Одна дорожная история

Глава 1. Это только начало

— У вас вчера было шумно, — вспоминает Джеки, доставая из пачки очередную сигарету и опираясь локтем на открытое окно машины. И косится на Грега. Она всегда косится на Грега: знать его реакцию — очень важно.

Грег едва заметно морщит нос, когда Джеки случайно — специально, специально она! — выдыхает в его сторону дым, но ничего не говорит, — в конце концов и ему надоело читать нотации о количестве выкуриваемых сигарет и об убитом здоровье. Джеки мысленно засчитывает себе победу и довольно ухмыляется: не каждый день получается в чём-то уделать Грега — мистера Я-Здесь-Самый-Правильный.

— Мать разрешила Кристи ходить на балет, а та устроила в честь этого пижамную вечеринку. Ничего такого, — Грег пожимает плечами. Он и в самом деле не видит ничего такого в нормальной и правильной семье, где все друг друга уважают и любят. Не то что Джеки — в её семье всё совсем не так.

Она снова выдыхает дым в салон машины и говорит немного невпопад:

— Хотела бы я иметь младшую сестрёнку. — На самом деле нет, но Джеки хочется хоть как-то стать ближе к Грегу. Маленькая ложь — не ложь. Особенно если об этом никто не узнает.

— Правда? — Грег выглядит озадаченным и даже чуть поворачивает голову, искоса взглянув на Джеки. — Мне всегда казалось, что тебе нравится быть единственным ребёнком в семье.

Неловкое молчание можно резать ножом, и Джеки не знает, что сказать. Слова, всегда вертящиеся на языке, словно сдувает ветром, когда оказывается, что Грег, неуклюжий и прямолинейный Грег, бревно и детина Грег, — настолько проницательный.

«Что ещё ты знаешь обо мне, Грег?» — хочется спросить Джеки, но вместо этого она озвучивает другую назойливую мысль:

— Почему ты поехал со мной?

Грег, сбежавший из дома, — это нонсенс. Грег, взявший тачку отца, — инопланетянин. Грег, сбежавший из дома на тачке отца вместе с ней, Джеки, — воистину сумасшедший!

Грег никогда раньше не поддерживал начинаний Джеки, не поддавался на «слабо» и споры, не пил много: стаканчик разведённого глинта на вечер — шутка, что ли?.. Но Грег всегда был в поле зрения Джеки — слишком непонятный, чтобы просто так проигнорировать.

Грег не отвечает на заданный вопрос — пожалуй, впервые. Он долго молча разглядывает дорогу, словно это не автострада, а неизведанная лесная тропа. Они проезжают пару десятков миль, прежде чем Грег решает наконец ответить:

— Это похоже на русскую рулетку.

Джеки удивлённо переводит на него взгляд и роняет пепел на обшивку сиденья. Поспешно смахивает рукой, надеясь, что Грег не заметит, и ошарашенно переспрашивает:

— Рулетку? Вот дурак.

Но это действительно похоже на русскую рулетку — Джеки это отчётливо понимает, когда на первой же стоянке при мотеле их пытается обобрать пара бомжеватого вида придурков с незаряженным пистолетом. Джеки тогда радуется, что знает основы рукопашки. И что Грег такой шкаф.

И на следующий день, когда их зажимает между двумя фурами, они выживают лишь чудом. Джеки долго тошнит на обочине, а Грег просто сидит в машине, вцепившись в руль. Той ночью они никуда не заезжают, а спят на заднем сиденье под своими же куртками, уткнувшись друг в друга. И Джеки впервые понимает, что другой человек — это не только угроза, но и защита, поддержка. Какое-то доверие — в её напрочь перевёрнутом мире.

Джеки рада — по-своему, конечно же — этому сумасшествию, но никак не может понять, зачем всё это Грегу. Тот не вписывается в развязную дорожную жизнь со своим домашним видом, своей хорошестью и правильностью. Джеки хочется испачкать его, изменить, а через секунду уже — взять и не отпускать. Потому что с Грегом спокойно.

Спокойно, как ни с кем раньше не бывало. Спокойно в любых ситуациях.

Спокойно, когда она купается в реке и более чем уверена в своей неприкосновенности — Грег защитит её и уж точно не будет подглядывать, хотя ей, быть может, и хочется этого.

Спокойно, когда она сбегает от него в ночной лес, в очередной раз поругавшись. Джеки сидит на трухлявом пне посреди прогалины и точно знает, что Грег найдёт её — всегда находит.

Спокойно, когда у них под проливным дождём пробивает колесо, и машину бросает в сторону, Джеки лишь вцепляется в кресло — чтобы не вылететь. Она уверена: всё будет в порядке — через день, через два, через неделю и даже через месяц.

Джеки нравится такая жизнь, нравится колесить по стране, нравится быть свободной и ни от кого не зависеть. Ей нравится Грег рядом. Может быть, она скажет об этом вслух. Может быть, даже завтра, когда проснётся.

— Джоанна! — слышит Джеки сквозь сон. — Джоанна, ты вернулась!

Она сонно моргает, пытаясь понять, где находится и почему ей чудится голос матери, которой тут даже при большом её желании быть не может.

— Ох, Грегори! — продолжает причитать мать где-то рядом. — Я так рада, что ты присмотрел за моей девочкой!

Джеки кривится от этого лицемерия, когда до неё доходит смысл сказанного.

— Это было несложно, миссис Смит.

Джеки даже не надо открывать глаза, чтобы представить, как Грег улыбается своей чёртовой добренькой улыбочкой — рад услужить, помочь. А может, и подработать.

Сколько ему, чёрт побери, заплатили за эту слежку? За то, чтобы вернуть блудную дочь домой?! За то, чтобы безопасно выгулять, выслушать все-все мысли, почти заставить довериться? И после этого сдать с потрохами...

Сон уходит в одно мгновение, и Джеки, злая и помятая, одним прыжком выскакивает из машины — с одной целью: выбить правду.

— Какого хера? — зло шипит она, сгребая Грега за ворот рубашки — чёртов правильный мальчик даже в бега ездит при параде. — Что это за херня?!