Одиночеству учатся

Одиночеству учатся

Ночь окончится.

Боль останется.

День

с начала закрутится...

Одинокими

не рождаются.

Одиночеству

учатся.

Р. Рождественский

Когда сидишь на корпоративе в честь двадцатилетнего юбилея компании, вспоминается многое, разное и не самое веселое тоже. Гонишь, конечно, эти мысли, потому что время — веселиться.

Светлана Федоровна едва заметно улыбнулась в полумраке ресторанного зала, который оглушала музыка мерными басами и вспомнила, что в самом начале двухтысячных они лишь мечтали, как когда-нибудь, ведь будет же такое, точно будет, придут в самый дорогой и пафосный ресторан и снимут его для себя на весь вечер. В принципе, получилось быстро, если в масштабах сроков жизни вселенной, а если в человеческих — успели состариться. Ну, или почти.

Запустила пальцы в короткую светлую стрижку давно уже неродного цвета волос, потому что в родном было столько седины, что людям такое не показывают. Впрочем, поговаривают, что седая женщина нынче в моде.

Усмехнулась. Двадцать лет — это плюс загородный дом, плюс стабильность, плюс пара автомобилей, плюс две квартиры, плюс дети в престижных школе и ВУЗе, минус упругая грудь, легкий нрав, крепкий сон, муж… Да и, вообще, бабья жизнь короткая — в минус. А с другой стороны, по этой части: не жили красиво — нехрен начинать!

Если подумать, то в основание компании “Софт-плюс”, занимавшейся разработкой изначально офисных программ, а сейчас, всевозможных приложений на разные случаи жизни, Светка Кольцова пришла по большой любви. Любви к несколько шебутному, всегда к чему-то устремленному Вадику Кошке. Смешная фамилия для красивого молодого человека.

С Вадей они познакомились, когда тот был свеженьким к.т.н., “манэсом”, то есть младшим научным сотрудником Института вычислительной техники. Перспективному ученому придали третьекурсницу-”лаборантку” помогать с расчетами в жутко важных научных делах. Хотя, судя по зарплате, ни эти расчеты, ни какая бы то ни было другая работа персонала института никому не была нужна вовсе.

Свете на это было принципиально начхать: любая прибавка к стипендии — хлеб. Да и влюбилась она в своего начальника, что уж там скрывать. Вадим был высок, темноглаз, светловолос, от чего создавалось впечатление нарисованности всего лица, строен как молодая сосенка, узколиц и насмешлив.

А еще заявлял с порога всем девушкам от шестнадцати и до бесконечности, что помрет холостяком. Снова захотелось усмехнуться. Дело в том, что Владимир Николаевич Кошка не далее как полчаса назад оставил пирующую компанию и поехал домой к обожаемой супруге Наташе и четверым, только вдумайтесь, котятам от этого прекрасного брака.

Генеральный директор оказался у них удивительно примерным семьянином, который ко всему прочему не любил бардака, начинающегося на всех корпоративах после официальных речей и первых танцев. То есть вот примерно сейчас.

В ресторане было пьяно и весело. На танцполе мерцал свет, то скрывая, то освещая извивающиеся тела подчиненных. За длинным столом осталось двое. Женщина с короткой светлой стрижкой в декольтированном платье, открывавшем приятную глазу второго сидящего грудь, поглядывала на танцевальный пятачок, который каждым просверком выхватывал новые сочетания человеческих тел. Все со всеми обнимались, все ко всем прижимались. Мужчина за ее спиной лениво откинулся на стуле и глядел в ту же сторону. Ни он, ни она танцевать не хотели.

Снова вспышка света и на первом плане кто-то с кем-то целуется взасос, совершенно не смущаясь тем, что вокруг люди.

— Опять утром будут пострадавшие и изменившие,— довольно громко комментирует увиденное Светлана, щуря серые глаза и надеясь уловить, кто с кем там сплелся в экстазе.

— Такова се ля ви,— отвечают из-за спины.— Человеку нужен человек, хотя бы на один вечер, чтобы разделить радость.

— Чего это ты такой умный, Леш?— разворачивается к собеседнику.

Лешка — третья вершина их неделимого треугольника. Появился он в институте примерно через полтора года после Светланы. Был таким же третьекуром, как и сама Светка в начале своей институтской подработки. Щуплый, длинный, кадыкастый. Вечно мятый и периодически несвежий. Смоляные волосы то торчали во все стороны непокорными кудрявыми пружинами, то свисали сальными колечками. Брился, как сам пояснил девушке, раз в неделю — кожа нежная, раздражение. Взгляд синий, рассеянный, глаза умные. Застенчивый с девчонками до полной потери себя. Да и вообще — совершенно потерянный в мире людей.

Света его просто пожалела сначала. Такой талант и такой дурак. Так, вообще, только у мужиков бывает, кажется. Даже дружбой их отношения не считала. Кто может дружить с таким Лешкой? Тем более, ну, кто его полюбит?! Ладно полюбит, кто за него замуж выйдет? Разве что уж совсем дура какая-нибудь неказистая!

Технический директор ООО “Софт-плюс” Алексей Сергеевич Захаров давно избавился от опостылевшего пиджака, сидел развалившись на стуле и подслеповато щурился в темноту через очки, то ли разглядывая танцующих, то ли приглядываясь к коллеге.

— Старею, кажется. Становлюсь сентиментальным. Верю в людей и человечество,— улыбнулся, отвечая на заданный подругой вопрос.