Однажды в таверне

Однажды в таверне

Лил дождь. Крупные капли звонко стучали по крыше таверны, глухо шлепались на утоптанную, высушенную солнцем землю, прибивая пыль, и бойко катились по высокой стене частокола. Мокла в палисаднике вишня, жадно впитывая дар небес; покачивались под капелью кроваво-красные бутоны роз.

Изольде наконец-то удалось вызвать тучу - темно-серую, беспокойную и такую огромную, что ее тень погрузила в сумрак каждый уголок постоялого двора. От частокола до частокола.

Прилипнув к мокрым окнам, дивились и поглядывали вдаль округлившимися глазами постояльцы. Там, за сумраком, пылало в зените летнее солнце и бороздили небесную гладь облака, а тут, не подчиняясь ветру, гневалась туча и шумел дождь. Земля мокла и мокла. Твердь таяла, превращаясь в черную жижу. Пузырились и пенились лужи, со всего двора спешили к ним ручьи...

Ливень закончился так же внезапно, как и начался. Оборвался настолько неожиданно, что постояльцы только рты поразевали. Мгновение назад капли величиною с горошину яростно колотили землю, а теперь даже робкий дождик не моросил, хотя туча по-прежнему висела над таверной.

Висела, правда, недолго. Вскоре качнулась, словно бы сбрасывая невидимую петлю аркана, недовольно громыхнула напоследок и поплыла, гонимая ветром, на запад, к лесу.

Из прокуренной таверны на свежий воздух повалил народец. Зашлепали сапоги и башмаки, черпая грязь. Залаял мокрый пес, не успевший вовремя укрыться от дождя. Люди, гномы и гоблины шумели, размахивали руками, образовывая посреди двора круг. Вышел и Митран, хозяин постоялого двора. Уселся на лавку под окнами и стал набивать трубочку, краем глаза поглядывая то на возбужденный в предвкушении драки народец, то на палисадник.

Хозяин постоялого двора был невысок, широк в плечах, имел пышную бороду, и поэтому больше походил на гнома, нежели на человека. Буйная жизнь иссекла его тело шрамами, неотвратимо надвигающаяся старость - морщинами, а оседлый, спокойный образ жизни прибавил жирка. Так что при взгляде на Митрана никто в здравом уме не подумал бы, что этот полный, скверно одетый человек когда-то слыл первым клинком в Эленхайме. И когда-то презрительно смотрел Смерти в лицо, а ныне... Ныне с жалостью взирал на падающие лепестки роз.

- Перестаралась Изольда, - взгрустнул Митран, касаясь пухлыми губами кончика трубки.

Тем временем неподалеку уже разминались драчуны. Постояльцы не утихали ни на миг. Люди, естественно, поддерживали рослого светловолосого парня. Гномы тоже не унимались, выкрикивая имя собрата. Гоблины просто веселились, пофыркивая что-то на своем.

Митран думал. Его нисколько не тревожило, кто из противников быстрее расквасит другому нос, зато сильно печалил эльф, появившийся в таверне незадолго до начала дождя.

Никогда прежде хозяин постоялого двора не видел бессмертных такими, так что встревожился не на шутку. Все в эльфе: и взъерошенные белокурые волосы, и серые испуганные глаза, подернутые красными прожилками, и порванная на плече небесно-голубая куртка, и потные руки, покрытые ссадинами, даже то, как он расплачивался за комнату, постоянно озираясь по сторонам, - было пропитано запахом опасности. Запахом беды - не то случившейся, не то надвигающейся. А лошадь, на которой тот приехал? Ее будто гнали без остановки трое суток. Удивительно, как она вообще осталась жива.

Выпустив струйку дыма, Митран тяжко вздохнул. В это время драчуны медленно пошли друг на друга. Гном расставил толстые руки коромыслом, угрожающе нахмурил густые черные брови, а человек сгорбился, сжал кулаки и скорчил злобную мину.

Из-под сапог противников брызгала грязь, и круг постепенно расширялся. Народ по-прежнему улюлюкал. Люди непременно хотели увидеть оторванную бороду гнома, желательно оторванную вместе с головой, а низкорослые представители гор мечтали поглядеть на "долговязую жердь" - а именно так теперь они называли человека - без рук, ног и еще без кое-чего особо ценного. Гоблины похихикивали, несмотря на то что более других умылись грязью: темные ручейки текли по коричневатой коже, оседали каплями в спутанных прядях волос, пятнали и без того не слишком чистые набедренные повязки.

Парень ударил первым - быстро, метя в висок противнику. Но не попал. Гном успел откинуть голову. Причем настолько резко и сильно, что казалось - хрустнут шейные позвонки.

Не хрустнули. И с виду нерасторопный гном ловко метнулся под другой человеческий кулак, обхватывая парня. Тот зашипел, изогнулся, покраснел и заколотил обеими руками по черноволосой голове, как по барабану. Гном, однако, нисколько не ослабил хватки. Его мышцы напряглись, под кожей четко проступили вены, а правая ладонь за потной спиной противника медленно перебиралась по левой руке.

Однако человек не сдавался. Сцепив ладони, размахнулся из последних сил и хватил ими по вражьему темечку. Гном простонал, пошатнулся и вместе с человеком рухнул в грязь, окатив ею всех кого ни попадя. Кто-то незамысловато выругался. А противники продолжали драку. Мокрые, чумазые, подуставшие - возились в черной жиже, как лютые враги. Боролись, иногда молотили друг друга скользкими кулаками, заламывали руки, дергали за волосы. Но сын гор, похоже, знал толк и в борьбе. Ему удалось оседлать человека. Тот брыкался, впустую бил по воздуху, постоянно плевался, ибо его лицо то и дело по самые уши тонуло в грязи, естественно, не без помощи гнома.

Неожиданно задался тревожным лаем пес. Заводили носами гоблины, унюхав что-то. Вскоре и Митран увидел его.