Осколки древней ярости

Глава 1.

 Вы любите разные магические истории? Я очень люблю.

  С раннего детства папа начал читать мне фантастические книги. Про путешествия по сказочным землям в поисках сокровищ или же средств спасения этих самых земель. Про храбрых принцев, вызволяющих прекрасных принцесс из лап кровожадных чудовищ...

  Но мои самые любимые истории повествовали о могучих колдунах, что мановением руки могли воздвигнуть горы или вскипятить океаны, безвозмездно творивших добро людям. Я заслушивался этими рассказами и всегда требовал еще, мечтая, что когда-нибудь сам стану одним из таких вот чародеев. И кто бы мог подумать, что однажды это действительно произойдет. Но мне следует изложить эту историю по порядку.

  Я всегда был мальчиком тихим, хотя и общительным, друзей имел немного, но уж таких, что хоть в огонь, хоть в воду. В школу пошел охотно, с первого же класса записавшись в авиамодельный кружок из стремления подражать своему отцу-инженеру. Он всегда помогал мне клеить самолеты, рассказывал о разных научных достижениях и открытиях, вычитанных им в газетах.

  К знаниям я стремился без понуканий, в отличие от большинства сверстников. Учился сплошь на "отлично", однако, учителя ставили больше в пример мою усидчивость, терпеливость и спокойствие, нежели хорошие оценки. Это не шло на пользу моему имиджу, и, наверное, меня бы задирали, будь одноклассники постарше. К этому и внешность располагала - я был мальчиком худым, долговязым, с бледным лицом и постоянно растрепанными волосами. Чем не объект насмешек? Но до времени, когда меня начали бы донимать хулиганы, я не доучился, оставив школу после четвертого класса. Один день изменил всю мою жизнь.

  В тот раз я пришел с занятий в пустую квартиру. Родители уехали в деревню, купить картошки на зиму, и должны были скоро вернуться. Я ждал их, слушая краем уха включенный телевизор, основную часть внимания уделив урокам. На кухне кипела вода для пельменей, ведь мама с папой наверняка вернуться уставшие, голодные. Жаль, конечно, что я не умею готовить ничего получше, но это хоть что-то.

  Время шло. Пельмени давно уже сварились, остыли и потеряли аппетитный вид, стрелка часов перевалила за полночь, а я все сидел один перед телевизором, еле-еле жуя бутерброд с толстым ломтем колбасы. Спать хотелось ужасно, но беспокойство за родителей не давало пойти лечь. Что задержало их? Почему они так долго едут?..

  Когда часы показали без трех минут два, раздался звонок в дверь. Я подорвался бежать в прихожую, но тут же осек себя - у родителей есть ключи, значит, это не они. А незнакомцам нельзя открывать, это я знал назубок. По телевизору только и рассказывают о напряженной ситуации с разошедшимися бандитами.

  - Саша! - позвали меня из-за двери. Голос мужской, его обладатель будто бы сильно устал, но при этом пытался изо всех сил изображать дружелюбие. - Саша, это я, Степан Андреевич, из милиции. Мы с твоим папой дружим, помнишь?

  Я кивнул, не задумываясь о том, что человек за дверью не может увидеть моего жеста. Степан Андреевич Худяков, лучший друг папы. И, пожалуй, единственный, с кем он поддерживает отношения с самого детства. Они вместе учились в школе, только потом папа поступил на инженера, а дядя Степа ушел в армию. Вернувшись, он устроился в милицию и стал участковым по нашему району. Участковый дядя Степа. Звучит, да? Может, он только ради этого им и стал?.. Дядя Степа частенько заходил к нам, к счастью, не по работе, даже странно, что я сразу не узнал его голос.

  - Саша, посмотри в глазок, я тебе удостоверение покажу, - нарушил молчание участковый.

  Я снова кивнул. Дядя Степа правильно говорит, надо посмотреть на документы. Мало ли, вдруг я по голосу обознался?

  Притащив с кухни табурет, я забрался на него и заглянул в глазок. Вот и корочка, фото улыбающегося парня с носом-картошкой и ранними морщинками вокруг глаз. Рядом - то же лицо, но уже вживую. Одно лишь отличие - на черно-белом фото волосы и глаза черные, в то время как в жизни этот цвет сохранили только волосы, глаза же были крайне необычные, темно-серые. В корочке множество печатей, дающих ей важность, весомость. Не подкопаешься, можно открывать.

  - Саша, - снова назвал меня по имени дядя Степа, когда я открыл-таки ему дверь. - Здравствуй. Прости, что поздно. Ты не спишь еще?

  Я покачал головой, машинально протерев закрывающиеся глаза.

  - Это хорошо. Скажи, пожалуйста, ты помнишь тетю Акулину?

  Тетя, точнее, для меня - бабушка Акулина, приходилась мамой моему отцу. Я видел ее в последний раз еще в детском саду, когда мы приезжали к ней в деревню. Эта высокая, с полностью белыми волосами женщина имела строгие и удивительно ясные для ее возраста глаза. В нашу последнюю встречу несколько лет тому назад она сильно разругалась с папой. Тот что-то объяснял ей, ругался, махал в мою сторону руками, а бабушка отвечала короткими, холодными фразами, время от времени фыркала и изредка поглядывала на меня.

  После того раза мы больше не приезжали к ней в деревню. На мои вопросы, когда мы навестим бабушку Акулину, папа лишь морщился и отмахивался. Правда, задавать их я от этого не переставал. Я точно знал, что баба Акулина жива, потому что когда умерла баба Нина, мама моей мамы, мы ездили к ней на похороны, а на похороны бабы Акулины мы не ездили. Не мог же папа настолько с ней разругаться, чтоб мы только из-за этого не ездили, правильно?..