послушно отлевитировала корзинку. Он поймал ее на лету и, присев на корточки, начал методично срезать ножки грибов у самых корней и складывать в стоящую рядом корзину. Гермиона внимательно следила за тем, как корзина быстро заполняется коричневыми округлыми шляпками. Ее так и подмывало спросить: «Зачем вам так много грибов, неужели вы варите запрещенные зелья, используемые в темной магии, для своих тайных богатых клиентов?». Но она не решалась, предполагая, что если он все-таки снизойдет и расскажет правду, то ему придется ее убить, чтобы его страшная тайна умерла вместе с ней. Палочку она снова спрятала в рукав мантии. Свет, исходящий от его древка, хоть и был слабым, но на то, чтобы осветить грибную поляну, его хватало. От наблюдения за Снейпом ее отвлек какой-то шум, поразительно похожий на хлопанье крыльев, доносившийся откуда-то сверху. Гермиона запрокинула голову, пытаясь разглядеть ночного гостя среди голых ветвей, переплетенных причудливым узором над их головами. Поначалу она никого не увидела и уже подумала, что загадочная ночная птица пролетела мимо. Но потом взгляд ее привлек какой-то блеск на уровне нижней ветки ближайшего дерева. Присмотревшись, она увидела два круглых черных глаза, принадлежащих большому ворону. Ворон величественно восседал на ветке, вцепившись в нее когтистыми лапами, и с интересом наблюдал за людьми. Не сумев сдержать восторга, Гермиона воскликнула: — Смотрите, ворон! — И указала рукой в сторону птицы. Снейп замер на секунду, разглядывая ее скептическим взглядом. Потом посмотрел вверх, куда указывала ее ладонь и снова на Грейнджер. — Мисс Грейнджер, — начал он тоном, ясно говорившем о том, что доброжелательного и конструктивного диалога между ними не состоится и на этот раз, — я уже давно понял, что естествознание и природоведение — не самые сильные ваши стороны. Но чего так орать? Вы ж его напугали. Гермиона смутилась своей внезапной вспышки и снова посмотрела на ворона. Ворон сидел на той же ветке и, казалось, его совершенно не волновали людские заботы. — Не к добру, — тихо пробормотал Снейп. — Вороны символизируют пророчество, — попыталась возразить Гермиона. — Да? И что же нас с вами ожидает в ближайшем будущем? Одно я знаю точно, если прилетел черный ворон, значит, жди беды. Снейп снова вернулся к своему занятию, а Гермиона вытянула руку вверх и приподнялась на цыпочки, пытаясь достать до птицы и погладить ее. Ворон по-прежнему невозмутимо сидел на ветке и наблюдал за ее потугами, не сделав ни одного движения. Его словно забавляла эта ситуация. Гермиона громко фыркнула, не оставляя попытки дотянуться до птицы, и заметила: — Знаете, а он на вас чем-то похож. Снейп снова повернулся к ней и заинтересованно приподнял бровь. — Да? И чем же? Такой же таинственный и неоднозначный отшельник? — Нет, — ответила Гермиона, стараясь приправить интонации изрядной порцией яда. — Такой же высокомерный и заносчивый. Снейп хмыкнул, но ничего не ответил и вновь вернулся к грибам. Вдруг ворон спрыгнул со своего импровизированного насеста прямо на руку Гермионы, крепко ухватившись когтями за ее запястье и раздирая кожу до крови. От неожиданности Гермиона пронзительно завизжала и, пытаясь стряхнуть глупую птицу с руки, сделала несколько шагов в сторону. Но в панике совершенно забыла о том, что вдоль полянки протекал ручей. Раздался громкий всплеск воды, а после — еще один пронзительный визг. Снейп, держа в руках серебряный нож, вскочил на ноги и в два шага оказался рядом с ручьем, в котором барахталась Грейнджер. Стоило ему подойти, как она окатила его брызгами воды с головы до ног. Глядя на то, как она пыталась выбраться, он закатил глаза. Наклонившись ближе, он подхватил ее за талию, рывком вытащил из воды и поставил на землю перед собой. Гермиона, стуча от холода зубами, подняла на него испуганный