Обрывки за окном

Пролог

    Старенький "Ленд Ровер" удалялся, оставляя следы протекторов на грунтовой дороге ржавого цвета. Дэн не шевелился, пока машина не исчезла за горизонтом в облаке пыли. Последняя провизия была доставлена, и он знал, что долго еще не услышит рокот приближающегося мотора. Потом неспешно пошел в грубо сколоченную, необжитую хижину, машинально вскипятил воду на портативной газовой горелке, блуждая мыслями далеко от процесса. Еще вчера, расставляя вещи и тестируя аппаратуру связи, Дэн обнаружил пропажу своего дневника: он обладал старомодной привычкой переносить ощущения на бумагу, причем ранним утром, около шести. Кому и зачем понадобилось красть его бумажный еженедельник, который он использовал для невинных на первый взгляд заметок, было непонятно.
Эта досадная мелочь неприятно ворочалась в голове, мешая сосредоточиться на работе, терять которую сейчас было совершенно некстати. Однозначно, снимать архитектуру, города или природу в целом для известного журнала было делом прибыльным и престижным, но этот контракт имел, помимо всего прочего, важное значение. Ему нужна была легальная причина вернуться.
    В этот же день ноут запищал оповещением о новом письме. Кто-то с неизвестного адреса отправил отрывок записей из пропавшего дневника:

“Прошло несколько дней. Мы просто живем для себя. Выходим погулять, беремся за руки, обнимаемся, целуемся. Я часто как бы ненароком домогаюсь ее, но интима у нас нет. Мы не торопим события. Хотя после первой нашей ночи мы обожаем друг друга, и нами движут самые теплые чувства. Минимализм Эмили в домашней одежде, ее флирт и кокетство постоянно притягивают мое внимание. Она мила и обаятельна, у нее прекрасное женственное тело. Манящие изгибы и аппетитные формы эстетично ласкают мои глаза и заставляют переживать многочисленные умственные оргазмы. Нас сильно влечет.”

    Мужчина несколько секунд слепо пялился в монитор. Пропажа дневника настораживала сама по себе, а это письмо… Что за игру с ним ведут? Дэн понимал, что кто-то перед отправкой текста переводит его в цифровой формат, редактируя некоторые моменты, но не сомневался в соответствии оригиналу. Он был доволен тем, как подслащены действия, как ярко передается сущность именно того, что происходило. Дэн до сих пор не мог поверить, что психоаналитик уговорила его вести терапию столь древним способом. Словно стоишь перед зеркалом, смотришь на себя с ухмылкой, а сказать нечего. И берешься за гелевую ручку.
    На третий день африканская хижина уже смахивала на уютную каморку в двадцать квадратных метров. Пора было заканчивать бытовую возню и браться за работу: Дэн как раз приметил поблизости семейку горилл. Теперь предстояло наблюдать за ними, часами просиживая в одной позе и еле дыша, чтоб не спугнуть. Нужно было, чтоб они привыкли к его присутствию и вели себя естественно. Дэн хотел выполнить эту работу не только ради прочности своей легенды: привычные действия помогали отвлечься от посторонних ненужных мыслей. Он брался за фотоаппарат, разжигая себя новыми событиями в надежде, что эти гребаные термодатчики организма перестанут истерично бросать в ледяной пот.
Почти в то же время, как и вчера, экран ноута выдал очередной текст из его дневника:

“По-животному хочу ее. Не спеша, сдерживая себя, подхожу, обнимаю за талию и вцепляюсь в губы. Без прелюдий разворачиваю ее спиной к себе и вскидываю подол платья, но она сама стягивает его быстрым движением и, чуть нагнувшись, упирается руками в столешницу мойки. Я опускаюсь на колени и помогаю ей сбросить трусики, причмокивая упругие ляжки. Эмили выгибает спинку, еще больше выставляя попку. Кончики золотистых волос намокают, коснувшись влажной поверхности столешницы. Я встаю и скидываю джинсы. Эмили прогибается, как кошка, подставляя свои сокровенные отверстия и расставляя пошире ноги.”

