Одиночка

Пролог. Главы 1-3

      Одиночка.
      Пролог.
      Жил да был один паренек, ходил в школу, увлекался самоделками. Отец – инженер, мать – научный сотрудник. Грянула перестройка, учителя в школах разбежались, отец и мать взялись за ум сына, подтянули, подучили, а он взял – и в армию.
      Два года прошло как один день, и вышел из паренька дембель. Новая форма, на груди медалька лучшего стрелка, на плечах сержантские погоны, а в голове – пусто и контракт сверхсрочника на пять лет службы в рюкзаке.
      А пограничные войска, как оказалось, есть и на границе Чечни. Там они даже более востребованы, чем в других местах. Хлебнуть удалось всякого, но судьба хранила. Кому суждено быть повешенным, утонуть не грозит.
      Но всё когда-нибудь заканчивается,  закончилась и служба. Продлевать контракт не стал. В рюкзаке уже не обоймы, а учебники. Пора и за ум взяться.
      И вот Москва, столица, все куда-то спешат, суетятся, а его путь – по стопам отца, в МГТУ им. Баумана на факультет Фундаментальных Наук. Знания за последние полгода освежены основательно, и экзамены сданы на «отлично».
      Первый год пролетел незаметно, оставив за бортом не сумевших одолеть бурные реки научных знаний. Но некоторые нашли рядом с собой спасательный круг в виде паренька постарше, который не отказывается сделать курсач одногруппнику, и даже денег за это не возьмёт.
      К третьему курсу деньги пришлось всё же брать, а то иначе некоторые личности начали считать лохом и навязывать своё мнение окружающим. К пятому курсу он перешёл уже исключительно на дипломные работы – денег это давало куда больше, да и интереснее.
      Не за горами уже виднелась аспирантура, благо кандидатскую можно не делать, выбирай любую из трёх заготовленных впрок, но судьба…
      
      * * *
      Глава 1.
      
      Тот день из памяти выбило полностью, потом только узнал о том, что был сбит, что виновник ДТП скрылся. Только через три месяца узнал, когда из реанимации вышел.
      В общей сложности провёл в больнице полгода, и даже после сказать что выздоровел – сильно польстить. Левая нога почти не гнётся, левой руки нет по локоть, и осколки от рёбер все внутренности изранили. Как жив остался – загадка.
      Жилья нет, квартиру сдали другому, деньги пока были, но не особо много. Можно бы домой вернуться, но родители ушли в лучший мир год назад, а без них квартира пуста, как бутылка водки после нового года.
      И эта ассоциация, видимо, была неспроста, так как следующие несколько дней… или недель, я помню только кусками и урывками.
      Очнулся я в вытрезвителе со страшной головной болью в компании с восемью отвратительно воняющих телами бомжей. Тела были ещё тёплые и, судя по храпу, такими и собирались оставаться. Я лежал, наслаждался «ароматами» и постепенно осознавал глубину своего падения. Из этого осознания постепенно рождалась мысль – после следующего «захода» очнёшься в морге, ну или уже не очнёшься, что вероятнее…
      
      * * *  
      
      Пока Игорь Иванович Сотов, двадцати девяти лет от роду, давал себе страшную и не рушимую клятву трезвости, события принимали необычный и весьма неприятный для отдельной камеры вытрезвителя оборот. По короткому коридору прогрохотал десяток ботинок большого размера полувоенного образца. Ключ со скрипом провернулся в замочной скважине и дверь распахнулась. Заключенные и глазом не успели моргнуть как добрый десяток мужчин в пятнистом камуфляже, масках и с надписью «ОМОН» на спине подхватили по одному заключенному и выволокли из камеры. Таким же образом их протащили по участку к заднему выходу, вплотную к которому был запаркован большой грузовик. Заключённых протащили через открытую дверь в кузов и сноровисто приковали висящими на поручне наручниками к стене фургона.
      Один из бомжей, увидев как других заключённых приковывают, стал вырываться, громко хрипя что-то нецензурное, но был быстро утихомирен ударом дубинки, мгновенно выхваченной конвоиром. За первым ударом последовал следующий и следующий. «Омоновец» остановился, только когда заключенный перестал кричать и мог только стонать. Голова и кисти рук, не прикрытые одеждой, были разбиты до крови. Шутить тут никто не собирался.
      
      * * *
      
      Грузовик ехал достаточно долго, чтобы Игорь успел оклематься, насколько это вообще было возможно в его положении, и обдумать ситуацию, в которую он попал. Немного доработанный с помощью сварки кузов совершенно не напоминал обычный тюремный транспорт. Конвоиры действовали чересчур жёстко и нервно для сотрудников полиции. В голову лезли мысли о подпольных клиниках по пересадке органов и трудовых рабских лагерях, но подобранный контингент опровергал все эти версии. Бомжи не отличаются здоровьем и трудолюбием. В голове засела неприятная мысль, что у этих людей есть и ещё одно отличие – их некому искать.
      Открыли дверь уже совсем другие люди. В руках дубинки, в кобурах пистолеты, похожи скорее на охранников из ЧОПа, чем на полицию. Одеты в чёрную форму с невнятным логотипом, бронежилетов ни у кого нет. То, как сноровисто они вывели бомжеватую толпу из фуры, доказывало, что дело это для них привычно и неоднократно отработано.
      Не дав осмотреться, толпу криками, пинками и ударами резиновых дубинок погнали к входу в огромный ангар, какие строили в СССР для стоянки самолетов. Сейчас всё внутреннее пространство ангара было разделено железобетонными и стальными ограждениями.
      
      Всё тем же способом нас продолжали гнать по длинному коридору. Промежуточной остановкой стал какой-то склад, где на каждого арестанта навесили по здоровенному туристическому рюкзаку цвета хаки, при этом они были сравнительно лёгкими и выглядели почти пустыми.
      Конечной остановкой стал подъёмник, какие устанавливают для перемещения рабочих в глубокие шахты. Нас опустили на минус сотый (или около того) этаж. Ствол шахты резко раздался в стороны, образуя свод огромной пещеры, слабо освещенной установленными на стенах фонарями. Часть пещеры вдоль стены была огорожена металлическим забором, за которым рядами стояли тюремные нары. На них валялись десятки людей, внешне ничем не отличающихся от моих сокамерников.
      Так начался один из самых тоскливых и безрадостных этапов моей    жизни. В слегка облагороженной пещере мы провели около двух недель. Хмурые неразговорчивые охранники дважды в день забирали четырёх сокамерников, используемых в качестве носильщиков – вверх отправлялись вёдра с отходами человеческой жизнедеятельности, а вниз спускались кастрюли с едой. Никаких разносолов, что-то среднее между кашей и супом, а по сути – всё, что поварам под руку попалось, сваренное в единую разварившуюся массу. Свиньям так корм готовят…
      Но вот однажды устоявшийся распорядок дня был нарушен. Сразу после «завтрака» охранники согнали всех «сокамерников» к одной из стен и усадили прямо на пол. Кто подогадливее, подложили под седалища рюкзаки или одежду. Содержимое рюкзаков изучить удалось только на ощупь. Слабого света, исходящего откуда-то сверху было недостаточно, чтобы рассмотреть надписи, но этого по большому счёту и не требовалось. В рюкзаке было всего две вещи – маленькая садовая лопатка и двухлитровая пластиковая бутылка из-под кока-колы с водой.
      Между тем охранники начали раздавать заключённым заклеенные скотчем пластиковые пакеты, но вскрывать их пока запретили, приказав положить в рюкзак, а в следующую секунду глаза практически ослепли от яркого света, хлынувшего сверху.
      Сразу же стало понятно назначение большого полотна, растянутого на одной из стен пещеры – это оказался экран, на который проецировалось изображение с видеопроектора, установленного где-то за нашими спинами.
      Показ «фильма» не занял много времени, и к концу даже самому тупому из присутствующих стало понятно, что вот он – Пушной Северный Зверь.
      Если обобщить всю полученную информацию, то нам требовалось взять рюкзаки и стройными рядами идти в какое-то место. Собирать там какие-то травки-корешки-грибочки, описание внешнего вида которых и заняло большую часть времени показа. После этого нам следовало дождаться ночи и высматривать место, откуда запустят зелёную сигнальную ракету. Если мы не выйдем к намеченному месту в течение трёх дней, или выйдем, но с пустыми руками, то там же и останемся. Вернувшимся с добычей был обещан месяц санатория, выпивка без ограничения, а особенно отличившимся – женское внимание.
      Сзади заработала лебедка подъемника, на котором как-то незаметно собралась вся местная охрана. Лампы разом погасли.
      Первые несколько минут было относительно тихо, раздавались только отдельные нечленораздельно-матерные выражения, но потом вокруг началась какая-то возня, возгласы, крики, ругательства. Кто-то даже устроил потасовку. Игорь от греха отполз подальше, благо места вокруг было предостаточно.
      Находясь отдельно от испуганно беснующейся толпы, временно занятой собой,  он первый почувствовал нарастающую дрожь, исходящую, казалось, прямо из собственной грудной клетки и распространявшейся по всему телу. Дрожь постепенно нарастала и скоро даже перевозбужденные люди стали её замечать. Тональность криков стала стремительно меняться, плавно переходя к панической.
      Дрожание грудной клетки распространилось вначале по всему телу, а потом стало концентрироваться в животе, голове и, почему-то, в левой руке. Игорь успел только удивиться, что так чётко чувствует отсутствующую руку, как на него с новой силой накатила дрожь, на мгновение лишая сознания.
      
