Они

Они

Цикл «Мир, подобный Пурпуэну»

— В поле дует ветерок, — зубы отбивают чечёточный ритм, дрожащий шёпот едва ли кто-то услышит, — созревает колосок!

Университет погружён в темноту. Зимний вечер. Солнце село три часа назад. Студенты и весь персонал давно разошлись по домам. В воцарившейся тишине слышно собственное дыхание. Перед глазами уходит в непроглядный мрак коридор. За коридором лестница вниз. Три этажа. Холл. А за ним призрак спасения. Там люди, там безопасно, там появится шанс сбежать. Хотя бы на время. Но сначала нужно незаметно преодолеть коридор.

— Я смотрю на небо, — по щекам катятся слёзы ужаса, непослушные губы повторяют детский стишок, словно молитву, — я смотрю на солнце…

Коридор кажется тихим и безопасным. Но эта тишина обманчива. В ней чувствуется присутствие. Кожей ощущается Бездна Голодного Ужаса, что уже готова забрать себе очередную душу. Достаточно только пересечь коридор, пока жертва боится шевельнуться и вырвать себе шанс на спасение.

Удар костяшками пальцев о стену. Боль отгоняет панику. Рывок с места в темноту. Изо всех сил. Только вперёд. Сердце разрывается от такого резкого движения. Лёгкие моментально начинают гореть. Поворот к лестнице. Уже почти… Холодное прикосновение к мыслям едва не сковывает тело безвольным оцепенением, но набранная на бегу скорость спасает. Бесконечное количество ступенек прямо во тьму. Только бы не споткнуться. Быстрее, ещё быстрее! Тревожное сознание улавливает нагоняющий шёпот, пробирающий до самых костей.

Бег сквозь холл. Отполированный пол жестоко подсекает на бегу. Ноги заплетаются одна о другую, но в последний момент удаётся выровняться и припустить вперёд изо всех сил. Входные двери. Тяжёлые и неповоротливые. Но ещё не запертые. Лёгкие обжигает ледяной воздух. Нервы напряжены до предела. Маленькая победа окрыляет. Ноги бегут ещё быстрее. Подальше от этого пугающего здания. Как можно быстрее туда, где люди, где светло!

В баре у дома воздух настолько плотный из-за кальянного дыма, что его можно резать. Вытяжка не справляется. Однажды хозяину прилетит за это штраф, но сегодня здесь идеально шумно. Народ что-то громко обсуждает. Вокруг звучат пьяные голоса. Кажется, накануне была какая-то игра. Или какое-то событие. Неважно! Главное, что здесь слишком людно, чтобы угроза вновь начала ощущаться на горизонте.

— Всё, красавица, мы закрываемся! — доносится голос бармена, звучащий, словно смертельный приговор.

Предрассветный час. Худшее время. Слишком тихо. Слишком спокойно. Людные места опустели уже или ещё, но это тоже не так важно. Возвращаться домой нет никакого желания. Но придётся. В тишине ноябрьской ночи каждый шаг невероятно громкий. Уши даже после шумного бара тонко улавливают каждый шорох, каждый скрип. Покрасневшие от бессонницы глаза затравленно высматривают за каждым поворотом угрозу. Каждая тёмная арка подозрительна.

В квартире свет включён во всех комнатах. Но это не помогает. Телевизор включён на случайном канале и разбивает тишину то телепередачей, то рекламными вставками. В спальне на ноутбуке включена трансляция уже и не вспомнить чего. Главное, чтобы бормотали, чтобы шумели. Комнаты просмотрены несколько раз. Никого. Но лучше убедиться ещё один раз.

В спальне шевельнулась штора. Или показалось? Сердце начинает колотиться в бешеном ритме. Окна закрыты. Не нужно было оставаться в одиночестве. Осознание приходит слишком поздно.

Неведомым чувством, уколовшим нутро ледяной иглой, угроза вновь ощущается. Ещё ближе, чем в университете. Ещё страшнее. Правую руку выворачивает судорогой, по инерции прижимая к груди. Тело парализует ужасом. А за спиной чувствуется движение. Не сбежала. Больше не сбежит. Ноги не держат тело, и оно болезненно приземляется на колени. Ещё ближе. Она уже чувствует, как к её затылку тянутся когти ледяного ужаса. От страха из глаз катятся горячие слёзы, но уже ничего не сделать. Лишь стать свидетелем собственной казни.

Беспомощная жертва маринуется в собственном страхе, пока смерть неспешно надвигается. В мыслях липкий панический туман. Каждая клетка тела трепещет в желании сбежать от преследователей. Но она уже пыталась. Не сбежала. Сбежать невозможно. Никто не сбежит.

— Я смотрю на солнце, — она в ужасе трясётся, но продолжает шептать стишок, словно молитву, ощущая, как волосы приподнимаются, — я шепчу «пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста»…

Пожалуйста…

Трапеза началась.

***

— Нет, пожалуйста! — крик прорезал тишину спальни.

Предрассветный час. Липкий кошмар напал под самое утро. Сердце пропускает два удара и мгновенно ускоряется. Это был не просто кошмар. Экран телефона мигнул, на мгновение ослепив. Входящее сообщение. Зажмурив один глаз, Илай смотрит в светящийся экран.

«Ты тоже это почувствовал?»

И следом ещё одно.

«Кира не отвечает на звонки. Боюсь, что до неё добрались».

Сон отлетает к чёрту. Он уже достаточно за жизнь поспал, видимо. В следующий раз отоспится в гробу. По венам стремительно расходится адреналин, пока парень на ощупь идёт на кухню. Стакан воды, пятьдесят капель бромового лекарства времён СССР. Ещё десять сверху. Дозировку всё время приходится повышать. Уже не справляется. Впереди маячит призрак хронического отравления бромом. Головная боль с апатией уже стали постоянными спутниками. Жизнь превратилась в существование. Но альтернатива ещё хуже. Альтернатива пришла в кошмаре.

Намечающаяся паника вновь раздавлена бромом. В голове расцветает целительное хладнокровие. Пальцы набирают ответное сообщение.

«Я проверю её через пару часов. В девять собираемся у меня».

Холод внутри не сравнится с осенней стужей. Его не прогонит ни тёплая куртка, ни горячая ванна, ни горящий грог. Это холод обречённости. Бег до станции метро. К самому открытию. Полчаса тревожного ожидания под мерное движение в подземке. Мысли упаднические. Он уже знает, что увидит в квартире Киры, но нужно убедиться. Запасная связка ключей в кармане. От станции до дома ещё полчаса быстрого шага. Наконец ключи поворачиваются в замочной скважине.