Он и она

Он и она

Он увидел ее одним ранним сейренским утром, когда косые голубоватые лучи едва освещали пустынные улицы. Она одиноко сидела в кафе, и перед ней стояла одинокая белая чашка. Она была бледной, с мраморной кожей, очень темными глазами, широкими темными бровями, черными длинными волосами с каким-то теплым кофейным оттенком и бесцветным ртом. На лице, казалось, были только глаза и брови – больше ничего. На ней было очень простое иссиня-черное закрытое платье, без намеков на элегантность или изящество. Платье для человека, которому не хочется терять время на подбор одежды.

            Возможно, именно этим – пренебрежением к одежде, лицом без всяких следов макияжа (хотя было очевидно, что ей просто необходимо подкрасить губы), неуложенными волосами, короткими бесцветными ногтями, отсутствием каких-либо украшений – она и покорила его с первой встречи. А может, своим взглядом. Равнодушный, погруженный куда-то в себя, в те глубины, которые ему тут же захотелось исследовать.

            Это был не его тип женщин. Его тип – яркие, головокружительные, сгорающие быстро, как спичка. Те, к которым страшно подойти, которые держат тебя в напряжении все время вашего недолгого знакомства. С которыми расстаешься без сожалений, с приятными, ничего не значащими воспоминаниями. И все же. Он пробыл в этом кафе все то время, что она там была, глядя на нее и размышляя, размышляя. Его мозг генерировал все новые идеи, как подойти к ней и предложить свою компанию. Это было трудно. В кафе они были совершенно одни.

            Она просидела так довольно долго, сложив свои белые руки на цветастой скатерти и глядя в окно с таким же интересом, с которым могла бы смотреть на дно своей опустевшей белой чашки. Она даже не заметила его настойчивый взгляд, а если и заметила – не придала этому значения. Спустя 15 или 20 минут, она оплатила карточкой счет, поднялась и вышла шагом человека, который никуда не спешит, но привык ходить быстро.

            Он почувствовал легкий укол сожаления, когда она прошла мимо и скрылась. Упущенная возможность. Что ж. Он рассудил, что, быть может, оно того и не стоило.

            А потому велико было его удивление, когда он обнаружил себя болтающим о ней с баристой. Он спросил – часто ли она бывает здесь. Да, она бывает здесь каждый день, сидит полчаса, всегда берет только чашку крепкого кофе и совершенно пренебрегает их фирменным блюдом – яичницей с беконом – хотя наслышана о ней, и многие ей ее хвалили. Одна? Да, всегда одна. Живет в колонии? Кажется, да. Если ему интересно, может спросить у такого-то или такой-то. Они знают о ней чуть больше. Большое спасибо, он обязательно спросит, если ему объяснят, как их найти.

            Вскоре он уже знал о ней все. Вот он, огромный плюс маленьких колоний – здесь все всё обо всех знают. Он же и огромный минус.

            Ей было 32 года, и выглядела она примерно на свой возраст. Скорее из-за слегка уставшего, отсутствующего вида, чем из-за каких-то возрастных изменений.

            Она действительно жила в колонии и, кажется, уже довольно давно. Работала она на фабрике старшим специалистом такого-то цеха или отдела. Он не стал вникать. Но знающие люди, к которым его послали такой-то и такая-то, говорили, что она отличный специалист, знающий и любящий свое дело.

            32 года, ценный сотрудник, пренебрежение к внешнему виду и чашка крепкого кофе каждое утро в полном одиночестве. А еще черные длинные волосы, темные глубокие глаза, белая мраморная кожа. Он был заинтересован.

            Следующим же утром он был в кафе с открытия. Она пришла спустя некоторое время, которое он отсчитывал по секундам, но тут же забыл, когда заметил, что она входит внутрь.

            В кафе снова было пусто. Она снова заказала свою чашку кофе и села за тот же столик. В этот раз он решил, что промедление равно поражению и попытался счастья сразу. Только перед ней оказалась чашка кофе – он уже стоял над ее столом.

            «Утро доброе» - поприветствовал он ее очень бодро. Она подняла на него глаза, оглядела изучающе с ног до головы. А затем заметила, что утро такое же, как и всегда, не добрее и не злее предыдущих. Голос ее был слегка с хрипотцой, ровный, равнодушный. Он счел все это очень многообещающим и продолжил наступление.

            К сожалению, он не местный, поэтому не может оценить, насколько это прекрасное утро обычно для Сейрена. Он побывал на многих планетах и спутниках, но такого волшебного рассвета нигде не видывал. Да-да, чудное, очаровательное место. Уж он-то знает. Он присядет? Она не против?

            Ей было все равно.

            Его болтовню она слушала явно без интереса. Многочисленные реверансы в сторону сейренских красот, прелести местных жителей ее совершенно не тронули. Хотя совсем уж нелепая похвала фабрике и цеху вызвала короткую усмешку. Но он сомневался, что это была именно та реакция, которой он добивался.

            Наконец, израсходовав все свои комплименты, он решился все-таки перейти к более конкретным вопросам. Нравится ли ей это кафе, и как она смотрит на то, чтобы как-нибудь пообедать здесь вдвоем? А может быть, даже поужинать…

            Оказалось, что она не смотрит на это вообще никак. Обедает она в фабричной столовой, ужинает дома полуфабрикатными блюдами а-ля «вскрой –разогрей - и готово!», и ее все это вполне устраивает, и она не испытывает желания разрывать цикл ради одного вечера в компании незнакомого человека. Спасибо огромное, но ей это не интересно.