взгляд. Именно таким взглядом, осужденный на казнь смотрит на палача. Сказать, что Снейп был зол, значит, не сказать ничего. Глаза его были опасно прищурены, под шейным платком угадывались стиснутые со всей силы челюсти, Гермионе даже показалось, что она услышала скрежет его зубов, он делал шумные и частые вздохи. Не говоря ни слова, он прошел мимо нее, поднял с земли палочку и, сотворив высушивающее заклинание, направил ее светящийся кончик ей в лицо. От бьющего в глаза света волшебной палочки Гермиона зажмурилась и попыталась отвернуться. Но Снейп наклонился к самому ее лицу и угрожающе зашипел: — Грейнджер, какого Мерлина вы тут устроили? Я взял вас с собой на тот случай, чтобы, если вдруг по какому-то странному стечению обстоятельств я пострадаю от действия яда грибов, вы смогли закончить дело и аппарировать нас обратно. Вы же устроили из этого похода развлекательное мероприятие и только мешаете мне заниматься делом. Шепот его звучал глухо, видимо, всему виной был платок, натянутый до самых глаз. Но от этого он не становился менее устрашающим. — П-п-простите, профессор Снейп, — робко произнесла она, забыв о том, что он давно уже не профессор. — Я закончил. Мы можем возвращаться, — процедил он и указал палочкой на заполненную до верху корзину. Корзина взмыла в воздух и приземлилась прямо у его ног. Гермиона разглядывала землю под ногами и благоразумно молчала, боясь разозлить его еще сильнее. Снейп отменил Люмос и убрал палочку в рукав. Затем полез в карман мантии и достал белый носовой платок. В этот момент Гермиона увидела, как в тусклом свете луны, кое-как пробивающемся сквозь густые ветви деревьев, что-то блеснуло на фоне черной мантии Снейпа и стало падать. Гермиона резко наклонилась, пытаясь налету поймать в сложенные лодочкой ладони загадочный предмет, и только потом поняла, какую глупость совершила. В раскрытых ладонях лежал злополучный серебряный нож. Она с ужасом смотрела, как в считанные мгновения зеленого цвета ядовитый сок впитывается в кожу. Но больше, чем действия яда, она сейчас боялась реакции Снейпа. Как это ни странно, но он вдруг ухмыльнулся. — Что смешного? — огрызнулась Грейнджер. — Интересно будет узнать, какие же скрытые желания одолевают мисс Всезнайку. Лицо Гермионы стало пунцовым, и она отчаянно пыталась воссоздать в памяти все события этого дня, чтобы иметь хоть отдаленное представление о своих скрытых желаниях. Но скрытые желания оттого и скрытые, что их невозможно так запросто распознать. Он взял из ее раскрытых ладоней нож, осторожно держа за рукоятку, и тщательно вытер лезвие платком, прежде чем убрать его в ножны и спрятать в бездонном кармане мантии. Он поднял с земли корзину и со вздохом сказал: — Идемте, мисс Грейнджер. Пока вы еще можете идти самостоятельно. Гермиона кивнула и засеменила следом за ним к выходу из леса. Через несколько минут она почувствовала, что ладони ее онемели, и принялась усердно их растирать. Онемение постепенно расползалось выше по рукам к телу. Чтобы хоть как-то отвлечься от неприятных ощущений и связанных с ними мыслей, она спросила: — Так почему же вы отказали мне в ученичестве, мистер Снейп, если сами же только что признали, что я мисс Всезнайка? — Последнее слово она проговорила, не очень умело подражая его интонации. Снейп, не оглядываясь, ответил: — А что вам было неясно с нашего давнего и довольно интересного разговора? — Все! — воскликнула Гермиона, ощущая потерю чувствительности уже в ногах. — Как вы себя чувствуете? — спросил вдруг Снейп, меняя тему разговора. — У меня онемела большая часть тела, — ответила она. — Жаль, что эта участь не коснулась вашего языка. Вы стали бы гораздо более приятным собеседником и я, возможно, подумал бы о том, чтобы работать с вами целый день в одном помещении. — Так это из-за того, что вы считаете меня