Охотники Алхона. Единственная для Мортена

Глава 1.

Тот странный человек буквально заставляет пойти с ним, поймав утром по дороге на работу. Под очень странным предлогом: «поговорить о важном». Напоминает о последних просветительских веяниях в школе у моей старшей. Я невольно улыбаюсь и не отношусь к этому серьезно.

Понятия не имею, зачем иду — точно не за бесплатным завтраком, хотя кормит он очень вкусно — в кафе, где для меня самой дороговато.

Наверное, я соглашаюсь потому, что не могу сдержать любопытства. Моя жизнь не слишком богата на события в последнее время. Ну ладно — на самом деле он привлекательный, и выглядит очень прилично. Такие обычно не знакомятся на улице.

Лучше бы просто сделал комплимент и взял телефон, честное слово. Взгляд умный и уверенный, одежда дорогая, но не броская, движения плавные. Он принадлежит к породе редких мужчин-хищников, которые остаются сексуальными в возрасте чуть за пятьдесят.

— Какое необычное имя, — улыбаюсь я, когда он представляется Хеннингом и сразу понимаю, что неосознанно начала флиртовать.

А его ответный взгляд такой, что… блин, обидно. Ласковый и одновременно слегка укоризненный, словно он мой начальник, а я тут нарушаю субординацию. Значит, не зацепила, понимаю я и на секунду расстраиваюсь — зачем тогда звал? Но тут же беру себя в руки и меняю улыбку на более нейтральную и деловую.

— Слушаю вас, — гораздо суше говорю я, но тут подходит официантка, чтобы взять заказ. Выбираю один омлет, и он заказывает мне едва ли не половину меню для завтраков. А себе — только кофе и сэндвич.

Выдержав паузу до того момента, как официантка оказывается за пределами слышимости, он смотрит прямо в глаза и говорит мне:

— Альма, это сейчас покажется странным, но… я — твой отец.

Мое сердце екает прежде, чем срабатывают защитные механизмы здравого смысла. Но потом я как девочка глупо смеюсь, глядя прямо в серьезное красивое лицо:

— Что?

— Это правда.

— Нет, не правда.

Я все еще улыбаюсь, словно жду продолжения шутки.

— Твою маму звали Татьяна…

— Она давно умерла, — резко обрываю я. — И это не может быть правдой. Я знаю имя своего отца, знала его всю жизнь. Его зовут Сергей Юр…

— Ты знаешь имя бывшего мужа твоей покойной матери, — спокойно утверждает мужчина, сидящий передо ней. — Скажу сразу: у меня нет твердых доказательств. Но просто посмотри на меня внимательно. А потом посмотри в зеркало. Тебе ведь сорок два, верно? Это потому что ровно сорок три года назад я встречался с Таней, и мы были близки.

На него трудно смотреть. Я сама не могу понять, почему теперь держу взгляд опущенным, словно стеснительный подросток. Улыбка сползла. Хочется заорать на него, что да, мне уже за сорок, так что какой тут может быть, к чертям, новый отец?

Но правда в том, что прошлое матери для меня всегда было очень мутным, и отца я не знала. И она никогда не была образцово честным человеком. Могла и приврать.

Внешность Хеннинга в точности такая, как и моя — теперь, когда он обратил на это внимание, отрицать трудно. Тот же оттенок редкого пепельного цвета волос, те же голубовато-серые глаза, и такой же формы. Вот только одна разница: он красивый, а я… просто блеклая.

— И где же вы были сорок два года, позвольте спросить?

Из меня льются саркастичные интонации, но руки, скручивающие салфетку в жгут, выдают. Изнутри начинает потряхивать. Усилием воли прекращает эти движения, я поднимаю подбородок.

— Жил в Москве, как и ты, — спокойно отвечает он. — Я не знал о твоем существовании. Мне очень жаль.

— И как вы узнали? — тихо спрашиваю я, все еще надеясь поймать его на какой-нибудь ерунде.

Хеннинг отводит глаза в сторону, но ни один мускул на лице не дергается. Ответ на вопрос, который я задала, у него есть.

— Я искал твою мать, так и узнал про тебя, — говорит он. — Возраст в документах навел на мысль, а потом просто посмотрел фото и все понял.

— Сколько вам лет? — внезапно осеняет меня. — Вы выглядите едва на пятьдесят.

— Мне шестьдесят три, малыш. Если нужно, покажу паспорт, но он сейчас в машине.

Я смотрю ему в глаза, надеясь, что это как-то поможет определить правдивость его слов, но больше секунды пялиться не могу — обжигаюсь и смущаюсь.

На самом деле не похоже, что он врет. Зато похоже, что читает все мои мысли. И спокойно молчит, держит паузу, позволяя мне все осознать и задать все вопросы.

Я медленно осознаю… да, он выглядит молодо, но и мне никто не дает даже тридцати пяти, не то, что моих сорока двух — так что это моложавость внешности может быть семейной, и тогда значит: еще одно очко в его пользу.

— Ладно, — сдаюсь я. — Допустим, вы мой отец, хотя верится слабо. Ну и что вы хотите?

— Хочу узнать тебя. Хочу быть рядом и помогать.

— Я большая девочка.

Мой тон становится таким ледяным, что только глухой бы не понял. Может, даже слишком. Но на слово «помогать» у меня срабатывает защитная стойка. Помогать с первого дня знакомства рвутся обычно те, кто потом кидает по-крупному.

— Большая. Но тянуть одной двоих детей и так непросто, а тут еще четыре миллиона задолженность по ипотеке… Твоей зарплаты, судя по всему, хватает только на еду.

Видимо, в ответ на холодность у него тоже кое-что включается. Потому что взгляд становится очень жестким и пронизывающим — только что не обвиняющим. А его знание приватных фактов и цифр, мягко говоря, поражает.

— Как вы узнали? — бормочу я, выдаю свой испуг.

Его лицо мгновенно смягчается. Хеннинг открывает рот, чтобы ответить, но тут подходит официантка с подносом и принимается ловко метать на стол полные чашки и тарелки.

— Малыш, это не сложно узнать о каждом, — говорит он мягким, успокаивающим тоном. — Дело не в этом, а в том, что тебе нужна моя помощь. И я хочу ее оказ…

Ответил? Нет, ушел от ответа.

— Я не возьму денег у незнакомого человека, — отрезаю я.

— Альма, я твой оте…