Опять Новый Год, Соколова!

1 глава

 С каких пор я перестала ждать Новой год? С последней ёлки в детском саду, когда Валерка <три зуба> порвал мне платье потому, что я лучше его рассказала стих? Я ему тогда так долбанула, что его третий зуб благополучно перекочевал из его рта на пол…ух, и кровищи было. Мама его тогда знатно наказала за меня, хорошая женщина у него мама, чего не скажешь про трёхзубчика.

 Или может после ёлки в четвёртом классе? Мама тогда накрутила мне кудряшки, которые так успешно опадали мне на плечики и даже разрешила подкрасить губы блеском, мне так хотелось удивить Пашку из параллели. И вот, когда он подошёл ко мне, чтоб встать со мной в хоровод Валерка где-то взял чёрную гуашь и прыснул ей на меня. От белого платья чёрные пятна так и не отошли, а жаль, оно мне так нравилось.

 А может быть я переставала любить Новый год после девятого класса? Тогда я в который раз ждала от Валерки какого-нибудь закидона, но вот уже было три часа дня, а он всё ещё ничего не сделал…

    <Три года назад. Новый год.>

 Мы с Викой выходили из школы, предвкушая вкус зимних каникул, которые были необходимы, как глоток свежего воздуха, с этими экзаменами никаких сил не было. Неужели Валерка вырос и в этот Новый год устроит мне передышку?

 В своих кругах он теперь <Граф>, не тот Валерка <три зуба> или <Валерка-табакерка> потому, что в восьмом классе Валера стал резко взрослеть, как многие наши мальчишки, и табачным запахом от него пасло за три версты. Спутался с плохой компанией и в этих кругах прозвали его <Графом>, как Богом им восхищаются. Фу! Было бы кем!

 В восьмом классе он срезал мне волосы, прямо на новогодней ёлке. Мы с девчонками тогда танцевали, прыгали, смеялись и наслаждались праздничным настроением, а также началом каникул, которые все так ждали. Во время очередной песни Валерка подбежал ко мне, схватил за волосы и сделал мне каре.

 Как же я плакала тогда, но в этот Новый год я была начеку. Он портил мой Новый год с самого детского сада, а сегодня я не хотела в очередной раз быть дурой.

 Граф и его шайка стояли на крыльце около школы и как в очередной из дней приставали ко всем, чтоб поднять себе настроение. Неужели нет других развлечений, кроме этого?!

- Ха-ха, смотри, Граф! Кто это у нас?! – расхохотался Шевчук, подбирая пальцами свой нелепый чубчик на голове, который упрямо падал ему на левый глаз, создавая впечатление хохолка у петуха.

 Граф повернулся на голос друга и остановил свой взгляд на мне, щурясь, как делал это всегда, чтоб напугать. Короткая стрижка с выбритыми висками выглядела устрашающей, да сам Валерка значительно раздался в размерах с восьмого класса, если быть честной.

 Не понимаю, как ему не холодно зимой без шапки? Я думаю, тётя Ира не отпустила бы его без шапки, а значит снял…вот и всыплет она тебе, если узнает!

- Соколова! А ты чего мимо проходишь и не здороваешься? – надсмехаясь протянул слащавым голоском Валерка, потягиваясь на перилах уличной лестницы.

- Пошёл к чёрту – только и успела сказать я, после чего почувствовала обманчивую лёгкость в спине и слишком поздно поняла, что не чувствую своего рюкзака.

 Резко обернувшись я наткнулась глазами на Шевчука с моим рюкзаком в руке, которую он поднимал вверх и хохотал, как безумец. Вот дурак! Ну почему же Валерку все так слушаются, неужели не видят какой он бессердечный?

- Верни портфель, Шевчук! – выкрикнула я и пошла к нему.

- А ты заслужи. Серёга, кинь его мне – попросил друга Граф и мой рюкзак сразу же оказался у него в руке, а глаза зацепились за меня.

 Рот растянулся в подлой улыбке, которая мне нравилась меньше всех улыбок Грушевского. Не умел он улыбаться честно, искренне. Не человек, а чудовище. Ненавижу!

- Что тебе, Грушевский?! – возмущённо спросила я, хмурясь от боли в голове.

 Граф поиграл бровями, перекинул губы с одной стороны на другую, мерно вздохнул, смотря при этом на меня, а потом хищно улыбнулся.

- Соколова, а поцелуй меня – грубо бросил он, смотря на меня.

 Тело передёрнуло от его слов. Поцеловать Грушевского? Да я скорее горло себе перегрызу, чем поцелую Валеру.

 Внутри закипела ненависть ещё сильнее той, что я пытала к нему до этого. Ноги уверенно направились к нему, намереваясь отобрать свои вещи. Не дождётся! Пусть сам себя целует!

- Это не смешно, Грушевский! – подошла я к нему и потянулась за рюкзаком, который он поднимал всё выше своей рукой.

 Вот почему девочки начинают взрослеть быстрее мальчиков, а они всё равно каким-то образом становятся выше нас?

 Конечно, Валерка был, как столб фонарный, если выражаться образно, а если на самом деле, то по школьному медосмотру оказался 184 сантиметра, конечно мне со своим 161 до него, как до Солнца. Только не это… Я же не сравнила Грушевского с Солнцем?

 Налетев на него, как фурия, я подпрыгнула и зацепилась за ручку портфеля, начиная тянуть её на себя. Ничего не происходило. Было слишком тихо…слишком странно.

 Я посмотрела на Валеру и остановила свои попытки забрать у него свой портфель. Он не моргая смотрел на меня, словно я самый желанный бутерброд для голодного школьника, хотя я бы сейчас тоже не отказалась от бутерброда. За месяц только пять килограмм скинула.

- А когда, если не сегодня шутки шутить? – нагло спросил Грушевский и подался вперёд, опуская руку с портфелем вниз.

- Грушевский…! – взвизгнула я, но больше ничего вымолвить не успела.

 Жёсткие губы Грушевского мазнули по моим губам, оставляя на них что-то мокрое и совсем неприятное. Резкий запах сигарет оставил в носу неприятное горькое послевкусие, как сам Грушевский…такой же горький и мерзкий одновременно.

 Толкнув мерзавца в грудь, я сделала шаг назад и накрыла губы холодной ладонью, вместе с тем, прикрывая румяные щёки от стыда.

 Не шло в голову. Это же видела не она я… Все здесь были свидетелями этого ужасного зрелища. А если узнает мама? Даже представить боюсь, как она отреагирует. Чтоб тебя, Валерка-табакерка…!