слишком болтливой? — Мисс Грейнджер, — заговорил он неожиданно примирительным тоном, — я, старый, желчный бывший профессор, который только и делал, что третировал студентов, вымещая на них свою злость и комплексы… Я ничего не забыл, все верно? — И он обернулся, вопросительно посмотрев на Гермиону Под его взглядом она стушевались, вспомнив их единственную встречу в Паучьем тупике, которая, мягко говоря, закончилась плохо. В тот день она пришла к нему с целью сделать предложение, от которого он не сможет отказаться. Но не учла одной простой вещи. Это Снейп, и вряд ли с ним априори что-то может пойти по плану. Он впустил ее в дом и даже предложил чаю. За чашкой чая они вели неспешную беседу, и он показался Гермионе очень приятным собеседником, о чем она даже не подозревала. Спокойный размеренный тон его тихого голоса действовал на нее успокаивающе, а уверенные движения палочкой, когда он разжигал камин, или пальцев, когда поправлял шейный платок, казалось, завораживали. Вся эта нега длилась ровно до того момента, пока она не выложила ему цель своего визита. Но после того, как он ясно дал понять, что его это не интересует, она стала приводить весомые, как ей казалось, аргументы в пользу того, что среди всех возможных претендентов на место его подмастерья она — лучшая. Снейп после этих доводов лишь рассмеялся и сказал, что если бы он устроил конкурс на лучшего претендента в подмастерья, то она не вошла бы и в первую двадцатку. Гермиона вспылила и сказала… Ну, то, что сказала. А он рассердился и велел ей убираться прочь. С тех пор они виделись лишь мельком в коридорах Мунго, когда он изъявлял желание самолично приносить зелья, что варил для госпиталя. Она, памятуя об их беседе на повышенных тонах, робко желала ему доброго дня. Он отвечал ей едва заметным кивком головы, а иногда произносил ответное приветствие, оставаясь при этом предельно вежливым и холодным. Иногда она отправляла ему небольшие записки с совой, в которых заказывала очередное зелье для Мунго. Он отправлял заветные флаконы с той же совой без каких-либо записок. Но иногда, задерживаясь в своем кабинете до поздней ночи, она вспоминала маленькую гостиную, которой необычайный уют придавал зажженный камин, вкусный травяной чай, разлитый по белым чашкам, его неспешную речь и завораживающий тихий смех. — Да, верно, — ответила, наконец, Гермиона, усилием воли прекращая поток не самых приятных воспоминаний. — А вообще, я не совсем понимаю суть ваших претензий. Степень Мастера в итоге вы получили и, наверняка без буллинга и третирований со стороны мастера. Какой уважающий себя зельевар откажется от героини войны в качестве подмастерья? — Лучший, — выдохнула Гермиона и, оступившись, осела на землю. Снейп, услышав подозрительно странный шум позади, обернулся и увидел, что Гермиона сидит прямо на земле и, судя по всему, подниматься не собирается. — Мисс Грейнджер, чего вы там расселись? — нетерпеливо спросил он. — До выхода из леса рукой подать. Аппарируем к вам домой и будете отдыхать, сколько душе угодно. Гермиона подняла на него взгляд и невнятно пробормотала: — Я не могу. Ноги как будто не слушаются. Снейп тяжело вздохнул и направился к ней. — Мисс Грейнджер, сегодня вы создаете исключительно проблемы. Он потянул ее за руку, поднимая с земли, и, обхватив за талию, притянул к себе. Гермиона оперлась на него, цепляясь за его мантию непослушными пальцами. — Мисс Грейнджер, — в голосе его отчетливо слышалось беспокойство, — вы сможете идти? Гермиона, по-прежнему опираясь на него, сделала несколько мелких неуверенных шагов. Снейп, крепко обнимая ее за талию, пошел следом, пытаясь подстроиться под ее шаг и идти с ней в ногу. — Почему вы до сих пор называете меня мисс Грейнджер? — спросила она заплетающимся языком. Снейп нахмурился. — Потому что вас так зовут, — осторожно