Они в 13 D

Они в 13 D

***

Куталась в приподнятый воротник, Юрка ёжился, тёр перчаткой нос и почти всё время молчал. Он уже давно жалел, что не остался на каникулы в Москве, и ещё больше жалел о том, что назначил эту встречу именно здесь.

Ветер подул сильнее, подняв голову, Юрка увидел, что тучи сгущаются. Если начнётся дождь, им не поздоровиться. Пожалуй, нужно поскорее кончать со всем этим и поскорее идти домой, но слова почему-то застревали в горле, и Юрка по-прежнему  молчал. Настя же говорила не переставая:

– Представляешь, у нас большой заказ пришёл. Начальник сказал, что если план выполним, то премия большая к Новому Году будет. Это просто супер, а то Иришке нужно сапоги обновить, да и куртка у неё так себе. Может и на куртку хватит. Вот дадут премию, обязательно куплю.

«А ведь она будет хорошей матерью. Если уж она о сестре так печётся...» – подумал вдруг Юрка и так же мысленно отругал себя за излишнюю сентиментальность. 

– Кстати, я же тут на днях старые  фотки нашла, целую пачку, – продолжала щебетать Настя. – Я тебе говорила? Нет? Напомни мне, когда к нам зайдем, я тебе покажу. Там мы с тобой на турбазе. Есть где мы на лошадях, а есть в лесу у речки. Ты с удочкой стоишь, весь важный такой. Помнишь, как ты банку кильки в костёр положил разогревать, а она рванула, а я потом котелок с ухой перевернула? В тот день у нас с тобой всё из рук валилось, но всё равно весело было, а ещё...

– Мать-то как? – пробубнил Юрка.

Настя  тут же напряглась:

– Нормально... ну как нормально – всё так же, лежит. Уколы вот ей дорогие выписала, вот теперь сама их и колю. Только пока не особо помогают.

Настя говорила что-то ещё, Юрка кивал, поджимал губы, особо не вникая в услышанное. Зачем теперь ему всё это знать?

Окутавший уходящую вдаль аллею туман немного рассеялся, воздух стал суше, однако выпавшая накануне роса всё ещё висела на ветвях сильно полинявших деревьев и кустов. Листья, укрывшие газоны и асфальт тоже были мокрыми. Они липли к ногам, противно хлюпали, а одинокий фонарь, похожий на церковную свечку, тускло мигал.

Сегодня «Грибок», или Парк Культуры и Отдыха имени А.С. Грибоедова, совсем не походил на тот, такой привычный и близкий сердцу уголок из его весёлого и беззаботного детства. Ведь именно здесь он когда-то катался на качелях, играл с пацанами в «вышибалу» и в «картошку», целых три раза ходил на «Кинг Конга» – которого крутили в местном кинотеатре с сохранившимся ещё с советских времён названием «Ровесник». Здесь он когда-то подрался с Мишкой Тихомировым, из-за того, что тот решил покататься на Юркином новеньком велосипеде и не желал его возвращать. Здесь же когда-то и состоялась его первая встреча с Настей.

Было лето. Был парк-Грибок. Они оба тогда ещё были детьми...

С той самой минуты, Юрка и Настя почти не расставались, и именно «Грибок» стал для двух юных сердец самым излюбленным местом. Здесь среди аллей они, будучи уже старшеклассниками, часто бродили допоздна и спешили загадать желание, увидев упавшую звезду. Тогда они много говорили – болтали о разном и строили планы. Именно здесь, на одной из покосившихся от времени скамеек, Юрка впервые её поцеловал.

Когда Юрка уехал в Москву и поступил на юрфак, Настя так и осталась в их родном городе.  Настина мать уже год как не вставала с постели после аварии. Она получала крохотную пенсию по инвалидности, поэтому Настя, чтобы обеспечить мать, себя и сестру Ирину не пошла дальше учиться, а устроилась монтажницей на местный радиозавод. Теперь они встречались редко, только когда он приезжал на каникулы. В основном общались по телефону и частенько при этом вспоминали свой любимый «Грибок».

Сегодня же Грибоедовский парк навевал на Юрку одну лишь тоску. Окутанный грязновато-жёлтой листвой, он почему-то заставил его вспомнить то самое полузаброшенное деревенское кладбище, на которое мать с отчимом возили его, чтобы проводить в последний путь бабу Тому. Это случилось за три года  до его знакомства с Настей.

***

Прабабка Юрки при жизни была маленькой ворчливой старушкой с вечно поджатыми губами и визгливым голоском, именно к ней в деревню мать с отчимом возили мальчика каждое лето. Зная, что пока он страдает от скуки в деревне, а его мать и отчим отдыхают где-нибудь на югах, Юрка постоянно злился. Он не слишком-то жаловал бабу Тому, которая одно время, перед тем как отправить внука в постель, заставляла Юрку выпивать стакан коровьего молока. От этого молока у Юрки закладывало нос и першило в горле. Однако упрямую бабулю это нисколько не смущало. «У Зорьки моей молочко жирное, оно косточки укрепляет, – всякий раз говаривала баба Тома, – не может от неё ребёнку быть никакого вреда». Юрка сжимал губы, фыркал, за что частенько получал подзатыльники.

Одним словом жизнь в деревне Юрку совсем не прельщала, если бы не одно но… 

Баба Тома была настоящим кладезем народного фольклора. Она любила рассказывать внуку разные забавные истории, в том числе и страшные: про оживших мертвецов, упырей-кровососов, про Бабая, Белую Бабу и про злобного Анчутку. Именно баба Тома и привила Юрке настоящую страсть к различным ужастикам и страшилкам. В отличие от большинства детей, Юрку почему-то не пугали страшилки, а прямо-таки манили. Наслушавшись сказок эксцентричной старушки, Юрка страстно желал испытать на себе колдовские чары русалок, береги́нь, увидеть кикимору, упыря или хотя бы домового. Однако, как он их не искал, мифические твари так ему ни разу и не попались.