Однажды в дикой чаще...

Поворотный Круг

Ведь выбор, который мы делаем, всегда влияет на нас – разве нет?
Джон Ирвинг

- Тами, расскажи сказку! – Даринка просящее заглядывает в глаза. – Ну расскажи!
От маленьких ладошек, стискивающих колени, становится тепло. Тами подхватывает Даринку на руки, обнимает так, чтобы касаться подбородком макушки. Ощущение – будто цыплячий пушок щекочет кожу.

- Какую сказку? – Прячет улыбку.

Но маленьких хитрецов не обмануть. Адам тут же бросает недостроенный дом; Лета подтаскивает поближе свой стульчик и снова, как и мгновение назад, запихивает в рот тряпичное кроличье ухо. Они смотрят так, словно Тами сейчас совершит чудо: полетит по воздуху или дыхнёт огнём.

- Про Повелителей, - старательно выговаривает Даринка.

Тами использует ещё один приёмчик и делает вид, будто знать не знает, о чём речь. Впрочем, не слишком старается, потому что рассказывать сказки любит так же сильно, как и они их слушать.

- Ну, значит, как дело было, - покашливает, будто раздумывая. – Жили-были…
- Люди, - подсказывает Адам.

- Да, много-много людей – целый народ. Они строили чудные дома из камня и железа, такие высокие, что их крыши доставали до самого неба. Но людям все равно не хватало места: с каждым днем их становилось все больше и больше, поэтому к домам пристраивали новые дома, и так до тех пор, пока все города не слились в один гигантский муравейник со множеством извилистых ходов. Люди сновали туда-сюда и даже головы не поднимали к небу, и совсем позабыли, как выглядит солнце…

Тами чувствует, как беззвучно повторяет Даринка каждое её слово, и вспоминает, как сама много Кругов назад сидела на коленях Люс и прижималась к сильному, жаркому плечу. Всё повторяется, и теперь дочь Люс доверчиво льнёт к её руке.

- Продолжай! – требовательно дёргает за подол Адам.

Тами спохватывается:

- Без солнечного света кожа людей стала бледной и тонкой, а мысли – чёрными и злыми. Когда места совсем не осталось, случилось ужасное: то тут, то там стали вспыхивать стычки и ссоры, будто кто-то поднёс уголёк к вороху бумаги. Занялось пламя, и, в конце концов, весь мир заполыхал, как один большой костёр. Люди слишком поздно опомнились. Некоторые попытались подняться в небо на больших железных птицах, но в дыму сталкивались друг с другом и снова падали на дно. Некоторые попытались забиться поглубже в свои норы и переждать трудное время, но огонь доставал их и там. И так получилось, что никто не избежал этого ужасного костра.

- Тогда и появились Повелители? – спрашивает Даринка, несмотря на то, что и сама знает ответ.

- Да. Когда жар спал, они спустились с неба на больших стеклянных птицах. Они надеялись найти уцелевшую жизнь, только глазам предстало печальное зрелище – бескрайнее пепелище, полное уродливых, искорёженных останков былого города. Скорбь исказила прекрасные лица Повелителей.

- Но они ведь всё равно не бросили искать?

- Нет, конечно. Они облетели весь мир от края до края в поисках зелёного ростка, капли воды, искорки жизни и не успокоились, пока не нашли. И тогда они собрали воедино свои находки и создали кусочек нового мира. О, как он оказался прекрасен!

- А что там было? – улыбается Адам: наступает самая любимая часть сказки.

- Зелёные луга, покрытые красивыми цветами. Быстрые ручьи, полные прохладной, вкусной воды…

- И Деревня?

Тами соглашается:

- И Деревня. С прочными домами, в которых можно укрыться и днём, и ночью. С жаркими кострами, на которых можно приготовить сытную пищу. С хорошенькими ребятишками, которые любят помучить тётю Тами расспросами!

Даринка и Адам переглядываются, хихикают, и Тами смеётся вместе с ними.

- А откуда тогда взялся лес? – Впервые за день Лета подаёт голос. Она вообще-то всегда такая – тихоня, каких ещё поискать. Иногда кажется, что её и вовсе нет в комнате – так тихо она сидит в своём уголке. Тами часто теряется в догадках, думая, какие мысли бродят в этой маленькой светловолосой головке. Но иногда, как сейчас, Лета по-настоящему пугает необычайно серьёзным взглядом и тоном, которых никогда не бывает у других детей.

- Лес появился намного позже, - Тами говорит, а сама пытается вспомнить, что слышала об этом на занятиях. – Повелители решили оградить Деревню от разрушенного города, где всё ещё таилось множество опасностей. Ядовитый жар мог погубить наши зелёные, сочные растения, мог отравить нашу воду, поэтому они рассеяли по ветру горсть пыли, что привезли с собой. И поднялся тогда плотной стеной лес, высокий и тёмный, чтобы нас защитить.

