Ошибка мага

Ошибка мага

ХРОНИКИ КОЛЬЦА

Часть 1. Ошибка мага

– МИР СКОРО ИЗМЕНИТСЯ, – произнесший эти слова юноша поднял голову, выходя из состояния глубокой задумчивости, в которое его повергли последние слова спутника. Был юноша телосложения худощавого, но крепкого, о чем говорили сильные мускулистые руки под закатанными выше локтя рукавами холщовой рубахи, а также его пружинистая уверенная походка человека, умеющего переносить трудности на твердых ногах. В руках его не было ни походной котомки, ни поклажи, и оттого они свободно лежали на широком кожаном поясе, где сбоку в ножнах виднелась рукоять кинжала. Его открытое, располагающее лицо, чуть смугловатого оттенка, большие темные глаза, светящиеся сейчас горячей убежденностью, гневный изгиб тонких губ выдавали в нем обладателя вспыльчивой, горделивой натуры, которая не отступает перед препятствиями, а, наоборот, пришпоривает коня. Люди подобного склада подчас не знают меры своим страстям, однако, ясный ум, отражающийся в его глазах, честность и благородство, несомненно читавшиеся в этом безусом и безбородом лице, говорили о неиспорченности отрока и оставляли приятное впечатление. Головного убора на нем не было, и светло-русые волосы свободно развевались на ветру, контрастируя с загорелым лицом.

Его спутником был мужчина постарше летами, хотя еще не пожилой господин, коренастый, пониже ростом и потолще в плечах. Невзирая на то, что на его правой руке не хватало указательного пальца, и вся ладонь была обернута в некое подобие перчатки, вид у него был самого, что ни на есть, обычного миролюбивого лавочника, вышедшего на прогулку после долгого трудового дня. Его веселый насмешливый взгляд светло-голубых проницательных глаз, с морщинками, притаившимися в уголках, говорил о живом, общительном нраве хозяина. Но создавалось впечатление, что есть у этих глаз свое второе дно, проникнуть куда дано далеко не каждому. Был он в меру упитан, в мускулах не дрябл – брюшко если и имелось, то лишь самую малость. На плече он нес серый мешок, а вот меча при нем не было. Звали мужчину Конрад, а юношу — Берен, как некогда великого выходца с того света, причисленного к святым.

Их путь пролегал по узкой неистоптанной тропе, уходящей через поле вниз, в сторону от сумрачных лесных дубрав, простирающихся справа, где за их спинами сиял солнечный диск, озаряя остроконечные верхушки радужным ореолом. Этот лес по-эльфийски назывался Лориэн, а люди звали его короче — Лорн – и старались по возможности обходить стороной. Гостеприимства в нем было мало вопреки зовущей к себе, дикой магической красы. А слева от тропы, вдали за полем в туманной дымке раскинулась размытая цепь холмов, выгнувшаяся полукругом к людям. Низкая трава стелилась по обе стороны тропы, кое-где перемежаемая мхами, редкими кустарниками да покатыми валунами, подставляющими свои на удивление гладкие бока под яркие лучи дневного солнца. На горизонте тонкой нитью вилась излучина небольшой речушки Асхад, не доходящая до кудрявой рощи, куда вела тропа. Сразу за ней она превращалась в мощеную дорогу, по которой можно было добраться в город. Но прежде нужно было миновать большую зеленую выемку, напоминающую с виду чашу.

Город назывался МЕЛЛОР и находился он на востоке от мглистых гор, формально являясь далекой гондорской колонией.

Секундой назад старший произнес то, что вызвало хмурую полосу озабоченности, пролегшую меж бровей юноши, и заминку в их беседе.

– Тихая долина. Так называли это место Древние. И верно — тишь, благодать, словно и нет никакой войны… Так было здесь всегда, спасибо эльфам.

Чуть помолчав, он взглянул на горизонт, приложив руку ко лбу, и добавил: «А до города-то еще далече…»

Словно и не слыша его последних слов, юноша невидящим взором уставился себе под ноги. Наступило молчание. Наконец, по его красивому лицу проскользнула тень, и с уст сорвались слова, от которых веяло несокрушимой, монолитной убежденностью:

– МИР СКОРО ИЗМЕНИТСЯ. – Он расправил плечи и приосанился, на щеках его заиграл легкий румянец, словно молодая кровь забурлила в жилах при мысли об этом.

– Что заставляет тебя так думать, мой друг? – приподняв брови, с любопытством поинтересовался его спутник. – Мир всегда был одинаков. И тысячу, и десять тысяч лет назад.

– Но больше так не будет, - сквозь зубы сказал молодой. – Война изменит его. Грядет тысячелетие войн, дядя Конрад. Спокойствие и тишина навсегда уйдут из этого мира, будто никогда и не было их. И это коснется всего и всех, и этих благодатных мест также. Все потому, что темных сил становится слишком много. Кровь прольется рекой, многие народы исчезнут с лица земли, возникнут новые племена и новые земли. На время хаос воцарится здесь. Но Саурону не быть великим, и не владеть ему ни Средиземьем, ни этой долиной, и ничем. Пусть в борьбе полягут многие, но ему не одолеть людей. Ни ему, и никому другому. – Рука юноши с силой стиснула рукоятку кинжала, будто он уже намеревался броситься в свирепую схватку с врагом.

– Возможно, что и так, - мягко, успокаивающим тоном произнес старший. – Многие, скажу тебе по секрету, очень многие, будут весьма рады этой войне. Некоторым уж давно не терпится взяться за меч, неважно против кого и с кем. Без устали рубиться — и славу обрести в бою. Так что ли, мой мальчик? – прищурив левый глаз, спросил старший.

– Слава славе рознь, - помедлив, ответил Берен. – Ратное дело, без спору, украшает мужа, но лишь когда оружие поднято за правое дело, не иначе. Нельзя считать героями приспешников Саурона! – с жаром бросил он.