ответил он, пытаясь угадать, куда она клонит. Гермиона вздохнула и продолжила: — Нет, я не об этом. Почему вы не зовете меня по имени? Вы ведь даже с Гарри общаетесь менее формально, чем со мной. — К концу фразы ее голос стал настолько тихим, что Снейпу пришлось наклонить голову ближе к ее лицу, чтобы расслышать. — Наверное, оттого, что наше с вами общение не дотянуло до той фазы, когда формальное обращение кажется глупостью, которую можно отбросить, — ответил он, не отводя взгляда от ее макушки у своего плеча. Она практически повисла на нем безвольной куклой, ему приходилось чуть ли не волочь ее, чтобы она не отставала. — А что насчет сейчас? — Что? — Сейчас мы тоже еще не на той стадии, когда формальности становятся глупостью? — Она вдруг легонько пробежалась пальцами по тыльной стороне его ладони, что покоилась на ее талии, и рука ее снова обессиленно опустилась. — Мисс Грейнджер, если это намек на то, чтобы я нес вас на руках, то… И тут его сознание яркой вспышкой озарила мысль, которая стала оформляться в понимание. Мысль была до того абсурдной и невероятной, что он было решил, что это какой-то сюрреалистичный сон. Потому что, как еще объяснить ее поведение? Да, ладно? Быть такого не может. — Вы думаете или просто не хотите отвечать? — Речь ее с каждой фразой становилась все более невнятной и заторможенной, словно каждое сказанное слово давалось ей с неимоверным трудом. Снейп посмотрел вперед и увидел, что деревья заметно поредели. Лунный свет уже более отчетливо освещал путь. Он, стараясь полностью игнорировать женское тело, прижимающееся к нему, и все мысли, связанные с этим фактом вкупе с ее недавними высказываниями, прибавил шаг. Совсем скоро они вновь оказались у кромки Запретного леса, куда аппарировали некоторое время назад. Он развернул Гермиону к себе и с беспокойством посмотрел в ее лицо, на котором словно застыла маска безмятежности. Глаза ее были прикрыты, и создавалось впечатление, что она дремлет. Но что его напугало, так это ее неестественная бледность. Он слегка встряхнул ее за плечи. — Мисс Грейнджер, вы меня слышите? — Гермиона не отвечала, и тогда он потряс сильнее. — Мисс Грейнджер, мы выбрались из леса. — Холодно, — с трудом проговорила она посиневшими губами. Он, стараясь одной рукой удержать ее в вертикальном положении, другой принялся расстегивать пуговицы на своей теплой мантии. Полная заветных грибов корзина, висящая на его предплечье, создавала дополнительные помехи. Справившись с пуговицами, он распахнул мантию и прижал ее безвольное тело к себе, укутав ее плотнее. — Мисс Грейнджер, потерпите. Сейчас мы будем дома, — зашептал он прямо ей в ухо. Она не ответила. — Мисс Грейнджер, слышите? Хотя бы кивните. Мисс Грейнджер… Гермиона. Гермиона попыталась криво улыбнуться онемевшими губами. Но он этого не увидел, потому что она уткнулась носом в его мягкий теплый свитер, с наслаждением вдыхая аромат трав. За мгновение до того, как их затянуло в воронку аппарации, он услышал ее бормотание: — Видишь, Северус, это оказалось совсем не сложно. *** Когда они оказались перед его домом в Паучьем тупике, Северусу показалось, что она потеряла сознание. Потому что стоило им ступить на твердую почву, как она стала стремительно заваливаться на один бок. Он успел подхватить ее на руки и пошел к дому, обдумывая, как ему лучше поступить. Прошло не больше часа с тех пор, как яд попал в организм Грейнджер. Скоро паралич закончится и начнется самое страшное. Если его предположение по какому-то странному стечению обстоятельств оказалось верным, то невозможно будет предугадать реакцию Грейнджер на объект ее скрытых желаний. Он вошел в дом и направился в гостиную. Устроив Грейнджер на диване и оценив ее состояние, он достал палочку. В следующую секунду в камине весело заполыхал огонь, а по воздуху из спальни