Очарованная свободой

Пролог

– Эй, Медея, погоди! Я устала!

Девочка лет пяти, тяжело дыша, остановилась посреди цветущего луга, уперев маленькие ладошки в коленки. Белоснежные новенькие гольфы приобрели некрасивый зеленоватый оттенок от долгой пробежки по траве, а к пышному платью, украшенному многочисленными бантиками и рюшами, прилипли колючие плоды репейника, на верхушке которых аккуратно красовались маленькие красные цветки. Её светлые кудряшки пшеничного цвета забавно вздрагивали, когда юная виконтесса пыталась вобрать в себя как можно больше воздуха, отмахиваясь попутно от надоедливых насекомых, перелетающих с растения на растение.

– Наринэ! Быстрее! Уже сейчас, сейчас!

Сделав еще один глубокий вдох, девочка что есть силы помчалась на голос сестры, чья фигура бежала в горку по высокому холму. Красивое платье, которое Наринэ давно хотела надеть, чтобы похвастаться перед другими, сейчас лишь мешало и сильно злило, путаясь в тоненьких ножках. Недовольно поморщив носик, девочка задрала подол, прижав шелковую ткань к животу, и побежала по лугу, чувствуя, как высокая трава щекочет ноги.

– Ты такая медлительная!

Наринэ подняла глаза, но тут же прищурилась от яркого солнца. Рассмеявшись, Медея, что была всего на два года старше, щелкнула недовольную младшую сестру по носу, усыпанному веснушками, и побежала дальше, шумно втягивая воздух и постоянно убирая с лица выбившиеся из длинной косы каштановые волосы, отливающие под лучами золотистым цветом. Зеленые глаза видели лишь одну точку, лишь одну вершину, до которой оставалось совсем чуть-чуть. Нужно лишь протянуть вперед маленькую ладонь, упасть на мягкую траву и раскрыть руки навстречу сильному ветру, дующему с полей, на которые открывался вид с холма. Их личный маленький подвиг, их личная покоренная вершина с яркими красными маками, которые они с Наринэ постоянно рвали и относили домой. Встав на четвереньки, Медея активно замахала рукой, выкрикивая не то «Эй», не то «Эгей». В низу холма паслось стадо лошадей, а караулил их старый конюх Биорн и его пастушьи собаки, что радостно завиляли хвостами, учуяв знакомый запах.

– Медея, я хочу пить…– сев рядом с сестрой, девочка с кудряшками тоже весело помахала слуге, который, несмотря на годы, легко вскочил в седло гнедого жеребца, направив того галопом прочь с луга.

Лошади тут же подняли головы, устремляясь вслед за вожаком, и вскоре весь табун, издавая громкое ржание и топот, несся к горизонту, за которое вот-вот должно было зайти покрасневшее солнце. Под тонкими пальцами дрожала земля, длинные пряди развивались от поднявшегося ветра, а милое детское личико с непередаваемым восторгом смотрело вслед скачущим лошадям. Медея знала, что сейчас Биорн сделает некий крюк вокруг полей и повернет табун к реке – это был наикротчайший путь к конюшням отца. Девочка развернулась к сестре, которая все еще продолжала морщиться.

– Солнце же не светит так ярко, – повернув голову набок, Медея убрала с платья Наринэ травинки.

– Матушка сказала, что у меня очень чувствительные глаза.

– Как это?

– Они у меня светлые, – девочка тыкнула пальчиком в свое веко, и её сестра согласно закивала. У Наринэ были удивительные голубые глаза. – И поэтому мне трудно смотреть на что-то яркое.

– Неправда! Ты морщишься, потому что ты всегда недовольная! – Медея громко рассмеялась, вскакивая с травы и тут же устремляя взгляд на свои гольфы. Наринэ повторила этот жест.

– Матушка опять будет ругаться…Она говорит, что трава плохо отстирывается.

– Правда?

– Я не знаю, но она говорит…

– Ладно-ладно, я поняла, – Медея махнула ручкой, а после, серьезно насупившись, уставилась на красный мак, колышущийся от ветра. Голубоглазка в ожидании замерла, она знала, что её сестра обязательно что-нибудь придумает. – Давай сами их постираем!

Наринэ удивленно захлопала ресницами. А не попадет ли от матушки лишь больше? Но Медея уже направилась к речушке, которая протекала неподалеку и была очень мелководной, из-за чего жившие здесь люди так и прозвали её – Мелкая.

– Там же вода холодная!

– Да мы быстро, мы же не топить их идем, а стирать!

Наринэ еле поспевала за сестрой, та всегда быстро бегала, а еще очень любила лазать по деревьям. Даже младший братик Рик был спокойнее, чем она, но зато с ней всегда было весело, и Медея могла защитить, хотя матушка всегда жаловалась отцу на то, что у второй дочери мальчишеский характер. А разве это плохо?

– Вот видишь, уже дошли! Снимай свои чулки!

– Но это же гольфы…

– А какая разница? Считай, что носок.

Расстегнув застежку стоптанных туфелек, Наринэ стянула с ножки позеленевший «носок», подползая к Медее, которая уже опустила вещи в холодную воду, быстро стекающую по круглым камням. Просто болтаясь по воде, гольфы стираться не хотели.

– Я видела, что нянечка их обо что-то терла, – Медея явно была озадачена, ведь в округе не было ни одной похожей вещи, что хотя бы слегка напоминала ей то, что она видела в руках у служанки. – Давай вот как попробуем…

– Медея…

– Да погоди ты.

– Медея, там человек какой-то, – Наринэ тут же обхватила сестру за руку. Матушка знатно испугала её историями о незнакомцах, которые похищают маленьких красивых девочек, а затем продают.

Юная виконтесса тут же повернула голову в сторону, высунув гольфы из воды, словно это в случае чего могло бы защитить. Когда они спустились к реке, здесь же никого не было, верно? Но сейчас на большом валуне сидел молодой парень в странном зеленом колпаке и с большим посохом, конец которого украшала веточка рябины. Он, улыбаясь, смотрел на двух детей, устроивших «большую» стирку. Когда те, наконец, заметили его, юноша легко кивнул головой в знак приветствия.