- Но тогда, - Лета подаётся вперёд, будто хочет шепнуть на ухо, – откуда в лесу взялись чудовища?

Мурашки бегут по спине от её взгляда, но Тами всё равно улыбается. Что, прикажете, на это ответить? Слава огню, Даринке совершенно не нравится, куда зашёл разговор.

- А Повелители, они какие? – Она требовательно дёргает за палец. – Очень красивые?

И Тами охотно хватается за эту ниточку.

- Они высокие, как дерево. И у них длинные руки и ноги, и лица – они немного похожи на наши, только гораздо, гораздо красивее. А ещё они добрые и…

- Ты же их видела, да? Видела?

- Нет, что ты. И никто не видел из ныне живущих. Когда-то давно они часто наведывались в Деревню, помогали советом и творили удивительные вещи: например, обнесли нашу Деревню высокой стеной, которая позволила не бояться набегов диких… животных. Но потом Повелители перестали приходить, и никто не знает почему. Только рассказы о них передаются от одной головы к другой.
Тами щекочет Даринку, и та снова заливается весёлым, звонким смехом. Адам тоже хочет свою порцию ласки и так норовит залезть под руку. Краем глаза Тами замечает, как Лета снова уткнулась в своего любимого кролика, и облегчённо выдыхает: сказка окончена.

- Опять ты их разбаловала. – Люс уже с порога всплёскивает руками. – Мне их теперь ни за что не угомонить!

На самом деле она ничуть не сердится. Это подтверждают лукавые морщинки у глаз и ямочки на щеках от едва сдерживаемой улыбки. Адам с разбегу бросается к матери и прячет лицо в её переднике. Даринка не отстаёт: лихо спрыгивает с колен и бежит за братом, чтобы побороться за мамино внимание. Вот и подошло к концу время тётушки Тами…

- Не опаздывай к ужину, хорошо? – говорит напоследок Люс, когда Тами уже готова ступить за дверь. – Ты же помнишь, сегодня особенный вечер.

Обязательно нужно напомнить, злится Тами всю дорогу до оврага. Выкинуть бы слова Люс из головы, но они, словно псы, почуявшие лёгкую добычу, упрямо идут следом. Тами прибавляет шаг, переходит на бег – может, их унесёт ветром, цепляющимся за волосы?

Сворачивает с протоптанной дорожки на луг, а потом пробирается сквозь кусты бересклета мимо полей, на которых работают деревенские. Ещё не хватало, чтобы кто-то её увидел. Опять будут судачить о том, какая ленивая и бестолковая выйдет из неё жена. Наверняка только и разговоров, чьему же сыну так не повезёт…
Кажется, кто-то зовёт её по имени. Ярин голос, а может, это Льяна заметила край её юбки, мелькнувший среди зарослей. И Тами спешит, словно от того, успеет ли исчезнуть, зависит её жизнь, не меньше. Почти оступается на знакомом остром выступе перед оврагом, а потом ныряет в прохладную тень и ещё долго пытается успокоить сердце, которое продолжает бежать, как сумасшедшее. Спасена, не найдут.

Мимо оврага, так его и не заметив, проносится весёлая девичья стайка – хорошо слышны звонкие голоса, шорох травы под босыми пятками. Яра, Льяна, Таша, кто-то ещё… Тами не пытается разобрать слов, но всё равно чувствует, как воздух наполняется радостным ожиданием. Конечно, все разговоры только о сегодняшнем Круге. Выпрыгнуть бы неожиданно, напугать, испортить всё веселье… Но Тами только заползает глубже в тень и прячет пылающее лицо в коленях.

Остановить стук крови в ушах, задержаться здесь, сейчас. Завтра всё уже кончится, и о случившемся будет напоминать только жжение в ладонях, и Тами невольно сжимает кулаки покрепче, будто это что-то может изменить. «Что со мной не так? – уже в который раз спрашивает она себя. – Почему я не могу, быть такой, как другие?»

Легче во всём винить Люс. Перекладывать ответственность неправильно, но так у Тами есть хоть какой-то ответ. В конце концов, это ведь Люс однажды поразила её воображение, когда вышла в танцующий Круг статная, сереброволосая, прекрасная до невозможности. Каждый мужчина посчитал бы за счастье, если бы она испила вина именно из его кубка. И Тами, пусть и была тогда совсем ещё ребёнком, видела сквозь огонь костра их взгляды – они смотрели так, словно, кроме Люс, на свете больше никого не существовало. Что там, Тами и сама глаз отвести от неё не могла.

Люс бесстрашно отказывала всем. Тами загибала пальцы, и обеих рук не хватило, чтобы сосчитать кубки, к которым она так и не прикоснулась. До тех пор, пока не появился Димиан. Это сейчас в его чёрной гриве полно седых волос, но тогда он был горяч, как уголь. Они подошли один к одному, как ключ к замку, словно были созданы друг для друга по желанию самих Повелителей. Люс приняла кубок из рук Димиана и склонила голову, пообещав себя и душой и телом ему одному. Их церемония была так красива, что у Тами даже при воспоминании перехватывает дыхание. Все остальные и в этот, и в последующие вечера были лишь отсветом огня на траве.