на втором этаже плавно плыл теплый пушистый плед темно-синего цвета. Он решил, что у него в запасе еще есть немного времени до следующей стадии отравления. Чтобы не терять его зря он спустился в подвал, где у него располагалась лаборатория, прихватив с собой корзинку с драгоценными грибами. По его подсчетам, Грейнджер пробудет в отключке еще как минимум полчаса. За это время он подготовит все ингредиенты для зелья. Если обряд не провести сегодня, то до следующего полнолуния миссис Поттер может просто не дожить. И кто только надоумил Грейнджер с этим обрядом? Неужто прогресс наконец коснулся Мунго, и колдомедики стали использовать в лечении больных темную магию? Отбросив все ненужные мысли, он скинул мантию, перчатки и платок и стал по памяти доставать нужные ингредиенты и раскладывать их на рабочем столе. Спустя несколько минут он уже нарезал, крошил, перетирал и толок, а под серебряным котлом весело горел синеватый огонек пламени, нагревая основу для зелья. За работой он совсем забыл о времени, сосредоточенно отмеряя нужное количество порошка сушенных златоглазок. Его отвлек внезапный шум, в котором он отчетливо различил звук битого стекла, раздавшийся сверху. Наложив чары стазиса на котел, он, стараясь не производить лишнего шума, поднялся наверх и остановился в дверях гостиной, спрятавшись в тени прихожей. Гермиона нерешительно топталась босыми ногами возле камина. Пол вокруг нее был усыпан осколками древнейшей вазы, приведенной из Египта и подаренной ему четой Поттеров на прошлое Рождество. Когда она успела остаться босой? На диване лежала ее мантия и что-то, подозрительно похожее на чулки бежевого цвета. Под диваном стояли ее туфли на низком устойчивом каблучке. Северус достал палочку и вошел в гостиную. — Репаро. Осколки разбитой вазы вновь собрались воедино, а ваза медленно поплыла по воздуху в сторону каминной полки. — Может, мы и перешли к неформальному общению, — как можно более равнодушно заговорил он, — но хозяйничать в моем доме у вас привилегии нет. От его низкого с хрипотцой голоса по спине Гермионы побежали мурашки. Она, не отводя от него взгляда, двинулась ему навстречу. Северус с любопытством следил за ее действиями, пытаясь понять, что она будет делать дальше. Но палочку предусмотрительно так и не убрал. Сейчас все ее помыслы и желания контролировал не мозг, а яд грибов. Гермиона тем временем подошла к нему и, притянув к себе за шею, коснулась его губ. Не ожидавший такого напора, Северус и подумать ни о чем не успел, как уже отвечал на ее поцелуй со всей страстью, которую смогла разбудить в нем эта несносная, докучливая мисс… «Нет, все-таки Гермиона», — мысленно поправил он себя. Зарывшись пальцами в его волосы, она массировала затылок, притягивая все ближе, пытаясь слиться с ним воедино. Он слегка прикусил ее нижнюю губу и провел по ней языком. Услышав ее грудной стон, он обнял ее за талию, прижимая к себе, и углубил поцелуй. Ее юркий язычок творил с ним что-то неописуемое. Он на миг представил, каково это, почувствовать его другими частями тела. Ее теплые ладошки скользнули под джемпер, лаская кожу. Оторвавшись от ее губ, он проложил дорожку из поцелуев от мочки уха к ключице, сорвав с ее чуть припухших влажных губ еще один стон на этот раз гораздо громче предыдущего. Этого оказалось достаточно, чтобы отрезвить помутившийся рассудок. Северус вмиг, хотя и приложив недюжинные усилия, взял себя в руки, словно не он только что млел от ее прикосновений и поцелуев. Он крепко схватил ее за плечи и отстранил от себя на относительно безопасное расстояние. Он посмотрел ей в глаза. В них не было ничего, кроме огня страсти, похоти и вожделения. Нет, это была не Гермиона, с ее умным, теплым и понимающим взглядом. Он подтолкнул ее в сторону дивана, продолжая крепко удерживать за плечи. Гермиона поняла его