      * * *
      
      Приходил в себя я постепенно. Всё тело ломило, как после изнуряющих физических упражнений, тошнило, свет неприятно резал глаза, а в нос била непередаваемая вонь долго не мытого человеческого тела. Источником вони являлся тощий мужик, внешний вид которого не оставлял сомнений в роде его деятельности. Бомж обыкновенный.
      Столь неприятное соседство дало силы на то, чтобы подняться на несколько ступеней эволюции, превратившись из пресмыкающегося в прямоходящего. Тошнота и боль в мышцах постепенно проходила, а солнце уже не так слепило, и можно было оглядеться.
      Первое, что бросалось в глаза – идеально ровная каменная площадка метров двадцати в диаметре, по которой были живописно разбросаны куски проволочного ограждения, обрывки бумаги, рюкзаки и человеческие тела. Последние начинали проявлять признаки жизни, впрочем, не все. Тот субъект, что был ближе всего ко мне, похоже, решил, что с него в этой жизни неприятностей уже достаточно и отправился в следующую. Никаких видимых повреждений у него не было, но, повидав большое количество мёртвых людей, начинаешь интуитивно чувствовать такие вещи.
      Провел быструю инвентаризацию имеющегося в рюкзаке снаряжения. Не густо. Двухлитровая бутылки с водой, стандартный армейский суточный паёк, садовая лопатка (инструмент для выкапывания добычи) и папка с распечатками формата A4. Видимо те, кто это всё устроил, не слишком надеялись на память здесь присутствующих, снабдив копией материалов, показанных в фильме.
      
      А между тем толпа из примерно сорока ошарашенных людей начала приходить в себя и оглядываться. Кто-то уже ковылял на двух или четырёх конечностях, остальные оглашали окрестности душераздирающими завываниями, из всех сил показывая окружающим как им плохо.
      И всё это, судя по всему, могло продолжаться ещё долго, если бы один из «четвероногих» в ходе своего путешествия не оказался вблизи края каменной плиты прямо напротив густых кустов с крупными листьями светло-зелёного цвета. Дальнейшее не заняло и одной секунды. Из кустов выскочило что-то клыкастое и мохнатое и, не дав себя толком разглядеть, схватило несчастного первопроходца за ногу, после чего также быстро скрылось с добычей. Скорее всего, не все успели заметить произошедшее, но пропустить отчаянный крик жертвы местного хищника смог бы только глухой.
      В мгновение ока всё вокруг пришло в движение. Объятая первобытной паникой толпа бросилась бежать. Самое удивительное, что впереди всех бежали те, кто только что очень убедительно «умирал», оглашая окрестности «предсмертными» завываниями.
      Игорю ничего не оставалось, как последовать следом, благо впереди бегущие ломились напролом, оставляя за собой довольно удобную, расчищенную от препятствий тропинку. Как и всегда в трудной ситуации, его мозг стал работать четко и последовательно, нисколько не мешая развивать максимальную для искалеченного тела скорость. Самым лучшим выходом было держаться посреди толпы, тогда шанс, что хищники схватят именно тебя, минимальны. После чего дождаться ночи, определиться с направлением и выходить к людям. К сожалению, Игорь был не в форме, и надежды удержать необходимый темп не было. Он бы очень быстро оказался в числе отстающих, то есть в самом невыгодном положении. Кроме того, он был практически единственным, кто сохранил при бегстве рюкзак и делиться запасами ни с кем не хотел.
      План дальнейших действий сложился сам собой. Продолжать движение по следам перепуганной толпы, пока не найдётся место, где можно безопасно отделиться. В принципе, преследователей можно было пока не опасаться. Оставшихся на каменной плите тел людей, не перенёсших перенос, было достаточно много, чтобы местные хищники не пустились в преследование сразу. Удобное место показалось только через час, когда шедший вынужденно неторопливой походкой Игорь уже начал слышать впереди человеческие голоса. Похоже, люди поняли, что их никто не преследует, и решили немного передохнуть.
      Следы начали уходить чуть влево вдоль склона неглубокого оврага по каменистому дну которого бежал неторопливый ручеёк. Игорь осторожно спустился вниз, перешагнул через ручей и несколько минут шёл вниз по течению, погружаясь по щиколотку в воду и отдаляясь от людей. Найдя удобное место, он поднялся на противоположный берег и стал углубляться в лес. Оставалось только надеяться, что хищники пойдут по легко различимому следу толпы людей, а не по размытому водой запаху одиночки.
      Через пару часов движения Игорь окончательно выбился из сил, а поврежденная нога начала сильно болеть. Он нашёл удобное место, присев на выступающий из земли корень огромного, в три обхвата, дерева неизвестной породы. Пищу решил не экономить. В его состоянии еда в желудке – сила, а еда в рюкзаке – вес.
      Только сейчас удалось как следует осмотреться. В пути он больше высматривал опасности и выбирал маршрут. Лес, на первый взгляд, не сильно отличался от привычного, только породы деревьев и кустарников были незнакомыми. Погода стояла приятная, около двадцати пяти градусов, дождя не намечалось. Таким мог бы быть лес, например, в Северной Америке на широте Чикаго.
      Внезапно все размеренные мысли вылетели из головы, а волосы на затылке встали дыбом. Такое у Игоря уже было один раз, когда он во время обычного патрулирования неожиданно нос в нос столкнулся с врагом. Тогда его спасла быстрота реакции. И теперь он, что было сил, рванулся вправо, но при этом забыл про больное колено и не отпрыгнул, а, скорее, просто упал на землю. Тишина. Ничего не происходило. Игорь про себя чертыхнулся и начал подыматься с земли. Тут и  произошло нападение.
      Воздух вокруг пошёл рябью как от сильного перепада температуры, в ушах послышался нарастающий гул, стало невозможно вздохнуть. Неведомая сила всё усиливала и усиливала нажим. Игорь дёргался, но не мог сдвинуться с места. Кислорода в крови становилось всё меньше. Когда перед глазами начали мелькать черные точки, он из последних сил рванулся вперед, размахивая руками, будто пытаясь ударить невидимого противника. К его удивлению, это принесло облегчение и получилось сделать один глубокий вздох. Игорь продолжил беспорядочно размахивать руками, нанося удары во всех направлениях. При этом он чувствовал как правая рука, как ей и положено, только разгоняет воздух, но левая рука вела себя совсем по-другому.  Второй раз за день он чувствовал свою отсутствующую кисть так, будто она все ещё на месте. При каждом ударе он рассекал невидимый студень. Ощущение было, как будто раз за разом засовываешь руку в огонь, но тяжесть сдавившая грудь становилась всё меньше и он не останавливался. При очередном ударе Игорь почувствовал, как рука прошла через какое-то уплотнение в структуре врага, после чего тяжесть окончательно исчезла, а дрожание воздуха стало уменьшаться. Противник сдался и уходил. Можно было отступиться, но Игорь чётко сознавал, что отпускать недобитого врага – верный способ нажить неприятности в будущем. Он вонзил левую руку как копье в самый центр утолщения и проталкивал, пока не наткнулся на что-то твёрдое, размером со сливу. Тогда он, что было сил, сжал «сливу».  Гул в ушах перешёл в пронзительный визг. Грудь то сдавливало, то отпускало, но это уже напоминало агонию. Наконец «слива» лопнула и в тот же миг дрожь пропала.
      Игорь обессиленно стоял, тяжело дыша. Он с трудом доковылял до «своего» дерева, где и свалился на кучу прошлогодней листвы. Невозможно было пошевелить даже пальцем.
      
