Одна сотая секунды

Одна сотая секунды

      Пустота.  Как будто ураган ворвался в мою душу и уничтожил все, что должно быть у живого человека. Тысячи маленьких монстров играют в футбол моими внутренностями, а я едва ли не задыхаюсь. Серые глаза не блестят, а губы сжаты в тонкую ниточку. Я беру в руки расческу.
     Боль. Я не знаю, как мне избавиться от нее. Я делаю глубокий вдох, пытаясь успокоить волнующееся сердце. Не мигая, смотрю на свое отражение и чувствую, как во мне зарождается тихая ненависть.
     Я отвратительна. Чудовищна. Уродлива! До сих пор не понимаю, по какой причине все еще заставляю себя дышать.
     Но углубляться в эти мысли сейчас у меня нет времени. Страдать я буду потом. Не отрывая взгляда от своего лица, я резкими движениями начинаю расчесывать спутанные мокрые волосы и даже не морщусь. С каждым разом расческа все легче справляется с густыми прядями. В голове у меня всплыли пресловутые строчки из «Ромео и Джульетты»:
               
               Один огонь другого выжжет жженье,
               Любую боль прогнать другая может.
   
     Я снова слышу эти адские звуки. Они не дают мне покоя. Преследуют повсюду, от чего я стала часто вздрагивать и оборачиваться. Медленно выдыхаю, легкими движениями наношу тональный крем на лицо, крашу ресницы и губы. Но стоило мне на секунду потерять контроль над памятью, как она тут же взяла верх над разумом и перенесла меня в тот день.
     Я была в Аду. И я унесла Его часть с собой.
               
                ***

–– Что ты видишь?!
–– Не знаю!
     Я пытаюсь разглядеть хоть что-нибудь в облаках пыли. Повсюду слышны вопли, скрежет, глухой звук вертолетов и свист пуль автоматных очередей. Аккуратно, на сколько это возможно, я меняю объектив и делаю пару пробных снимков.
–– Все нормально? –– спрашиваю я у Коннора, который сильно закашлялся.
–– Да, все хорошо, –– хрипло отвечает он, стряхивая с рукавов куски земли.
    Люди в панике пробегают мимо нас, а я пытаюсь поймать уникальный момент во время перестрелки.
–– Эй! Пригнись! –– Коннор дергает меня за руку, пытаясь спрятать за наше защитное сооружение. Но я упрямо вылезаю из укрытия и лихорадочно кручу головой, фотографируя хаос вокруг меня. В объектив камеры попадает раненый мужчина, судорожно сжимающий живот, из которого хлещет кровь. Меня передернуло, но камеру из рук я не выпустила. –– Пригнись!!!
     Я послушно опускаюсь на корточки, но ни на секунду не отрываюсь от камеры. Коннор по-настоящему злится на меня, но ничего не может поделать. Он, перекрикивая общий шум, пытается заставить меня уйти.
–– Нам нельзя быть здесь. Пошли! Кейт, нам нужно идти. Сейчас же!
     Он, согнувшись в три погибели, отступает за огромную грузовую машину и старается утащить меня за собой. Я отмахиваюсь от него.
–– Я догоню!
     Я меняю укрытие и прячусь за обломками деревянных контейнеров. Голова идет кругом от невероятно громких звуков, но я заставляю себя собраться. Где-то совсем рядом прогремел взрыв и я, вздрогнув, прикрыла голову руками. Мне страшно, но мысль о том, что я могу сделать лучший снимок года, придает мне храбрости. Я высовываюсь из-за обломков и напряженно вглядываюсь. Сквозь тучу пыли замечаю движущийся силуэт. Это девочка! Я настраиваю объектив и начинаю снимать. Она бежит, прижимая к груди грязный мешочек. Я, не останавливаясь, делаю кадр за кадром. И в одном из них замечаю мужчину с автоматом, прячущегося за колонной. Сердце болезненно екнуло: девочка бежала в его сторону! На мгновение я опустила камеру и с ужасом смотрела на то, как она, не сбавив темпа, врезалась прямо в террориста. Мужчина резко обернулся и вжал ребенка в бетонную колонну, направив автомат ей в грудь.
               