маневр и сделала попытку вырваться из его рук. Но он продолжал наступать на нее, вынуждая пятиться спиной, и вдруг резко оттолкнул от себя. Она упала на диван и обиженно посмотрела на него. — Северус, — заговорила она тоном искусительницы, — я же вижу, что ты тоже хочешь меня. Язык тела говорит против тебя. Иди ко мне. Северус направил на нее волшебную палочку. — Неужели ты убиваешь всех, кто посмел тебя возжелать? — Голос ее зазвучал громче. — Северус, может, тебе тоже стоит отведать этого яду, чтобы признаться хотя бы самому себе, что я тебе не безразлична? Признай, что тоже меня хочешь. — Хочу, — отчеканил Северус. — Но не так. Инкарцеро. Тотчас руки и ноги оплели невидимые веревки, удерживая ее в одном положении и не давая подняться. — Что это ты задумал?! — воскликнула Гермиона. — Ты не оставишь меня здесь одну связанной! — Еще как оставлю… Гермиона. С этими словами он развернулся и вышел из гостиной. Вслед ему неслись проклятья, но он не обращал на них внимания. Все мысли его были заняты их поцелуем, точнее его собственной реакцией на такой, казалось бы, банальный процесс. Он вновь спустился в лабораторию и оперся ладонями о столешницу, качая головой. Определенно, он не мог предположить, что Гермиона сможет вызвать в нем такую бурю эмоций. Видимо, сказывалась затворническая жизнь. Но тем не менее, она оказалась права, как ему ни противно было это признавать. Сейчас он действительно хотел до одури подмять под себя ее податливое тело и взять прямо на том злополучном диване. Северус проделал серию глубоких вдохов, пытаясь очистить сознание. Спустя довольно продолжительное время это ему удалось. Посмотрев на котел, он вновь приступил к работе над зельем. Закончил он лишь спустя час. Когда он поднялся в гостиную, Гермиона мирно спала, свернувшись в неудобной позе. На часах было почти три часа ночи. — Мисс Грейнджер, проснитесь, — громко сказал он. Гермиона открыла заспанные глаза и, увидев его, смущенно отвернулась. В памяти тут же всплыли яркие картинки недавних событий, что предшествовали ее сну. Северус, напротив, продолжал буравить ее взглядом, словно ему доставляло удовольствие наблюдать за ее неловкостью. — Который час? — спросила она охрипшим со сна голосом. — Почти три. Если мы поторопимся, то успеем закончить до рассвета. Он направил на нее палочку и отменил связывающее заклинание. Гермиона принялась растирать затекшие конечности, а Северус, решив не усугублять ее смущение, вышел из гостиной, оставив ее одну. Гермиона, разогнав кровь в конечностях, оделась и вышла в прихожую. Северус уже ждал ее возле двери. — Книга у вас? — спросил он. В маленьком пространстве полутемной прихожей его вопрос прозвучал настолько громко и неожиданно, что Гермиона едва удержалась от того, чтобы не подпрыгнуть на месте. — Книга? — переспросила она, не понимая, о чем речь. — Книга, Грейнджер, — нетерпеливо повторил он. — Книга, в которой вы вычитали информацию об этом обряде. — Да, она в моем кабинете в Мунго, — тихо ответила она и прошла к двери. Северус хмыкнул. — Кто держит подобную литературу в таком месте, как Мунго? — Она надежно спрятана, а в госпитале круглосуточно дежурит охрана еще со времен окончания войны, — с достоинством ответила Гермиона и вышла на улицу. *** Спустя несколько минут они уже мчались по коридору больницы к палате Джинни с книгой, мелом для рисования пентаграммы и флаконом зелья. Гарри задремал прямо в кресле у кровати Джинни, так и не выпустив ее ладонь из своей. Дверь с шумом распахнулась, и в палату ворвались Северус и Гермиона. Гарри вскочил, с удивлением разглядывая вновь прибывшую компанию. Они выглядели так, будто удирали от стада гипогрифов. Вкратце они рассказали Гарри, как им удалось всего за несколько часов найти столь редкий ингредиент и сварить зелье, упустив, по обоюдному согласию, некоторые