Потом Димиан ушёл в лес, а когда вернулся, бросил к ногам Люс тушу огромного вепрозверя, зубы которого были остры, как ножи. Это был знак того, что отныне он берёт на себя заботу об их домашнем костре.

Тами хочется плакать всякий раз при мысли, что уж ей-то такого чувства никогда не испытать. Но никто не виноват, что не нашлось до сегодняшнего дня человека, способного вызвать в ней хотя бы тень от тех чувств, что скрепили навеки Люс и Димиана. А Круг, который навсегда решит её собственную судьбу, уже совсем скоро… От такого не убежать, не спрятаться – закон Деревни, которая нуждается не только в хорошей погоде и богатом урожае, но также в том, чтобы как можно больше детей появлялось на свет в этом крохотном, надеющемся на спасение мире.

Остаётся лишь молиться, чтобы этой ночью выбор был достаточно велик, и Тами не пришлось становиться женой кого-то вроде сопливого Юсты. Её передёргивает, когда он врывается в мысли сутулой фигурой с вечно мокрыми рукавами… Бр-р-р!
Близится закат. Небо над оврагом всё быстрее теряет цвет, и Тами нехотя заставляет себя подняться, когда наверху начинают перекрикиваться об окончании работ. Пробираясь домой, она не может удержаться, чтобы не заглянуть на тренировочное поле. Девочкам запрещено ступать на его траву, но Тами это никогда не останавливало. Она уговаривает себя, что нужно ещё раз взглянуть на тех, кто войдёт вместе с ней сегодня в Круг, но на самом деле просто хочет увидеть Питера.

Думая о нём, Тами успокаивается. От Питера словно идёт тепло, и даже когда до него нельзя дотянуться рукой, Тами всё равно чувствует: он рядом. Ей хочется разглядеть его в двигающихся по полю фигурах, но в полумраке сделать это сложно. Костры отбрасывают пятна света на полуобнажённые тела, делая их похожими друг на друга как капли воды – мешанина из разрисованных спин и лохматых голов. Вовремя Тами вспоминает, что Питер левша, поэтому по-иному держит копьё, и с облегчением находит его.

Вот чего не хватало весь этот длинный, запутанный день – его, Питера, рядом. Он не стал бы насмехаться, не сказал бы, что бояться неизбежного глупо, и даже – Тами уверена – пообещал бы надрать Юсте шею, вздумай тот приблизиться хоть на шаг. С ним можно было бы смеяться над тем, как страшно и тоскливо на душе от выбора, которого нельзя избежать. Или просто молчать об одном и том же, потому что слова уже не нужны. Люс думает, что Тами нет причин волноваться из-за церемонии, но ей невдомёк, что эта дружба не та, за которой следует любовь. Как можно выбрать мужем брата?

Льяна утверждает, что обычно всё начинается с неловкости. Вот уж кому точно не стоит волноваться этим вечером… Тами пытается припомнить, испытывала ли что-то подобное. Например, к Финну – теперь она замечает в толпе и его высоченную фигуру. Конечно, в детстве они с Питером здорово его доставали: придумывали обидные прозвища, бросались грязью в след, и он по праву люто ненавидит их обоих с тех пор. Но теперь они выросли, и Тами скорее стеснённо в его присутствии, чем весело – это считается?

Копьё, пущенное рукой Финна, летит гораздо дальше, чем копьё Питера. «Пф, - раздражённо думает Тами. – Выскочка!» Питер всё равно сильнее, и ловкости ему не занимать.

Точно не считается.

И с чего Финн вдруг так вымахал с последнего Круга? Чёрные узоры на его спине изображают размах ястребиных крыльев, но приятнее думать, что кто-то просто неудачно нарисовал свинью. Тами улыбается – на этот раз Финн промахивается, и его копьё летит в сторону от мишени, но мальчишечья толпа неожиданно взрывается одобрительным криком. Финн победно поднимает копьё острием вверх, и Тами становится видно, от чего все так радуются: он сбил на лету какую-то птицу. Противно до невозможности.

Нехотя Тами уходит, но ноги упрямо отказываются идти домой, и она кружит неподалёку, у Исполинского Древа, в надежде перемолвиться с Питером хоть парой слов. Скоро поле пустеет, и мимо неё, освещая путь факелами, проходят один за одним молодые охотники, но Питер снова теряется. Обидно до слёз: он и здесь, и не здесь одновременно, а Тами отчего-то боязно позвать его по имени, да и просто подать голос – вокруг словно одни незнакомцы.

Нельзя больше медлить, и когда огни удаляются на безопасное расстояние, Тами бежит со всех ног домой, где уже кипит от возмущения мать:

- Несносная девчонка, - отвешивает она с порога подзатыльник. – Где тебя только носит!