                ***
    
     Я вздрагиваю. На секунду мой взгляд застывает, но потом я перебарываю себя и продолжаю накладывать макияж. Сегодня важный день для меня. Ничто не может его испортить. Даже я сама.
               
                ***

     На непонятном языке мужчина что-то требует от девочки и пытается забрать у нее мешочек. Но она крепко держит его, несмотря на дуло автомата, которым он тычет в нее. Я принимаюсь за свою работу. Покрутив объектив, я смогла разглядеть лицо террориста и тут же сфотографировала его. Мужчина кричал все громче, пытаясь вырвать грязный мешок из рук девочки, но она не собиралась сдаваться. Между ними завязалась борьба. Я без остановки продолжаю снимать, не обращая внимания на боль в ногах. Мне нужен уникальный кадр!
               
                ***
 
     В концертном зале собралось так много народу, что мне едва хватает воздуха. Впрочем, вряд ли в этом есть вина людей. Я мну подол своего великолепного бирюзового платья в руках. Ладошки у меня вспотели, а по шее уже стекает тоненькая струйка.
–– Дамы и господа! –– я начинаю тяжело дышать, услав мужской голос в микрофоне. –– На сцене – мисс Мэри Кеннингтон.
    Из-за кулис выходит стройная блондинка лет тридцати пяти в золотом платье с черным воротничком. Она встает за трибуну, настраивает микрофон под себя и приятным голосом обращается ко всем присутствующим.
–– Дамы и господа! Для меня большая честь объявить победителя ежегодной награды «Лучший фотограф года».
     Коннор наклоняется ко мне и одобрительно улыбается. Я тоже стараюсь изобразить на своем лице улыбку, но у меня выходит что-то кривоватое. Мэри замешкалась, вскрывая конверт с именем победителя. Но, наконец, ей удалось справиться с бумагой. Она наклоняется вперед и жизнерадостно говорит:
–– Итак, награду получает…
    Я слушаю ее в пол уха. Воспоминания вновь утаскивают меня в свой водоворот.

                ***

     Отобрав у девочки мешок, мужчина грубо пихает ее. Она больно ударяется головой о колонну, но из последних сил держится, чтобы не дать волю слезам. Террорист направляет автомат прямо в лоб ребенку, продолжая что-то требовать. Он кричит на нее на своем языке, а та лишь молча смотрит ему в глаза. Я боюсь шелохнуться, чтобы не упустить момент. Снова вожусь с объективом и, чертыхнувшись, перекатываюсь с одной ноги на другую.
     Нахлынувшее на меня чувство было настолько сильным, что я опешила и убрала камеру от лица. Девочка увидела меня! Она смотрит прямо мне в глаза! Ее губы шевелятся в беззвучной мольбе о помощи. Я медленно качаю головой, стараясь прийти в себя. Уговариваю свою душу, пытаясь объяснить ей, что я бессильна. Ребенку я ничем не могу помочь, но вот сделать уникальный кадр в моих силах.
     Я начинаю снимать.

                ***
    
     В зале воцарилась тишина. Все сидят в предвкушении, ожидая имя победителя. Мэри делает эффектную паузу, а затем торжественно объявляет:
–– Кейт Гулд! За фото «Девочка».
     Зал взрывается аплодисментами. Все, кроме меня, встают со своих мест и, не жалея рук, хлопают. Я смотрю на большой экран, на котором высветилась моя работа. Губы задрожали, а дышать стало еще труднее, почти невозможно. Ком подкатил к горлу, и я поняла, что разрушаюсь изнутри.
     В позе сломанной куклы, раскинув руки, лежала та самая девочка… а из ее лба сочилась кровь! Я содрогнулась, увидев восторженные улыбки на лицах присутствующих: все они восхищались моей фотографией.
–– Кейт? –– Мэри вопросительно оглядывает зал, держа в руках мою награду.
    Коннор наклоняется ко мне и спрашивает, в чем дело, но я отпихиваю его от себя. Пулей выбегаю из зала, расталкивая всех на своем пути. Укусив себя за руку, я пытаюсь не дать вырваться крику наружу. Сумасшедшая боль накрывает меня словно гигантское цунами. Я задыхаюсь. Я тону в океане собственных чувств.
     И что бы я ни делала, эта боль навсегда останется со мной. Ведь я побывала в Аду. И я унесла Его часть с собой.