Охота на кристалл

Пролог

Легкие шаги гулко отдавались в просторной квартире. Престижный район нарочитого богатства шумел за открытым окном, занавешенным тончайшим французским тюлем. Женщина средних лет медленно подходила к огромному старинному зеркалу, разглядывая себя с головы до пят. Роскошная белая ткань домашнего платья облегала стройное тело и ласкала кожу. Волосы свободно струились по спине, густой копной укрывая спину и плечи. Ни один светлый волосок не выбивался из прически, дополняя образ идеальной красотки. Единственное, что выдавало в ней умудреную опытом особу, – глаза. Большие глубокие озера, смотрящие прямо в душу и легко читающие чужие самые темные тайны.

– Нина Александровна, мы закончили, – учтиво произнесла приходящая горничная, не первый год отвечающая за порядок в доме.

– Всё как обычно? – не глядя на собеседницу, отрешенно уточнила хозяйка.

– Конечно, – уверенно отозвалась сотрудница клининговой фирмы.

– Хорошо, – кивнула Нина Александровна. – Чаевые, как всегда, в прихожей.

– Спасибо, – спокойно ответила горничная по найму, заглядывая в свой планшет. – У вас не стоит бронь на следующий месяц. Вас записать?

– Нет, пожалуй, – со вздохом произнесла хозяйка. – У меня поменялись планы. Когда будет необходимо, я сообщу вам.

– Конечно, – тут же согласилась женщина. – Я отмечу, что нужна будет генеральная уборка.

– Большое спасибо, – чуть улыбнувшись, ответила Нина Александровна.

Пока девушки из клининга покидали квартиру, хозяйка отстраненно глядела на шумную улицу за окном. Яркие зонты и маркизы модных кафе тут и там зазывали гостей, прельщая ароматным кофе и выпечкой. Молодые и энергичные люди улыбались друг другу, болтая обо всем на свете, делясь новостями и впечатлениями о необычных местах, которые успели посетить. Этот мир, такой живой и открытый для всего нового, всё еще поражал женщину. Она прожила здесь достаточно лет, чтобы привыкнуть и пресытиться, но до сих пор этого не произошло. Глядя на электросамокаты, Нина не удержалась от усмешки – до чего забавный транспорт. Спешащие на них разноцветные курьеры могли в самые краткие сроки доставить что угодно. Не то что в её родном доме...

Солнечный день современной Москвы подернулся воспоминаниями женщины. Сколько она себя помнила, там вечно был промозглый холод, голод и лишения; они с малых лет сопровождали их с младшей сестрой. Мама умерла, оставив дочерей на злобного отчима, содержащего придорожную таверну.

– Вы должны мне за каждый кусок хлеба, что держите в руках, малявки! – орал Томас, схватив её за руку. – Только благодаря мне вы не ночуете под мостом! Вам ясно?!

– Да, папенька, – дрожа от страха, пищали девочки, во все глаза таращась на большого мужчину.

– Быстро за работу, лентяйки! – подгонял он падчериц, замахнувшись ладонью.

И они работали. От зари до зари, стирая руки в кровь, без устали драя, убирая и подавая еду на стол путникам. Их таверна не славилась вкусной едой или теплыми постелями. С маминой смертью здесь испортилось все, что можно. Томас искренне считал виновными в этом девочек, не успевших перенять женские секреты в стряпне или изготовлении свеч. Их спасало лишь то, что на ближайшие километры тут негде было прилично заночевать или перекусить. Лишь лес да опушка близ дороги. Так они и жили, бегая от кухни до кадок с водой, курятника, огорода и навеса с дровами. Летом одни заботы, осенью – другие, зимой – третьи, а уж весной – четвертые. У каждого сезона свои дела и хлопоты.

Взгляд "отца" с годами становился всё тяжелее и пристальнее, что не раз заставляло старшую сестру взволнованно озираться.

– Как думаешь, прогонит нас? – тихонько спрашивала младшая, когда они усталые улеглись спать.

– Не прогонит, – мрачно ответила старшая. – Один он с таверной не справится.

– А чего злой тогда? – обидчиво вопрошала сестренка.

– От того, что хочется, чего не можется, – еще тише произнесла девочка, почти девушка.

– Аниин? – тихо позвала младшая.

– Спи, Лорюшка, – с тяжким вздохом попросила старшая.

Этого "почти" оказалось слишком мало в один недобрый день. Однажды Аниин потеряла бдительность и попалась в руки отчима. Лориоль кашеварила, пока старшая занялась стиркой. Томас должен был уйти в лес рубить дрова, но неожиданно вернулся. Против сильного мужчины она не сдюжила, не смогла. Боль обожгла нутро, да так и осела в ней. Сколько бы она ни плакала позже, ни пыталась отмыться, грязь так и осталась на коже. Она липкой жижей растекалась по телу и сжигала от стыда. А Томас ходил довольный, усмехаясь себе под нос, отчего эта грязь сгущалась и поглощала пуще прежнего.

Младшая всё поняла по первому взгляду. Сколько ни отмалчивалась Аниин, а загнанного выражения лица скрыть не смогла. Только терла себя в ручье до красноты, но разве от чужой вони отмоешься, когда та проникла в самую душу. Вместе со стыдом и болью пришла злость. Лютая, животная и такая сильная, что совладать с ней было ой как не просто. Девушка стискивала зубы каждый раз, как отчим являлся на пути. Ногти впивались в ладони, сжатые в кулак, когда Томас ухмылялся ей, и дыхание замирало в груди, лишая воли от паники, когда он стал задерживать взгляд на Лорюшке.

Когда она услышала вскрик с заднего двора, то тут же побросала тарелки и помчалась на выручку. Проклятый боров уже повалил сестренку и почти хрюкал от победы. Аниин не глядя схватила какую-то корягу и обрушила её на спину мужчине, который должен был быть их защитой, а оказался самым большим ужасом. Томаса это не убило и даже не разозлило. Насильник лишь зыркнул на неё и расхохотался.