      * * *
      
      Усталость перешла в крепкий сон, и очнулся Игорь только на следующее утро. Он с досадой посмотрел на поднявшуюся над горизонтом звезду. Ракету он, очевидно, пропустил. Куда двигаться – непонятно. Из положительных моментов – он ещё жив и (относительно) здоров. Сегодня он чувствовал себя значительно лучше, чем раньше, несмотря на все произошедшее. Ничего не болело, только левая рука зудела и чесалась. Такое уже с ним случалось раньше. Крайне неприятное чувство – чешется, а почесать невозможно.
      Игорь взвесил имеющиеся возможности и решил двинуться на восток, так он должен был пересечь тропу, проложенную другими путешественниками. Стоило дойти до места, где они ночевали, чтобы понять в каком направлении следует двигаться.
      Нога за ночь немного отошла от вчерашнего забега и даже стала немного сгибаться в колене. К ручейку вышел часа через три, глубже он не стал и Игорь второй раз его пересёк. На этот раз форсирование было намного комфортнее. Не требовалось путать следы и можно было снять штаны и обувь, оставив их сухими.
      Игорь поморщился. Рука всё никак не проходила, зуд даже стал усиливаться, и он уже дважды ловил себя на том, что непроизвольно и с возрастающим остервенением трет обрубок левой руки. Облегчения это не приносило.
      По его прикидкам люди должны были идти вдоль воды на некотором отдалении, но следов всё никак не встречалось. Тогда Игорь решил пойти в сторону того места, где отделился от коллектива. Опасность, конечно, возрастала, но когда Игорь планировал свои действия, он рассчитывал на обычных хищников, обладающих стандартным набором чувств, а не на странных душащих невидимок, которые и запаха-то, может быть, не чувствуют.  В обычном лесу не бывает много хищников, травоядных бы на всех не хватало, это закон природы. Но что верно для нашего мира, не обязательно верно для другого.
      К полудню Игорь решил, что люди почему-то почти сразу ушли от реки, углубившись в лес, или, как и он, пересекли реку, и следы следовало искать на другой стороне. Перед последним рывком он решил сделать передышку и перекусить. Доел остатки сухпайка и запил водой из бутылки. Аппетита почти не было, было жарко, зуд в левой руке и не думал прекращаться, постепенно нарастая. А может быть просто терпеть его становилось всё труднее.
      
      * * *
      Глава 2.
      
      Боль! Боль! БОЛЬ!!! Мне хотелось упасть на землю и выть от боли, но я знал, что это не принесёт облегчения. Зуд в левой руке стал невыносим, я чувствовал, будто её окунули в крутой кипяток и не дают извлечь. С каждым ударом сердца боль расходилась по всему организму, заставляя стискивать зубы, чтобы не начать стонать в голос. Механически переставляя ноги, я шёл вперёд, пытаясь убежать от страданий. Но как убежать от самого себя?
      Если бы кто-то проследил тогда мой путь, то удивился бы его замысловатым изгибам. Я как пьяный заяц то наматывал круги на одном месте, то забирался в самые непролазные буреломы, чудом не ломая себе ноги… пока в один момент не изменил траекторию движения на строго прямолинейную. Сам того не осознавая, я почувствовал впереди НЕЧТО и устремился туда по кратчайшему пути.
      Под ногами начали попадаться крупные валуны, а высота деревьев уменьшилась – их корни упирались в скальное основание, не дающее места для дальнейшего роста. И вот впереди показался скалистый выступ, поросший мхом, у основания которого природа создала небольшую каменную чашу. И она была не пуста. Её наполняла кристально-чистая жидкость, над которой клубился белый туман, какой бывает над концентрированной серной кислотой, однако характерного запаха не было, а если бы и был, мне уже было всё равно. Я с трудом дошагал до чаши и погрузил в неё «горящую» руку и лицо.
      Облегчение, нахлынувшее на меня в следующую секунду нельзя передать словами. Я будто всем телом втягивал в себя живительную субстанцию, ничем не напоминающую воду. Это вообще оказалось не жидкость, а что-то наподобие сверхплотного газа, который я поглощал кожей, вдыхал лёгкими и выпивал ртом, пока последний его клочок не оказался поглощён, и чаша не опустела полностью.
      Только тогда способность соображать начала ко мне возвращаться. Оглядевшись вокруг, я обнаружил множество тревожных следов чужого присутствия. Камень вокруг чаши был исполосован звериными когтями устрашающего размера, будто их обладатель стремился максимально очистить скалу от любого признака растительности. Во всех направлениях, насколько хватало глаз, всё теми же когтями были вырыты десятки ям – будто неведомый хозяин здешних мест пытался отыскать в земле что-то… или кого-то. А ещё – окружающие деревья были мертвы. Зверь когтями содрал с них всю кору до высоты трёх метров, нанося глубокие раны, и отгрыз все крупные ветви.
      Проснувшееся с уходом боли чувство опасности кричало во весь голос – пора делать ноги.
      
      * * *
      
      Зверь был доволен, охота на этот раз более чем удалась. Ему посчастливилось наткнуться на целую стаю отвратительно воняющих двуногих тварей, подобных которым ранее видеть не доводилось. Несмотря на свой отвратительный внешний вид и запах, а также слабость в бою, количество выкачанной из них энергии в разы превосходило всё, что он добывал раньше. Зверь ещё раз похвалил себя за решение расширить свои охотничьи угодья.
      Раньше он слишком сильно боялся отдаляться от Хранилища. Вдруг кто-то успеет добраться до него в отсутствие хозяина? Одна ошибка, и труд последних пяти сезонов пойдёт насмарку. И так уже один раз какой-то мелкий грызун умудрился вылакать немного Родильной Энергии. В тот раз Зверь был так разгневан, что уничтожил всю их популяцию на тысячи шагов вокруг, несмотря на то, что грызуны закапывались глубоко под землю и умели маскировать свою энергетическую составляющую так, что их было крайне трудно обнаружить Истинным Взором.
      Но сейчас Зверю пришлось пойти на некоторый риск, так как вблизи его обиталища не осталось ни одного источника силы, и Хранилище перестало пополняться переработанной жизненной энергией живых существ. Другая живность стала слишком сильно его бояться и покинула ближайшие окрестности. И вот в первом же выходе – такая удача! Ещё пара подобных пиров и можно слать Брачный Зов в Пустоту. Собранного количества Родильной Энергии будет достаточно, чтобы выкормить более сотни подобных ему и основать новую стаю!
      Именно эта мечта – создать свою стаю, подвигла не самого сильного, но очень хитрого Зверя покинуть Пустоту, где было слишком много конкурентов, и спуститься в Плотный Мир, захватив тело какого-то местного хищника. С тех пор это тело претерпело значительные изменения. Оно выросло и налилось силой. Его когти стали огромными и страшными, а пасть наполнилась острейшими зубами… Правда при этом бегать стало на удивление неудобно, а челюсти перестали полностью закрываться, но это мало волновало Зверя, ведь настоящим его оружием как были, так и оставались невидимые обычным взглядом энергетические структуры, способные в любой момент сжечь врага дотла… Впрочем, делать этого не следовало, так как в этом случае терялся весь смысл охоты – добыча Родильной Энергии. Её можно было извлечь только из тела ещё живого врага. Как он извлёк её из тел тех двуногих, которых вначале парализовал простейшим ментальным воздействием! Слабые твари не смогли справиться с собственным страхом, хотя даже местные грызуны смогли бы это перебороть.
      Эти мысли снова вернули зверю радужное настроение, в котором он и прибывал, пока не добрался до Хранилища… оказавшегося совершенно пустым!!!
      
