Один день

Один день

Наконец-то после недельной умертвляющей жары, температура упала, и пошел дождь. Было время позднего завтрака, поэтому  кофейня практически пустовала.

И все же четыре столика имели своих владельцев. За одним из них сидела светловолосая девушка в черной майке, с огромной стопкой книг. Она, изредка попивая чай, листала самоучитель по иностранному языку. Кажется, немецкому.

Генри знал ее. Естественно, только внешне. Впрочем, благодаря зрительной памяти он запоминал клиентов с первого посещения, а данная особа была здесь не в первый раз. Поэтому наблюдать всегда так интересно.

Через некоторое время ей позвонили. Она прижала красный телефон к уху и, разговаривая, прокручивала крышечку заварного чайника. Девушка улыбалась, явно наслаждаясь разговором, а вокруг сочилось спокойствие. Играла музыка: что-то напоминающее джаз.

Дождь припустил, образовывая лужи, съедал каждый кусочек сухого пространства. По большим витражным окнам стекали волны воды так, что прохожие казались бесконечными пятнами масляных красок. За столиком, который располагался рядом с этим морским пейзажем, сидел молодой мужчина: высокий, с серьезным лицом, между бровями которого пролегла глубокая морщина, в сине-белой рубашке, что-то печатал на своем ноутбуке. Время от времени он вставал, заказывал чашку двойного эспрессо и снова возвращался к себе, в мир тяжелых переживаний.

В дальнем конце зала, спрятавшись от всех, отдыхала молодая пара. Хотя трудно было сказать, были ли они парой, впрочем, Генри посчитал их друзьями. Мужчина и женщина пили на двоих чайник «Эрл Грея», заедая «Наполеоном».  Разговаривали они очень оживленно.

Последний утренний (хотя время стремительно клонилось к обеду) гость занимал столик в середине зала, где отлично просматривался выход в царство вечной воды. Этим гостем была милая пожилая женщина, должно быть, имеющая прелестных внуков. Бабулечка мечтала после чая с молоком попасть в «Детский мир».

Через полчаса, когда течение времени застыло, дверной колокольчик клацнул, и на пороге появился молодой человек лет двадцати двух. Весь мокрый, словно мышь, с взъерошенными волосами, он прошел к барной стойке.

- Ты опять пришел, Антон? – спросил Генри вместо приветствия, протягивая парню бумажное полотенце. – Разве тебе нечем заняться?

- Хм, наверное, просто поиск вдохновения. – Антон несколько скомкано улыбнулся, обтер лицо и, приставив зонт-трость в угол, присел на высокий круглый стул за стойкой. – Просто Мастер прекрасно готовит кофе, – он подмигнул.

- Звучит как лесть, – недовольно пробурчал Генри, переставляя стаканы на кофемашину. – В любом случае, только ты бываешь здесь так часто, что скоро поселишься. Сегодня снова американо?

- Да, двойной, пожалуйста.

Они прервались. Антон, опершись руками о стойку, со скучающим и потерянным видом перемещал взгляд туда-сюда.  Генри же открыл пачку арабики, явившую сильный орехово-пряный аромат кофейных зерен, и, засыпав это чудо в агрегат, нажал кнопку на дисплее. Послышался звук, и жидкость стремительно полилась в чашку.

Тем временем бабулечка приступила ко второй чашке чая. Чтобы скоротать время она читала местную новостную газету. На ее носу с горбинкой красовались очки с позолоченной оправой и такой же позолоченной цепочкой, осанка была прямая и четкая, одежда чистая и опрятная, классического стиля, отчего старушка выглядела истинной леди.

- Вот твой кофе, – сказал Генри, осторожно ставя чашку перед Антоном. На блюдце красовалась ложечка, два кусочка сахара и кусочек безе.

- Что это?

- Это тебе маленькое лекарство от грусти, – улыбнувшись, сказал Мастер и, взяв тряпочку, протер стол. Генри любил чистоту во всем: начиная со своего внешнего вида, заканчивая обстановкой вокруг. Иногда это переходило границы дозволенного. Поэтому даже сейчас он выглядел одетым как с иголочки.

- Послушай, меня давно интересует одна вещь, – Антон сделал крупный глоток горячего напитка и, передвинув мешавшую банку с печеньем, сел удобнее. – Почему  именно «Генри»? Это ведь не твое имя?

- Назвали однажды, я решил оставить.

- Дай угадаю, женщина! – в голосе молодого человека появились нотки заинтересованности.

- Точно, ты прав, – помедлив, ответил Генри. – Но это вовсе не то, о чем ты подумал. Несколько лет назад мы попытались ввести практику ночной работы в летний сезон. Конечно, затея провалилась, но однажды в дверь постучалась девушка, когда я уже решил закрыться. Она сказала, что ей во что бы то ни стало нужно выпить кофе. Она приходила часто, почти каждый вечер, пила кофе и называла меня «Генри», потому как «Гена» совсем неинтересно.

- Хм, я подумал, что тут что-то особенное, – разочарованно произнес Антон. – А где сейчас эта девушка?

- Не знаю. В один прекрасный день она просто перестала приходить. В любом случае, это скучная история. Что тебя на этот раз привело сюда? Разве в это время люди твоего возраста не ходят на учебу или работу?

- Сегодня, я прогуливаю, – равнодушно бросил Антон, сделав еще одни глоток кофе и заев безе. На его лице отобразилось страдание. Было видно, есть вещи, беспокоящие его, но никак не решаемые. – Понимаешь, мне ничего не хочется делать. В институте стало совсем не интересно учиться, а рисование – мое хобби.

- И поэтому ты решил все бросить? – спросил Генри, несколько раздраженный.

- Я просто не знаю, что делать, поэтому ничего не делаю. Пускаю это на самотек.

- Лично я думаю, что тебе не стоит бросать учебу, особенно, когда так близок к окончанию. Знаешь, я ведь по образованию юрист и по специальности работал. Но однажды мне пришлось уволиться, и, не зная, что делать, пришел работать сюда. Эта кофейня моего друга. Он работает заграницей, поэтому не часто здесь бывает.