подробности. Сверившись с книгой, Гермиона принялась чертить пентаграмму прямо на деревянном полу палаты. А Северус, тем временем, объяснял Гарри, что от него потребуется. Все время, пока она с мелом в руке ползала по полу, Северус то и дело поглядывал в ее сторону. В голове снова закрутились картинки, с ненужными сейчас ассоциациями, в которых преимущественно фигурировала Грейнджер и ее колени. Тряхнув головой, он снова и снова возвращался к Поттеру и инструктажу, но взглядом все равно продолжал следить за ней. Наконец, Гермиона поднялась и окинула критичным взглядом свое творение. Северус усмехнулся и, наклонившись к ее уху, тихо произнес: — Рисование, как и зельеварение — это творческий процесс. Не самая сильная ваша черта. Гермиона вспыхнула до кончиков волос, резко развернулась, но, вспомнив, что они здесь не одни, лишь тихо пробормотала: — Спасибо за честность. Когда все приготовления были завершены, Северус, несколько раз прочитав заклинание, выучил его наизусть, Гарри аккуратно поднял Джинни с кровати, прошел в центр пентаграммы и, осторожно положив Джинни на пол, встал лицом к Снейпу. — Ты все запомнил? Второй шанс у нас появится не скоро. — Да помню я, — пробурчал Гарри, принимая из его рук серебряный нож. Тот самый, которым он срезал Коричневые грибы. Гермиона стояла сбоку от Гарри за линией пентаграммы. В руках она держала серебряный кубок, который Северус предусмотрительно отыскал среди разного хлама для подобного рода обрядов на чердаке своего дома. В него она перелила зелье из флакона. — Как только через Гарри пройдет поток магии, вы, — он указал на нее палочкой, — подойдете к нему. Он надрежет кожу на запястье, и вы соберете в кубок его кровь. Достаточно нескольких капель. Вам все ясно? — Да, — хором отозвались они. — Ну, что ж, тогда начнем. Северус начал читать заклинание на латыни: — Hic est enim donum, a daemonum donum, erit a massa in faucibus, erit intra calcaneum quasi clavum, erit de te, cum sanguis per jecur. Maledictus.* Гермиона следила за его действиями, и в глазах ее читался страх вперемешку с любопытством. Его голос лился подобно песне, эхом отражаясь от стен в тишине больничной палаты. Взгляд его был сосредоточенным. По вискам стекали капельки пота. Было видно, что оно отнимает все его силы. Три раза он читал заклинание и по-прежнему не отводил взгляда от Гарри. В памяти Гарри некстати всплыл один из неудачных уроков окклюменции в Хогвартсе. Поднялся невесть откуда взявшийся сильный ветер, свечи погасли, и палата погрузилась во тьму. Но Северус продолжал читать заклинание. Закончив, он сделал замысловатое движение палочкой. С ее кончика сорвался бордового цвета луч и озарил на миг комнату багровым свечением. Луч прошел через тело Гарри, и он, не удержавшись на ногах, стал оседать на пол. Ветер тут же стих, и снова зажглись свечи. — Действуйте, Грейнджер! — прорычал Северус и обессиленно опустился на больничную койку. Гермиона, выйдя из оцепенения, бросилась к Гарри, который тоже, казалось, взял себя в руки, и вот уже первые капли крови, упав в кубок с зельем, окрасили его в такой же бордовый цвет, что и луч заклинания. Гарри отбросил нож и выхватил у Гермионы кубок. Сделав глоток, он наклонился к Джинни. Гермиона приподняла ее голову, чтобы Гарри смог влить ей в рот зелье. Помассировав ей горло, чтобы она смогла все проглотить, Гарри поднял ее на руки. Северус встал с кровати, чтобы Гарри смог положить жену обратно и сесть рядом с ней. — Через сколько мы сможем узнать, подействовал обряд или нет? — спросил он. Северус посмотрел на Гермиону, которая примостилась на подоконнике и пыталась унять дрожь в коленях. Но она, казалось, не заметила его лукавого взгляда. — Связь образуется сразу же, если обряд проведен правильно, — ответил Снейп. — Как это можно проверить? — Есть чары, которые