      * * *
      
      Вой нечеловеческой ярости, раздавшийся прямо за моей спиной не потребовал перевода и расшифровки. Ноги сам увеличили частоту шагов, вплотную приблизившись к бегу. После поглощения того странного «газа» в чаше, моё самочувствие стало стремительно улучшаться. Тело будто бы распирало от энергии, и за какие-то два часа я смог отмахать очень приличное расстояние, благо отдых мне пока совершенно не требовался.
      Конечно, я осознавал, что «допинг» может плохо сказаться на моём самочувствии и нечувствительность к усталости не означает её отсутствие, но скрученные в тугой комок внутренности, которые совершенно не хотели расправляться, однозначно позволяли расшифровать послание подсознания – «драпай изо всех сил!!!»
      И вой сзади лишь подтвердил правильность моих действий. Вот только хватит ли двухчасовой форы, чтобы оторваться от преследователя? У меня были на этот счёт некоторые сомнения, поэтому, не замедляя шага, я начал быстро осматриваться в поисках пути спасения. Учитывая обгрызенные до неживого состояния деревья у чаши, идея спрятаться в ветвях не находила положительного отклика.
      Так, продолжая искать решение ситуации, я неожиданно выскочил на небольшой луг, ставший недавно полем битвы. Или, точнее, местом избиения и казни. По всему лугу лежали десятки человеческих тел, не узнать которые было невозможно. Достаточно было рассмотреть их одежду и туристические рюкзаки, точно такие же как тот, что до сих пор находился у меня за спиной.
      Как я ни спешил, но упустить такую возможность поднять свои шансы выжить я не мог. В ритме танго я начал осматривать тела погибших людей, не обращая ни малейшего внимания на их запах и некоторую «погрызанность». Почти сразу стало понятно, что «перераспределение собственности» уже произошло. Большая часть людей не имела рюкзаков, а если они были, то оказались совершенно пусты. В то же время у трёх других они буквально пухли от количества экспроприированных вещей. Эти рюкзаки и привлекли моё самое пристальное внимание.
      Как сразу оказалось, выдаваемый «начальный набор» мог варьироваться в значительной степени. В результате я стал счастливым обладателем ножа типа мачете, старой советской сапёрной лопатки, нескольких целых пайков и большого мотка прочной верёвки. Несмотря на понятное желание прибрать как можно больше, я смог себя ограничить озвученным, так как на поиски и потрошение рюкзаков и так ушло значительно больше времени, чем я мог себе позволить в данной ситуации.
      Новый рёв, раздавшийся, как показалось, намного ближе, чем раньше, только подтвердил правильность этого умозаключения. Что же, нужно двигаться дальше. Для начала воспользовавшись тем же приёмом, что уже использовал ранее – размыть свой след, двигаясь вдоль ручья, благо он тёк в нужном мне направлении – подальше от преследователя и, скорее всего, втекал в какой-нибудь более-менее крупный водный поток. Если удастся до него добраться, то нужно будет попробовать сплавиться вниз по течению с помощью бревна или связки тростника.
      И мой план удался… почти.
      
      * * *
      
      Я стоял прямо посередине реки. Ледяная вода доходила до пояса и холод пробирался всё глубже в моё тело, но я знал, что не успею замерзнуть. Мой преследователь был уже близко. Вот прибрежные кусты затрещали, раздались в стороны и на берег выскочил ОН. Впервые мне удалось рассмотреть врага с такого малого расстояния. Огромное, как у медведя, но в тоже время не такое массивное, увитое толстыми жгутами мускулов тело. Лапы с устрашающими когтями и морда, украшенная непропорционально огромной пастью, полной острых клыков. Зверь на мгновение замер, оглядываясь. Его ищущий взгляд наткнулся на меня, застывшего в реке, и новый оглушающий рев сотряс воздух. В нём было всё: ярость, угроза, предвкушение, радость охотника, настигшего свою жертву.
      Враг устремился вперёд, оставляя в земле глубокие раны своими когтями. В одну секунду он оказался напротив меня. Используя набранную скорость, он мощно оттолкнулся от земли, совершая огромный прыжок, который должен был закончиться моей смертью. Вот только я именно этого и ждал. Напрягая все оставшиеся силы, я уже тянул на себя бревнышко, до поры скрытое в воде. Один его конец был остро заточен, а второй упирался в массивный валун за моей спиной. Я успел. Заостренный конец моей «рогатины» вошёл зверю прямо в грудь. Дерево завибрировало от обрушившихся на него нагрузок, но выдержало. Огромная масса, помноженная на скорость, сыграла со зверем плохую шутку, нанизав как бабочку на булавку. Острие пробило шерсть, шкуру, мускулы, раздвинуло кости груди, прошло через легкие, задело сердце и вышло со спины. Возможно, прошло бы и дальше, но я заботливо сохранил несколько сучков, остановивших движение туши и не давших преследователю добраться до меня своими когтями. А он пытался! Несмотря на чудовищную рану, зверь продолжал атаковать!  Задние лапы взрыхляли песок на дне, передние взбивали воду в попытках добраться до моего тела. Что же, это тоже было предусмотрено.
      Собрав силы, я ухватился за свободный конец бревна, высвобождая его из каменного замка, и сразу налег на него, не давая врагу времени опомниться. Принцип рычага сработал как надо, повалив массивную тушу и развернув ее поперек течения. Вода теперь помогала мне тащить захлебывающегося и потерявшего ориентацию в пространстве зверя. Несколько секунд и вот уже мне не нужно прилагать усилий. Течение настолько ускорилось, что само стало перебарывать сопротивление, мне только оставалось подруливать бревном, не давая врагу зацепиться за камни. И вот, наконец, сильный рывок выдёргивает бревно из моих рук, но я даже не пытаюсь его поймать. Я на краю водопада, а мой противник уже движется вниз. Миг, и моё тело может нырнуть следом, но, к счастью, верёвка выдержала, хотя и натянулась как струна, а от рывка мне сдавило рёбра и стало тяжело дышать.
      Вот и всё… Из меня будто бы вынули стержень. Холод, который секунду назад и не замечал, сковал тело, правую руку ломило от запредельных нагрузок. Вяло шевелясь, я смог выбраться из стремнины, упираясь в дно ногами, и забрался на валун, клыком торчащий над водопадом. Вид открывался захватывающий. Десятью метрами ниже, прямо на острых камнях, лежало изрезанное и побитое тело моего врага. Из множества его ран вытекало столько крови, что река дальше приняла бурый оттенок,… при этом он был ещё жив! Лапы всё ещё скребли когтями по камням, мускулы напрягались, но понятно было, что это уже почти агония.
      И тут наши глаза встретились. Полный боли взгляд зверя и усталости – человека. Всего секунду продолжался этот контакт, но зверю хватило. В меня будто воткнули невидимый гарпун и стали мучительно его вынимать вместе с внушительным куском мяса. Я не понимал что происходит. Только что я праздновал победу, и тут, совершенно неожиданно, начался новый раунд противостояния.
      Однажды мне довелось столкнуться с противником лицом к лицу, без оружия, только с тем, что дала мать-природа. Он был сильнее, массивнее, но, видимо, моя воля к жизни оказалась сильнее. Мои сослуживцы нашли меня, полузадушенного, на остывшем теле. Я весь был в крови. Просто перегрыз врагу артерию на шее. После этого мне даже дали кличку «Волк». И сейчас я испытывал нечто подобное той давней схватке. Не знаю как, но я вцепился в «тело» врага мёртвой хваткой, хотя нас и разделяли метры пространства и тонны падающей воды. Всё это стало не важно. Важна была только сама схватка, в которой сошлись воля к жизни человека и холодная ярость зверя. Враг был опытнее в таком странном состязании, его удары были крайне болезненны и лишали сил, но и он не ожидал, что я буду защищаться так отчаянно. Должен признать, начни зверь бой с этого противостояния, я бы проиграл. В состязании разумов умение и сила очень важны, а они были на стороне врага, но сейчас всё было иначе. Тело зверя было почти мертво, его терзала ужасная боль, он был дезориентирован тем, что какая-то букашка смогла так его изранить, и я победил. Не обращая внимания на болезненные удары, я продавил защиту врага и добрался до самого сокровенного, до его сознания, его «я», средоточия разума … и разорвал это на части.
      Бой забрал последние силы, и я погрузился в беспамятство, уже не видя, как осколки чужого сознания и сущности втянулись и растворились во мне, запуская цепную реакцию изменения.
      
