Огненная колесница

Огненная колесница

Костёр ярко горел, освещая мерцающим оранжевым пламенем лица туристов, устроивших привал на этой глухой поляне. За пределами светового круга сгущалась тьма, осязаемая и плотная, как тёмный занавес. Деревья, кусты, далёкие холмы и даже палатки, всё вокруг выглядело безликой тенью, как будто вырезанной из чёрной бумаги и поставленной на фоне темно-синего ночного неба. Именно в такие минуты и ощущаешь себя маленьким и беззащитным на фоне непонятной и пугающей этой непонятностью ночной темноты. И именно поэтому и рождаются у костра рассказы о нечистой силе, пугающие и интригующие своей тёмной тайной.

– Есть у нас в Пантюхинском лесничестве тридцать четвёртый лесной квартал. Много всякого про него рассказывают. Да и правда, как зайдёшь туда и сразу как-то неуютно становится. Вроде лес как лес, светлый довольно, но… Так и кажется, что из-за кустов наблюдают за тобой чьи-то глаза… — начал рассказ крепкого сложения молодой парень по прозвищу Мих-Мих.

– И что? Лешак там живёт? Или Баба-Яга в чаще обитает? — усмехнулась сидящая вблизи от костра молоденькая девчонка-студентка.

– Да как вам сказать? — усмехнулся в ответ парень. — Много чего про те места рассказывают. То леший водить начинает кругами, да водит-то прям вокруг посёлка. Вроде рядом совсем, да нет, шалишь! Не видишь заветной просеки. Один дед у нас пошёл как-то за грибами. А леший, да и давай его водить. Водил-водил, старик уж думал всё — конец его пришёл. Вдруг видит — парень идёт знакомый из посёлка, что недалеко от того квартала стоит. Он просит, покажи, мол, дорогу в посёлок-то! Ну, а тот удивился и говорит: «Так вон же он, посёлок!» Смотрит дед — и впрямь стоит он на просеке и до опушки, на которой дома посёлка начинаются, метров пять всего.

– Ну, это в любой деревне тебе рассказать могут, — недоверчиво ответил один из туристов.

– А что там ещё бывает? — заинтересовано спросил мальчик лет двенадцати. Глаза мальчишки буквально светились любопытством.

– Да много чего… То огненная колесница меж деревьев скачет… То в сумерках едет по дороге одинокий всадник… И как ни кричи, ни зови его — не откликнется. И едет вроде неспешно, а не догнать… То фигура в каторжной шинели, да в кандалах бредёт по лесу. Кстати, некоторые зовут его Ванька-трясунок. А есть в одной тамошней деревне дом. Зовут его Степанов дом по имени старого хозяина. Как-то остановились там геологи, что изыскания на месте будущего посёлка делали. А было это годах в пятидесятых… Остановились заночевать. Хозяева и говорят, что мол нехороший наш дом… Да разве комсомольцев нехорошим домом-то испугаешь!

– Ну и чего?

– А ничего! В полночь как начали черти дом-то трясти, так они в одном исподнем на улицу выскочили. И с тех пор ночевали только в своих палатках. А то и такое бывало: появится в овраге странный колодец. Вровень с землёй, стенки гладкие, перекрыт «звездой» из брёвен. На другой день придёшь… А нет колодца! А кто-то его уже в другом конце оврага видел. А кто старика видит, то ли с собакой, то ли с ручным волком…

– Так на «оловянном глазу» и не такое привидится! – заметил один из сидевших у костра.

– Так-то это у тебя глаз-то оловянный! — парировал его Мих-Мих, вызвав всеобщий смех. — А я этот колодец тоже видел. Пацаном ещё! А однажды видел какую-то тварь в кустах… Слышу — в кустах сверчок сверчит. А я же в детстве любопытным был, страсть! Да и сверчка ни разу не видел.

– А чего там видеть! Таракан и есть таракан! — заметила сидевшая на коленях у отца девочка лет десяти.

– Так ты его, Светланка, видела. А я-то нет! А интересно. Гляжу, а в кустах какая-то чёрная тварь сидит… С клювом и глаза, как блюдца.

– Так тоже сова была, наверное!

– Может и сова… — согласился Мих-Мих. — Мне ж тогда лет шесть было. Со страху мог и сову за непонятную тварь в темноте-то принять! Но с тех пор был уверен, что это сверчок и есть! Пока настоящего сверчка, того, что таракан, не увидел, — Мих-Мих щёлкнул Светланку по курносому носу.

– А что там ещё интересного у вас в этом квартале? — спросила студентка.

– Засечный овраг… Воротца берёзовые… Змеи двухголовые встречаются... Бывает, что и снежный человек к людям выходит, по лесу сучьями трещит — ребятишек пугает. Да в глухие ночи в окна стучит или во дворе озорничает... Был у нас такой случай. Есть невдалеке от шоссе точка, дежурила там ночью одна женщина из местных. Всё вроде тихо, спокойно. А после полуночи кто-то давай ей в окно стучать. То в одно постучит, то в другое… Аккуратно так, деликатно.

– Культурный видать у вас леший-то! — усмехнулся кто-то у палаток.

– А как же ему культурным-то не быть. Посёлок у нас научный, интеллигентный. Поэтому и леший у нас соответствующий, так сказать. Ну, так вот. Постучал, значит, постучал… Да видно надоело ему. Ушёл. А утром смотрят и глазам не верят: железка там неподъёмная лежала, в асфальт вросла. Так леший тот, или «снежный человек» — поди их разбери — ту железяку голыми руками вывернул, да к забору приставил, чтобы вместо лестницы…

А иногда появится на поле между деревней и посёлком пятно рыжее и скользит по полю... А кто близко идёт, чувствует, как ноги будто верёвкой связывает...

– Да у вас там Зона настоящая! Хоть сталкеров посылай!

– Зона... Две учительницы у нас своими собственными глазами все чудеса нашей "зоны" видели... Сталкерскую шкуру на себя по полной примерили...

Костёр потрескивал, бросая отблески на лица слушателей, и Мих-Мих начал рассказ.