выявляют наличие какой бы то ни было связи, если обряд проводился на крови, — устало ответила Гермиона. Она спрыгнула с подоконника и взмахнула палочкой, пробормотав заклинание. Вокруг Гарри и Джинни тянулся тонкий светящийся луч бордового цвета в форме перевернутой восьмёрки. Знак бесконечности. — Это значит, что обряд проведен правильно? — не унимался Гарри. — Да, — ответил Северус. Затем, повернувшись к Гермионе, сказал: — Попробуйте стандартные диагностические чары. Гермиона кивнула, даже не обратив внимания на то, что он пытался ее учить в ее же отделении. Видимо, сказывались усталость и стресс. Она послушно вывела диагностическую схему. Каналы, отвечающие за здоровье плода, которые раньше чуть светились бледной синевой, теперь горели необычайно ярко, как и вся схема в целом. — Гарри, они поправятся. Мы сделали это! — воскликнула Гермиона и бросилась обнимать друга, который, казалось, еще не пришел в себя после всех событий этой ночи. Северус с присущим ему скепсисом хмуро поглядывал на них, а потом, решив нарушить идиллию, произнес: — Я рад, Гарри, что для твоей семьи все завершилось наилучшим образом. Теперь я тебе ничего не должен. С этими словами он протянул раскрытую ладонь. Гарри мгновение смотрел на нее, потом вложил в нее свою и громко произнес: — Долг жизни уплачен. Их скрещенные ладони озарились ярким белым светом. — Спасибо, Северус и Гермиона. Снейп кивнул и пошел в сторону двери. Взявшись за ручку, он остановился и, повернув голову, посмотрел на Гермиону. — А ты… Гермиона, — произнес он выделив интонацией ее имя, — будь осторожна впредь со своими желаниями. Сказав это, он открыл дверь и скрылся во тьме больничного коридора. — Гермиона, вы перешли к неформальному общению? А как же «Ах, Гарри, он профессор Снейп!»? Гермиона на эти слова лишь захихикала. Но Гарри не унимался. — А про какие желания он говорил? Вы что, играли в карты на желания? — Гарри зашелся смехом, больше напоминающем истерику. Гермиона, прекратив хихикать, пихнула его локтем под ребра. — Гарри, еще одно слово в этом духе, и ты займешь соседнюю палату. Гарри примирительно поднял руки вверх. — Все-все. Я молчу. Но смех, рвущийся наружу, сдержать было невозможно. Гермиона хмуро зыркнула на него и, не говоря больше ни слова, вышла за дверь. Вслед ей все еще слышался смех друга. Хм, скрытые желания, значит. Тут есть над чем подумать. *** С тех памятных событий прошло уже несколько дней. Джинни успешно шла на поправку. Ее малышу ничего не угрожало. Гарри счастливо носился между авроратом и Мунго. А Гермиона взяла себе небольшой отпуск. Стоял вечер. В воздухе уже вовсю витали запахи зимы, первого снега и близившегося Рождества. Гермиона сидела на диване в гостиной своей квартиры в маггловской части Лондона, смотрела очередное вечернее ток-шоу по телевизору и уплетала мороженое прямо из огромного пластикового ведерка. Неожиданно раздался стук в окно. Она поставила ведерко на низенький столик у дивана и пошла в направлении звука. Открыв окно, она увидела большого черного ворона. Внимательно рассмотрев птицу, Гермиона увидела, что на хвосте ее пробиваются белые перья, а к лапке привязан конверт. Памятуя о своем недавнем и не очень приятном знакомстве с одним из представителей данного семейства пернатых, Гермиона с минуту смотрела на него с опаской, но, сжалившись над почтальоном, все-таки впустила его в дом. Отвязав от лапки конверт и погладив его по голове, она поставила перед ним чарку воды и дала немного совиного печенья. Пока он клевал свой незатейливый ужин, Гермиона вскрыла конверт и достала оттуда аккуратно сложенный вчетверо листок пергамента. Она с любопытством развернула его и увидела одну единственную фразу, написанную красивым витиеватым почерком, который она раньше так часто видела на полях своих неимоверно длинных эссе.