      * * *
      
      Я видел сон. Он был абстрактный, но при этом очень чёткий. Я ощущал рядом с собой десятки странных существ, нематериальных, не имеющих тел в человеческом понимании этого слова. И самое странное было то, что я сам был одним из них. Я мчался сквозь звенящую, шуршащую, мерцающую пустоту. Чувства не поддавались полноценному описанию, так как были за пределами возможностей восприятия человека, но в тоже время легко интерпретировались мной, не создавая неудобств.
      Скорость, с которой мы двигались, была немыслимой, невероятно большой даже для не имеющих тела существ. Можно было сказать, что я мчался со всех ног.  Преследуя. Слабый «запах» пищи вёл меня вперед. Мы были подобны стае волков, преследующих добычу, и я был тем, кто должен был нанести первый удар, вожаком.
      Наконец на пределе чувств показалась наша цель. Старый, поврежденный временем и  врагами обломок какой-то давно вымершей цивилизации. Может это была станция или космический корабль, сейчас от него уже мало что осталось, лишь измятый кусок корпуса из композитных материалов, достаточно прочных, чтобы тысячелетиями выдерживать давление космоса.
      Этот старый обломок сам по себе нас не мог заинтересовать. Другое дело его жильцы, обжившие давно пустующие коридоры и комнаты. Они были во многом подобны нам, но не имели самого главного – разума, а потому были годны только для одного – стать пищей.
      Будь нас меньше. Трое или четверо. Достать укрывшуюся пищу было бы очень затруднительно, но нас было несколько десятков. Такая сила способна раздавить любое убежище и спасение лишь одно – бегство. Когда мы приблизились почти вплотную, они всё-таки решились. Плотный ком из сотни существ испустил луч фотонов, который должен был позволить им за доли секунды развить колоссальную скорость и скрыться. Но я не дал им этого времени. Стоило им покинуть станцию, как я нанес свой удар. Пустота, не содержащая материальных тел, пластична. Пространство потекло, исказилось, сжалось в точку и втянуло в себя разгоняющийся шар. Гравитационная ловушка захлопнулась.
      
      * * *
      
      Я проснулся. В желудке противно сосало от голода, а необычно чёткий сон всё никак не отпускал из своих объятий. Я лежал на ложе из переплетенных веток и лиан на высоте восьми метров над землёй. Последние два дня я находился здесь постоянно. Спуститься я не мог. Внизу меня караулила какая-то тварь. К счастью, карабкаться на деревья она не умела, но при этом обладала похвальным терпением. Я посмотрел вниз. Так и есть. Противная чешуйчатая морда всё так же пучила на меня свои маленькие злобные глазёнки. Тварь!..
      
      Со времени того боя со Зверем прошло уже около недели. Очнувшись на камне, я с большим трудом выбрался из воды. Всё тело крутило и ломало, температура была явно выше нормы. Только осознание неминуемой смерти позволило мне, превозмогая себя, забраться на нижние ветви огромного дерева, где я ранее организовал нечто вроде схрона, подняв на верёвке рюкзак. Превозмогая дурноту, накатывающую волнами, я заставил себя съесть немного еды и надёжно привязаться к ветке, после чего всё-таки отрубился.
      Потом сколько-то дней я провалялся в забытьи. Меня мучили кошмары, полные острых клыков и разрывающих моё тело когтей, но потом их сменили какие-то абстрактные видения, не несущие негатива. А когда я начал более-менее приходить в себя, смог связать из верёвки нечто вроде примитивного гамака и даже спускаться вниз для справления естественных надобностей, к моему убежищу вышла эта тварь. И вот я уже два дня сижу на ветвях, аки птах лесной, доедаю последние припасы и почти потерял надежду, что зверюга перестанет меня сторожить.
      Я огляделся в поисках чего-нибудь метательного, но, к сожалению, все снаряды закончились ещё вчера. Очень перспективный своей массивностью плод висел на соседнем дереве, но добраться до него у меня не получалось. Я опустился обратно в свой гамак. Снаряд отсюда был очень хорошо виден. Не задумываясь, я потянулся к нему так же, как это делал во сне и сжал. Плод, до этой секунды спокойно висящий на дереве, со всё увеличивающейся скоростью устремился к земле.
      
      * * *
      
      Тварь я в тот раз так и не достал. Когда вокруг начали сами собой двигаться палки, падать ветки и шишки, она что-то заподозрила и смылась. Овладение искусством управления гравитацией на уровне достаточном для нанесения тяжких физических повреждений заняло больше суток…
      
