Ошибка купидона

Ошибка купидона

Шестьдесят восьмой закатил глаза и медленно-медленно выдохнул через нос. Уголки его губ скривились, пытаясь сдержать кислую улыбку. В итоге получилась довольно забавная гримаска на маленьком, бордовом, сморщенном словно у младенца личике.

Амур Витольдович тоже недовольно поморщился, хотя его гладкий блестящий лоб, словно мраморный, оставался неподвижным. Лишь крылышки прямого носа слегка подрагивали, выражая недовольство начальника.

- Очередная жалоба, шестьдесят восьмой. – Амур Витольдович потряс в руках сжатой, скомканной бумажкой, влажной и почему-то с обожженными краями. – Еще одна! И ты знаешь, каким образом она ко мне попала?

Маленький сморщенный шестьдесят восьмой потупился, разглядывая сначала свои аккуратные ладошки, а затем переместил всю свою концентрированность на блестящие носы красивых лакированных ботинок. Копыта под ними невероятно чесались, но поделать было ничего нельзя. Дрескод, который теперь предписывали современные стандарты, как и красота Амура Витольдовича, требовали своей жертвы.

- А я тебе скажу, как!- не унимался начальник, - твоего последнего заказчика откачивали в реанимации. В итоге, что? Клиническая смерть и вот! Вот!! – он в очередной раз ткнул грязной и мокрой бумажкой в сторону провинившегося. Затем вздохнул и опять поморщился, но не сильно, ведь все-таки восемь пятьсот одна инъекция ботокса в складку над бровью, а если две, а каждые полгода? Устало опустил руки на стол и разгладил бумагу. Вот, черным по белому.

- Амуру от Хохряковой Илоны Романовны. Жалоба, - легкий вздох в сторону, - просто удивительно, - продолжил, тем не менее, обратив внимание на то, что шестьдесят восьмой нервно заерзал на своем месте и взгляд его, словно мячик для пинпонга, нервно заметался по кабинету, - вот откуда они знают, как передавать почту?

Тот же вопрос шестьдесят восьмому задала и Нина, которая хозяйничала в приемной, пока он ожидал, когда шеф его примет. Правда, он прозвучал тогда как риторический и уже после того, как маленькая симпатичная нимфа рассказала ему трогательную историю о том, как Илона Романовна, не выдержав стресса, выпила за раз две бутылки шампанского, нацарапала корявым с непривычки почерком жалобу, позвонила дочери, сказала, что собирается покончить с собой из-за неразделенной любви. Убедившись, что перепуганная дочь, схватив ненавистного зятя в охапку выехала спасать маменьку, она выпила пару таблеток снотворного, легла в ванную, наполненную водой, в кружевном нижнем белье и скромной сорочке, а то ведь санитары со скорой приедут, а она голышом перед незнакомыми мужиками не комильфо в свои сорок шесть. Ну и для надежности фен включила. Дочка, уже сразу с санитарами, подоспела как раз к тому моменту, как Ульяна Романовна допила вторую бутылку шампанского, прямо из горла, теперь можно, лежа в теплой воде с еще не осевшей пеной. И, услышав, как поворачивается ключ в замке, прижала записку к груди и кинула маломощного друга гордой белорусской марки к себе в ванну. Сердце остановилось сразу. Уже через мгновение она видела, как ее вытаскивают из ванны, делают искусственный массаж сердца, дочь в слезах пытается разжать ее левый кулачок, сведенный дозой тока, в котором хитрая баба зажала записку для тех, кто сейчас сидел в кабинете и обсуждал ее поступок.

- Прошу наказать Вашего сотрудника и предъявить ему дисциплинарное взыскание за нанесенный мне моральный ущерб!

Сорвавшийся на визг голос Амура Витольдовича вырвал шестьдесят восьмого из раздумий на тему того, действительно ли попавший в воду включенный фен может спровоцировать остановку сердца.

- Объясни мне, что произошло на этот раз? На ногу тебе наступила в троллейбусе? – шеф фыркнул своей удачной шутке, прекрасно понимая, что черти, а особенно ранга Шестьдесят восьмого, не пользуются общественным транспортом.

- Да надоела мне эта стервозная баба, - не выдержал шестьдесят восьмой. Почесал заросший густой щетиной подбородок и поднял маленькие красные глазки на начальника, спокойно встретив пристальный взгляд красивых миндалевидных глаз. Прочитал в них любопытство и продолжил более уверенно. – Я вообще удивляюсь тому, как у нее дочка получилась! Уж я и на правом плече у нее сидел, слушал, и на левом. Ухаживали за ней всякие, кого я только не подсылал! Только и слышно: этот тупой, этот нищий, этот кривой, у этого ногти не чищенные, вон тот сербает, когда ложку с супом ко рту подносит. Сербает, Амур Витольдович! А потом она вечером ложится и молится, и просит, ну пошли же мне, господи, мужа, я же уже совсем одна, ну мне очень надо! Но заказ есть заказ. Я честно нашел ей такого, как она просила. Не сербал, ногти аккуратно подпиливал, на красивой машине ездил, квартира у него практически в центре, там приличный спальный район, трешечка, спортсмен, на выходные то на лыжах, то на велосипеде. Пока выследил его, все копыта сбил! – Шестьдесят восьмой демонстративно поднял вверх ботинки, показывая слегка потертые подошвы. Амур Витольдович качнул головой, будто сочувствуя, но затем жестом попросил продолжить, мол, тему стоптанных туфлей обсудим позже.

В общем, подкараулил его, аккуратно в левую лопатку прицелился, выстрелил, подскочил и как полагается, с левого плеча на ушко: твою любовь зовут Илона Романовна, - и на всякий случай, чтоб он точно с другой не перепутал, до магазина его довел, где она как раз замороженную селедку в хлебном отделе между булок прятала. Ну, он сразу понял, что это навсегда, давай ее и на машине своей красивой катать, и в кино-в театр приглашать, она, вроде сначала поплыла, а потом начала от него морозиться. Я, конечно, удивился, а потом пересел на правое плечо, пару дней походил и выяснил: он, видите ли, до этого женат не был! Вы представляете? Таки нашла к чему прикопаться. Раз женат не был, значит, маньяк, значит, не подходит, значит, опять лежим по ночам и просим «нормального».

Шестьдесят восьмой нервно фыркнул и отвернулся.