    Чтение вызывало одновременно и горечь, и упоение. Дэн откинулся на кровати и погрузился глубоко в прошлое, словно исчезнув из реального мира.
    Падре Хосе оказался у порога настолько неожиданно, что Дэн не сразу прекратил свои размышления.
– Зачем ты вернулся? – сурово спросил бывший военный капеллан. – Если он узнает?! А он в скором времени узнает о тебе.
– И я рад тебя видеть. Проходи. – Дэн встал и тепло обнял гостя. – Как ты нашел меня?
– Никто не заселится здесь один, кроме тебя психа, – смягчил свой тон падре, но отстранился от объятий. – Да и прихожане народ болтливый, – Хосе грозно посмотрел на собеседника. – Ты зря вернулся
– Приматы тут миролюбивые, не волнуйся. Я тут приметил семейку горилл…
– Перестань паясничать.
– Я под другим именем. Документы чистые, – Дэн, не отрываясь, смотрел на близкого человека.
– Уезжай пока не поздно. Уезжай! Богом прошу!
– Он мой крестный, падре, – усмехнулся Дэн. – И притом, я скучал.
– Пока что все тихо. Поговаривают лишь о каком-то фотожурналисте, приехавшем снимать фауну. Но тебя рано или поздно узнают, Дэн, и ему доложат. И я даже думать не хочу о причине твоего приезда.
– Вот и славно, святой отец.
– Рад тебя видеть… дурак. Не светись сильно в городе, – падре все же обнял Дэна и вышел.
– Я не знал, что он это сделает! – крикнул Дэн вдогонку. – Я не ведал о чем просил!
Впервые за долгое время он наконец озвучил то, что несметное число раз повторял у себя в уме. Ему показалось на миг, что от этого полегчает… должно полегчать. Но, выйдя на крыльцо и глядя, как падре садится в машину, ощутил в груди лишь возросшую, почти ставшую родной за эти месяцы, тяжесть в груди.
Дэн был признателен другу за предостережение, но оба понимали, что оно бессмысленно. Помимо прошлого в этой стране фоторепортера держала работа.  Впрочем, сегодня точно не до нее, и Дэн почти бездвижно торчал в своем логове, ожидая ответа на свой запрос по мейлу, хотя и не верил, что аноним ему ответит. Ноут молчал который день…
    Заново переживая диалог с Хосе, Дэн погрузился в странное состояние на грани задумчивости и сна. Забавно, куда его привела судьба… Востребованный фотограф, популярный в своем кругу – но при этом мало кто знал, как он выглядит, даже в среде коллег слыл замкнутым, странноватым. Он специально не менял объектив и постоянно снимал на фиксе, без зума, чтоб кадр был естественным и детальным. Поэтому приходилось самому подходить ближе для крупного плана, регулярно подвергая себя риску.
    Мало кто знал, где он живет, а дом свой Дэн шутливо называл берлогой. Его логово соответствовало уровню защиты класса “Урбан Сейф”. Дэн выходил из него обычно в сумерках и ночь напролет колесил по центру города на байке. Пил кофе на скамейке возле парка, проверял в сети комментарии и критику в свой адрес и снова садился в седло. Оттачивал точность стрельбы в тире, заменяя свое общение с миром звуками выстрелов. Благо, профессия фоторепортера позволяла вести загадочный, замкнутый образ жизни. Он появлялся на выставках своих работ и внезапно исчезал с вечеринок в свою честь. Фотографии Дэна имели ошеломляющий успех, его приглашали на званые ужины с людьми высокого ранга, у него пытались взять интервью самые известные ведущие мировых телеканалов, а он не подпускал никого…
    Спутниковый телефон пискнул, выдернув Дэна из воспоминаний, и на экране появилось сообщение: “За тобой заедут. Груз прибыл.” И все… Но он знал, о каком грузе идет речь и что означает бессмысленное, на первый взгляд, уведомление. С ним связались быстрее, чем он ожидал, ведь Дэн намеревался сперва закончить заказ для журнала. Но, раз так...
Сообщение не содержало никаких контактов, впрочем, этого адресата не нужно было вычислять. Спустя два часа Дэн стоял перед баром “Архипелаг”, куда его доставил любезно присланный за ним автомобиль, и удивленно таращился на вывеску. Он никак не ожидал увидеть снова знакомое заведение.
– Коньяк… Из старых, – бросил он бармену, и сел, с улыбкой наблюдая, как тот игнорирует его. Черный атлет наливал остальным и явно не торопился обслуживать Дэна. – Луис, может, хватит придуриваться?
– В подсобку, – резко ответил бармен и скрылся за неприметной дверью. Дэн последовал за ним, не задавая вопросов. Ему знакомо было это место как собственные пять пальцев.
Едва Дэн вошел, мощнейший удар в живот повалил его на пол.
– Ты продолжишь или мне встать?
– Я бы продолжил, да на кону многое. Вставай, – подал руку громила.
– Вижу, ты мне рад очень. Обнимемся? – съехидничал Дэн.
    В ответ он ожидал чего угодно, только не этого... Луис широко ухмыльнулся и крепко обнял друга детства. Если бы в этот момент в подсобку кто-то зашел, он непременно почувствовал бы себя свидетелем жаркой любви двух голубков.
– Я не думал, что отправят именно тебя. Твоя посылка здесь, – указал громила на металлический футляр в углу.
– Почему ты меня ударил?
– Давно хотел.
– Ждал все эти годы?
– Ждал, Дэн. Надеялся, что снова увижу тебя, чтобы как следует вмазать... Тут все изменилось, как ты уехал. И твой крестный тоже тебя ждет, кстати.
– Я видел падре...
– Никто тебя здесь не простит, Дэн, – перебил атлет. – Из-за тебя вырезали целую деревню… По просьбе обиженного мальчика сожгли все поселение и никого не оставили в живых. Сам знаешь.
– Луис… – Дэн не знал, что сказать дальше. Да и говорить, по сути, было не о чем. Несмотря на все пережитые горести и радости, что выпали на их дружбу, сейчас двое мужчин были абсолютно посторонними людьми. Бармен был и остался верным гражданином своего города, своей республики, и никакая теплота дружеских воспоминаний не затмила бы это. Дэн же… Прежний Дэн, тот, что любил пропустить рюмку-другую коньяка XO в компании друзей, давно умер. Этот же, воскресший на осколках личности первого, являлся лишь хладнокровной машиной для выполнения одной единственной функции. И эта машина не собиралась ни перед кем объясняться. Она просто этого не умела.
    Атлет внимательно посмотрел на старого друга, потом кивнул на кейс в углу и отвернулся:
– Возьми винтовку и уходи. Тебя рано или поздно узнают тут.
    Дэн взял "груз", вышел и хотел поймать такси. Но машина, что привезла его, всe ещe поджидала своего пассажира. Дэн направился к ней, ощущая спиной тревожный взгляд Луиса. Ему было жаль, что возврата к прошлой жизни нет. Он действительно получал удовольствие от своей профессии. И, как знать, возможно, он продолжит фотографировать, но до выполнения миссии со съемками экзотических животных было покончено, поскольку предстояло завалить более дикое зверье.
    В последующие два дня он нашел и арендовал комнату, из которой прекрасно просматривался балкон, где будет стоять президент этой долбанной африканской республики. Этому диктатору предстояло толкнуть речь в связи с “победой” на выборах перед народом, который он методично уничтожал.