      С тех пор сны приходили каждую ночь. Я охотился на странных полуматериальных существ, путешествовал в пустоте с подобными мне, учился ориентироваться в пространстве, полном энергетических искажений, спасался от других стай. Оставалось только догадываться, откуда берутся такие сны – были ли это воспоминания убитой мной твари, хотя и не понятно, при чём тут может быть вполне материальная, ходящая по земле клыкастая сволочь, или начинающееся сумасшествие, но как же тогда объяснить управление гравитацией? Если предположить, что одно из полуматериальных существ вселилось в тело местного хищника, то некоторые факты становятся понятными. Например, почему на телах нескольких человек не оказалось никаких ран, тварь могла убить их выбросом энергии – одной из способностей этих существ…
      Со временем вопросы отпали сами собой.
      Сны оказались не воспоминаниями убитого врага, точнее, воспоминаниями, но не его. Они оказались чем-то средним между курсом молодого бойца и школьной программой. Живя в очень сложных условиях, природа выработала у этих существ очень интересный механизм адаптации. Новорождённый получал от родителей, помимо жизни и питания, информационный «пакет», содержащий воспоминания о необходимых для выживания навыках, врожденных способностях расы, её социальном устройстве и многом другом. Таким образом, даже в случае гибели родителей, новорождённый получал шанс развиться и сохранить наследие предков. Я же получил этот «пакет» от убитого врага в состязании разумов. Подобные состязания проходят между вожаком стаи и претендентом, который хочет занять его место. Победитель получает не только власть, но и наследие побежденного, часть его сил, воспоминаний, навыков. В моём случае всё было несколько сложнее. С одной стороны, структура моего сознания и физическое тело не соответствовало «эталону», и я не мог воспринять полученные знания стандартным способом, с другой стороны я был просто накачен гигантским количеством «родильной» энергии – особого типа энергии, который используется для подпитки новорожденных. Враг был в ярости, когда обнаружил, что годами собираемая энергия, достаточная для взросления сотни новых существ, была похищена.
      Входя в тело живого существа, нематериальная сущность порабощает его, и оно становится одержимым ей. В моём случае нематериальное существо, рожденное из осколков сущности врага и подпитываемое ворованной «родильной» энергией оказалось одержимо моим разумом и слилось со мной в единое существо.
      Во всяком случае, так мне представлялось, исходя из происходящих со мной изменений.
      Первой появилась способность использовать гравитацию, изменять направление вектора гравитации и силу воздействия. Простейшая, но очень нужная и универсальная способность, обеспечивающая новорожденным подвижность и возможность «цепляться» за родителей при быстрых перемещениях.
      Второй «способностью» стали новые органы чувств. Нематериальные существа имели сложнейшую систему ощущений, позволяющую им выживать среди потоков энергии колоссальной напряжённости и выслеживать добычу по слабейшим косвенным признакам. Сны позволили достаточно быстро освоить новые чувства, хотя нахождение в физическом теле в окружении других материальных тел снизило эффективность работы этих «органов», но даже так они оставались чем-то невероятным! Оказалось, что во многих окружающих меня предметах, растениях и животных циркулирует огромное количество различной по составу, интенсивности, цвету, вкусу и звуку энергии. На самом деле это описание не очень хорошо соответствует действительным ощущениям, но позволяет хоть как-то их выразить словами.
      Ну и, наконец, я стал счастливым обладателем целого вороха способностей – прятаться в астероидах, скользить по линиям гравитации, не терять ориентацию в магнитных полях планет-гигантов и многих других столь же «полезных». Впрочем, способность «приглушать» уровень излучаемой энергии, позволяющая скрыться от наблюдения, может оказаться не лишней даже здесь.
      Последнее умение было обнаружено случайно, так как нематериальные существа это за «способность» не держали. В очередной раз вспоминая содержание выданной нам «распечатки» с ценной добычей, я вдруг понял, что не просто помню, о чём там написано, страницы будто бы предстали передо мной целиком и полностью! До самой последней буковки и чёрточки на самом краю бумаги. Внимательно вчитываясь в единственный источник знаний об окружающем мире, я, сам того не осознавая, воспользовался новоприобретённым умением.
      Процесс запоминания какой-либо информацией у «пустотников» был отличен от аналогичного процесса людей. Чтобы что-то запомнить (поместить в долговременную память) им требуется осознанное усилие. При этом на запоминание тратиться некоторое количество энергии. И чем больше объем запоминаемой информации, тем больше энергии нужно использовать, но зато, чтобы после этого вспомнить такую информацию, не требуется никаких усилий и, самое главное, она уже не забывается со временем. Хотя, если ты решил, что какая-либо информация стала лишней, то она просто стирается, добавляя тебе немного энергии, ушедшей на запоминание.
      Это можно назвать фотографической памятью, запускаемой по желанию. Очень удобная организация памяти, которую я смог достаточно быстро оценить по достоинству.
      
      * * *
      
      Поначалу, план дальнейших действий виделся довольно простым. Обеспечить себя самым необходимым, набрать «дорогих» товаров из «книги промысловика», присоединиться к следующей группе землян и вернуться домой. Но уже через несколько дней я начал находить в нём существенные огрехи. Во-первых, где гарантия, что новая группа вообще появится? Учитывая, что предыдущая не вернулась в полном составе? Во-вторых, даже если земляне появятся, то это может произойти, например, через год-два. Ну и, наконец, в-третьих. Где гарантии, что меня не убьют по прибытии? Если судить по набираемому «контингенту» этот вариант нельзя сбрасывать со счетов. И мои возросшие за последнее время возможности ничего не гарантируют. Возможно, я смогу остановить пулю гравитацией, одну или несколько. А очередь из крупнокалиберного пулемета? Не знаю, и проверять не хочу. А если они используют газ? Или бомбу? Слишком рискованно.
      В общем, план пришлось полностью пересматривать. Мне нужны сведения о людях, владеющих порталом, их возможностях, характеристиках портала… Добыть их здесь можно даже с большей вероятностью, чем на той стороне. В конце концов, я же не первый, кто оказался здесь? Портал не производит впечатления «новодела». И если я не встретил пока местных жителей, то это не значит, что их нет вообще. Впрочем, надеяться встретить высокоразвитую цивилизацию тоже не стоит. Любое достаточно развитое общество не может не заинтересоваться периодическим появлением чужаков. Окружающая местность скорее намекает о редких поселениях дикарей. Но даже дикари могут дать сколько-то информации о портале, благо он здесь не скрыт глубоко под землёй. Возможность того, что этот мир слишком опасен для обитания людей, я решил рассматривать как самый пессимистичный.
      
      * * *
      Глава 3.
      
      Утренний ветерок поднимал на поверхности реки слабую рябь, разгоняя облачка ночного тумана. Речные обитатели только начинали просыпаться, когда ещё слабые лучи солнца закрыла огромная тень. Поперек реки, нарушая все законы природы, в полной тишине двигалась массивная конструкция из двух десятков толстых брёвен. Неподвижная фигура человека, стоявшего на ней, казалось, ничего не делает, но плот продолжал двигаться с неплохой скоростью, совершенно игнорируя течение, пытающееся увлечь его совсем в другую сторону. Наконец плот достиг своей цели. Неведомая сила, приводившая его в движение, заставила его прошуршать по песчаному дну у небольшого островка, рассекающего реку на две протоки, и надежно завязнуть под собственным весом.
      Человек спустился с плота прямо на берег, не замочив сапог из грубой кожи. Одет он был подстать сапогам. Кожаная одежда, закрывающая каждый миллиметр его тела, имела такую толщину, что напоминала грубо скроенный доспех. Голову прикрывал «палаческий» колпак из того же материала, только без единой прорези. Было совершенно не понятно как человек может через него что-то видеть, но, по-видимому, костюм не причинял человеку неудобств. Он в нём легко двигался и без проблем ориентировался в пространстве.
      А между тем, с плотом происходили любопытные изменения. Бревна, еще минуту назад образующие единую платформу, разошлись в стороны, ничем более не скрепленные и заскользили вверх по склону, будто к каждому была прикреплена мощная лебёдка. Довольно быстро они доползли до большой площадки, окруженной по периметру штабелями брёвен, привезённых ранее. Посредине площадки стояло массивное сооружение из материала, в котором любой землянин опознал бы кирпич, хотя каждый «брусок» был длиннее и шире стандартного. Высокая труба из кирпича возвышалась над сооружением, оказавшимся большой печью, и была видна с любого берега. Чуть в стороне находилась ещё пара сооружений – склад, закрытый от дождя дощатой крышей и искусственный холм из земли и глины. К последнему человек и направился. «Вход» полого холма загораживал массивный камень, но стоило к нему подойти как он, словно по волшебству, откатился в сторону, открыв проход в короткий туннель метровой высоты, покрытый изнутри слоем золы и сажи. Туннель на четверть высоты заполнял древесный уголь. Его стены ещё не до конца остыли, и сухое тепло вырывалось из открытого отверстия. Человек встал между холмом и печью в том же положении, какое занимал на плоту, и тут же всё вокруг пришло в движение.
      Уголь непрерывным потоком устремился в печь, большие деревянные короба на складе откинули крышки, и их содержимое тоже отправилось в печь, самостоятельно складываясь в довольно сложные пространственные конструкции. Наконец загрузка была почти закончена. Человек самостоятельно прошёл на склад, и извлек из массивного ящика глиняный кувшин. Его содержимое было достаточно ценно, чтобы отнестись к нему немного осторожнее, чем к другим вещам. Кувшин занял своё место в самом сердце печи. Все приготовления были закончены. Уголь, сдобренный горючим маслом из фляги, вспыхнул от первой же искры, высеченной закалённым стальным прутком из куска кремния. Пламя было сразу же раздуто сильным потоком ветра, хотя ни мехов, ни других воздуходувных приспособлений рядом с печью не было. Чем дальше, тем больше нарастала температура в печи. В определенные моменты времени то одни, то другие предметы начинали самопроизвольно перемещаться в один из трёх внутренних отсеков печи, где, по неведомой причине, поддерживалась одна и та же температура. Так продолжалось почти час, пока в центральном отсеке не остался один лишь кувшин, и когда это произошло, ветер будто бы сошел с ума, обрушив всю свою мощь на уголь, от чего его количество стало стремительно уменьшаться. Нестерпимый жар скапливался в центральном отсеке, не переходя в три других. И вот, наконец, произошло то, чего человек долго ждал. От жара стенки кувшина пошли трещинами и рассыпались, но при этом его содержимое – раскаленная добела жидкая масса, похожая на расплавленное стекло, осталась висеть в воздухе. Избавившись от внешней оболочки, жидкость стала менять свою форму, пока не превратилась в длинный кинжал (или короткий меч). Как только метаморфоза была завершена, ветер, до этого дувший с силой урагана, стих, и жар устремился в трубу печи, вновь подчинившись законам физики.  Кинжал начал постепенно остывать, зависнув на невидимом подвесе. Для обычного наблюдателя с ним сейчас не происходило ничего особенного, но обладай он способностью видеть суть вещей, то обратил бы внимание на то, при каком чудовищном давлении происходит кристаллизация. Это давление вызывало изменение структуры меча, придавая ему очень необычные свойства. Наконец, кристаллизация была завершена, и цвет меча стал светло-красным, как артериальная кровь. Будто бы атакуя невидимого врага, он рванул из печи наружу, чтобы закончить свой путь бадье, до краев наполненной жидким растительным маслом. При этом он не был разрушен огромными напряжениями, возникшими при перепаде температур, как можно было ожидать, и приобрёл сложный рисунок, похожий на малахитовый, но только в красной цветовой гамме.
      
      * * *
      
      Я вытащил из бадьи с маслом ещё теплый клинок и даже слегка залюбовался его красотой. Обоюдоострый, не больше полуметра длиной, с «анатомической» рукояткой, идеально ложившейся в ладонь. Он был плодом сотен экспериментов по подбору веса, формы, общего удобства использования и, конечно, материала. Подсказку дала «книга поисковика». При внимательном прочтении, на последних страницах были найдены несколько очень необычных вещей, плохо сочетающихся с другими предметами поиска и не растительно-животной тематики. По моим ощущениям они были добавлены на «авось» и у каждого была указана максимально возможная «ценность». В основном это были различные камешки с необычными свойствами (свечение в темноте, вибрация и т. п.) В одном из своих «обходов» на глубине четырех метров я обнаружил выход камней одного из описываемых типов. Понятно, что найти я их смог только благодаря своим новым сенсорным возможностям. Суммарный вес камешков был около четырёх килограмм, и на момент завершения экспериментов, у меня их осталось практически «впритык». Смешивание камней с другими камнями, глиной, песком и смесями минералов не дали никаких положительных эффектов (из тех, что я смог определить), но если этот минерал очистить от других, нагреть до температуры плавления и быстро остудить, то он становился очень прочным и твердым. Даже не так – невероятно прочным и твёрдым. Сила, эквивалентная стотонному прессу, не смогла повредить крошечный кусочек минерала. Закалённая сталь его даже не царапала! К сожалению, это же относилось к нагреву, повторно расплавить минерал я не смог, какие бы температуры не использовал, поэтому пришлось расходовать невосполнимый запас. Других выходов этого минерала я не нашёл.
      
      * * *
      
      Шел девятый месяц моего нахождения в этом мире. За это время портал сработал сорок один раз. Из них тридцать шесть раз «по графику», с соблюдением пятнадцатидневных интервалов, и пять раз хаотично. Я мог бы не заметить «хаотичные» порталы, так как не мог круглосуточно караулить их срабатывания, но не заметить груды земли, камней, веток и многого другого, приносимые ими, было невозможно. Среди этого мусора часто встречались необычные вещички, такие как ржавая банка от консервов с надписью на неизвестном языке, кусок железобетона вполне земного вида, провод из неизвестного материала, как потом выяснилось – высокотемпературного сверхпроводника. Всё это «добро» уходило дальше «штатным» порталом и больше никогда не возвращалось, хотя обычный камешек, помещенный в центр плиты, трижды перемещался туда-обратно при «штатном» срабатывании.
      Я предположил, что «хаотические» порталы представляют собой систему внутренней очистки, не дающую портальным плитам зарастать грязью, землёй и растениями.
      В целом о работе портала я узнал не очень много. По принципам работы - ещё меньше. Новые чувства говорили о сильных гравитационных искажениях, возникающих при срабатывании, но ни как они создаются, ни источника энергии, ни управляющих контуров я так и не смог найти. Ясно было только то, что плита являлась лишь вершиной «айсберга» - огромной конической конструкции, уходящей глубоко под землю, постепенно увеличиваясь в диаметре.
      Желание «сходить» на другую сторону портала с каждым днём становилось всё сильнее, но пока еще сдерживалось осторожностью. Все мои «посылки», отправленные через портал, ко мне же и вернулись, а потому можно было предположить, что меня там никто не ждет с распростертыми объятиями. Эксперименты показывали, что на другой стороне сухо, жарко и не очень опасно. Во всяком случае, местный грызун-испытатель благополучно прожил в специальной клетке четырнадцать дней и вернулся взъерошенным, но целым.
      
      * * *
      
      Первые дни после обретения новых способностей стали наиболее сложными и опасными. Я не знал, что можно есть, самочувствие оставляло желать лучшего, не говоря уже о том, что я как был, так и оставался калекой – рука и не думала «по волшебству» отрастать, а организм – восстанавливаться. Однако, по мере усвоения знаний, перешедших мне «по наследству», приблизительный путь решения этих проблем был найден.
      «Пустотники» нечасто прибегали к жизни в «Плотном Мире», только иногда, когда наступали периоды «Штормов», чтобы выжить в буйстве космических энергий, они спускались на поверхность планет, пережидая опасность. В результате знания о планетах у них были довольно отрывочными. Только этим и нежеланием терять добытую энергию я могу объяснить победу над «пустотником». Он мог практически в любой момент сжечь моё тело электрическим разрядом или ещё чем-нибудь столь же мощным… но потеряв при этом всю украденную «родильную энергию». Кроме того, он не воспринимал меня как опасного противника, а потому растерялся и проиграл.
      Однако изыскания всё-таки дали результат. Со временем был найден один приём, который при правильном использовании был способен восстановить моё подорванное здоровье. Попадая в живое тело, «пустотник» может активировать процесс роста организма, даже если он уже давно остановился по естественным причинам. При этом появляется возможность осознанно направлять изменения в какую-либо сторону. Мой бывший враг увеличил себе рост, нарастил мышцы и когти-зубы, мне же хотелось вернуть на место руку и излечить переломы.
      Результаты первых экспериментов, проводимых, к счастью, на «мышах», дали некоторый опыт и знания, а также стойкое желание никогда не экспериментировать на себе, так как из первой партии в десять особей попыток «лечения» не выдержала ни одна. Однако потом ситуация наладилась и лишённые конечностей грызуны стали бодро прыгать на четырёх, пяти или шести лапах, а главное – выживать.
      Контрольный эксперимент я проводил на единственном своём более-менее крупном подопытном – той самой твари, похожей на собаку, покрытую чешуёй, которая меня чуть не загрызла, а потом морила голодом. Я почти два месяца пытался её поймать, но хитрая бестия избегала всех ловушек. В конце концов, её сгубила жадность – как бы случайно оставив подвешенным низко над землёй кусок мяса, я «ушёл» в поход, чтобы через пару часов обнаружить в яме под приманкой своего старого «друга», уже успевшего прокопать в стене приличный лаз, через который успешно можно было улизнуть… приди я чуть попозже.
      Нового подопытного, оказавшегося самцом, я назвал Битым и использовал во всех экспериментах – эту злобную тварь мне было нисколько не жалко!
    Между тем моя жизнь переходила в достаточно размеренную колею. С развитием моих способностей управлять гравитацией, получилось добиться впечатляющих возможностей. Вылов рыбы в реке, выкапывание съедобных растений, охота и производство необходимых для жизни вещей стало возможно производить вообще без каких-либо инструментов, одной «силой мысли». Понятно, я некоторое время потратил на изучение того, что вообще можно делать с помощью манипулирования гравитацией. Оказалось, что очень и очень многое!
    Можно было поднимать тяжести, сдавливать, придавать произвольную форму, создавать непробиваемые стенки, не пропускающие воздух или, наоборот придающие ему движение в выбранном направлении. Можно было резать, измельчать, перетирать, протягивать, скручивать и даже измерять! Как оказалось, мои новые чувства были способны с точностью до долей миллиметра определить длину, созданных с помощью гравитации структур, а идеальная память – запомнить длины «эталонов».
    Дополнительные чувства, которые я решил называть «магическим зрением», так как возможности они давали поистине волшебные, также подверглись дополнительному изучению. «Пустотники», а теперь и я, могли видеть одновременно в нескольких диапазонах, причём не просто спектральных, а чуть ли не в нескольких измерениях, о которых, похоже, земной науке вообще ничего не было известно. Во всяком случае, я о подобном не знал.
    Меняя диапазоны восприятия, будто бы оказываешься в зазеркалье. Вместо земли и неба – переплетения потоков энергии, которые в ином диапазоне оказываются пересечением полевых структур неизвестной пока природы, а в третьем – вообще чем-то наподобие паутины, по которой бегают сотни тысяч ярких огоньков.
    За прошедшее время, устав от хозяйственных дел и измучив мозг бесконечными размышлениями и экспериментами, я обошёл все близлежащие места, несколько раз сплавлялся по реке ниже водопада и, наоборот, поднимался вверх по течению. Почти из каждого похода я что-нибудь приносил. Иногда просто интересные впечатления, но чаще – целый мешок разных трав, корешков и камешков. Причём там были и те растения, что упоминались в «книге поисковика», и совершенно неизвестные. Эффективность поиска благодаря магическому зрению возросла на порядок, благо практически все изображённые в книге вещи имели уникальную структуру в одном или нескольких магических диапазонах.
    Неожиданной проблемой стало сохранение всех этих богатств.
    
      * * *
      
      Шаги в тишине, какая бывает только глубоко под землей, порождали протяжное эхо, отражаясь от каменных стен коридоров, заполняя высокие темные своды арочных перекрытий. Похожие арки на Земле использовали при строительстве готических соборов, и эта схожесть порождала в разуме единственного наблюдателя почти благоговейный трепет.  
      Вот он прошел по длинному центральному коридору, от которого вправо и влево каждые тридцать метров отходили ответвления поменьше, и достиг своей цели – огромного зала, своды которого поддерживали два ряда массивных колонн, уходящих в темноту так высоко, что сами своды не просматривались в слабом свете факела.
      Крохотная, по сравнению с окружающим пространством, фигурка человека прошла к возвышению в центре, на котором покоился каменный саркофаг титанических размеров. Будто бы сама, массивная крышка саркофага дрогнула и сдвинулась. Из открывшейся щели повалил белёсый дым, от которого волосы становились дыбом. Его ледяные щупальца коснулись неосторожного посетителя и дрожь, родившаяся в икрах ног, прошла по всему телу человека.
      - Бррр. Ну и холодрыга. – человек бесстрашно опустил в ледяную глубину саркофага длинный сверток из невыделанной шкуры, обмотанный веревкой. Крышка снова пришла в движение, перекрыв поток ледяного воздуха. Окинув последним взглядом подземный зал, человек двинулся в обратный путь.
      - Пожалуй, можно было холодильник и поменьше сделать… - пробормотал он, выходя.
      
      * * *
      
      Как оказалось, большинство растений и органов животных отлично сохранялись в условиях холода, только замораживать следовало при очень низкой температуре. К счастью, теория криогенных машин благодаря множеству написанных курсовых проектов ещё крепко сидела у меня в голове, а отсутствие оборудования с лихвой заменяло манипулирование гравитацией, так что получить из воздуха жидкий азот оказалось не сложнее, чем изготовить с помощью неё же многослойный сосуд для его хранения.
      Тогда же удалось приблизительно определить мой текущий предел по выработке энергии. Оказалось, что я непрерывно генерирую около 200 киловатт мощности с пиковой мощностью около 400 киловатт. Не сказать, чтобы это стало таким уж открытием, все-таки, когда ствол дерева в два обхвата за несколько секунд оказывается срублен, отделён от веток и «распилен» на доски, впечатление это более чем производит, но когда ты понимаешь, что вполне можешь питать электричеством небольшой посёлок или среднее по размеру производство… Это впечатляет.
      Однако с положительными сторонами подобной силы приходили и опасения. В частности, случайно размазать собственное тело в лепёшку. По этой причине я так и не решился попробовать левитацию, не хватало ещё упасть и разбиться. Кроме того, у меня ходили смутные подозрения, что тот «пустотник», которого я умудрился завалить, не смог бы показать и десятой части того, что я теперь с такой лёгкостью демонстрирую. В этом меня убеждал и размер моего «второго» тела или, как я стал его называть, «энергетического тела» или «оболочки».
      Да, именно! Как только немного освоился с магическим зрением, то первое, на что обратил внимание, стал я сам. По всем имеющимся сведениям, формирование моего энергетического тела происходило в полном соответствии с… ростом молодого «пустотника». Я даже опасался, что моё энергетическое тело «отпочкуется» от материального с летальным исходом для последнего. Чтобы избежать этого, я начал «перезаписывать» воспоминания из мозга в энергетическую форму. Делалось это просто – вспоминаешь последовательно всю свою жизнь, одновременно пытаясь это как можно чётче запомнить.
      Что можно сказать? Что-то получилось, что-то нет. Всё-таки далеко не все воспоминания человека являются осознанными, а как перенести весь «мусор», что хранится в моём подсознании и является неотъемлемой частью моего разума, было неясно. Зато получилось основательно восстановить университетские знания, так что если «отпочкование» всё-таки произойдёт, получившийся индивид без особых проблем сможет защитить диплом в любом ВУЗе технической направленности…
      Как бы там ни было, отделения так и не произошло, как и появления в голове лишних голосов, говорящих о приближении шизофрении. Основательно покопавшись в ворохе знаний «пустотника», я не нашёл сходного с моим случаем, но зато обнаружил несколько простых тестов, с помощью которых молодая особь показывала своим соперникам собственную крутость. Большую часть из них я воспроизвести не мог – формирование органов, отвечающих за управление и накапливание «внешней» энергии только началось, но если исходить из «работающих», то я был нереально крут! То есть в разы мощнее «стандарта»!
      Это же подтверждал и размер моего энергетического тела. По этому показателю я был как боец сумо по сравнению с трёхлетней девочкой – огромная туша. И если бы не чёткое осознание правила «пустотников» - чем ты крупнее, тем ты сильнее, то я бы мог и расстроиться, уж больно аналогия была… жизненной. На сегодняшний день диаметр оболочки энергетического тела достиг двадцати двух метров и остановил рост на этом показателе. Учитывая, что обычно размер энергетического тела примерно равен размеру материального, можно себе представить отклонение от «нормы».
      Мне с большим трудом удалось замедлить стремительный рост собственного организма, стремящегося добиться одинакового размера тел, когда я всё-таки решился начать излечение по разработанной методике. Будучи ранее среднего роста, мне пришлось приложить заметные усилия, чтобы привыкнуть к получившейся в результате двухметровой каланче под сто десять килограмм веса. С другой стороны, изменения нельзя было назвать отрицательными – по крайней мере, возвращение «отросшей» и вполне работоспособной левой руки, а также полной подвижности других частей тела искупали практически любые изменения внешности.