Осколки хрустального сердца

Глава 1.

«В любви всегда есть доля безумия. Но в безумии всегда есть причина»
Фридрих Ницше

Уже неделю я была ученицей гимназии № 89. За это время я нажила себе врагов. Скажи мне об этом месяц назад – не поверила бы. Я была не особо конфликтным человеком, могла сказать колкость, но чтобы иметь недоброжелателей – никогда. В этом же заведении любой, кто не соответствовал «их» материальному положению, автоматически переходил в разряды «изгоев». Думала, так бывает только в фильмах, книгах или сериалах, но мне посчастливилось столкнуться с этим в реальности. Возможно, я смогла бы этого избежать, если бы не Князев.

– Они тебе снова готовят что-то, – Николь была единственная, кто со мной обращался нормально. Она меня всегда обо всем предупреждала – особенно о проделках моих «любимых» одноклассниц.

– Мне уже все равно, правда, я устала с ними бороться. – Выдохнула, сев на подоконник в коридоре. – Может, они успокоятся, если я буду игнорировать их.

– Ты не знаешь, с кем связалась. Карина сживет со свету тебя, ведь ты позарилась на святое. – Она села рядом и болтала ногами.

– Не такой уж и святой ваш этот Князев, – его фамилия уже снилась мне, настолько за эту неделю мне надоели напоминать о нём.

– Да, но он никогда раньше к новеньким не подходил и не начинал с ними разговаривать, – Ника говорила так, словно случилось мировое открытие.

– Ник, ты же понимаешь, что это бред чистой воды, мы в какой веке живем вообще?! – Это был больше риторический вопрос. – Мы с ним знакомы давно, точнее наши родители были друзьями, а мы просто были вместе на всех праздниках, на каникулах и всякое прочее. Потом наша связь с ним оборвалась, когда я в детский дом попала. – Тут я решила замолчать, не хотелось рассказывать подробности этой истории.

– Знаешь, если бы он действительно был тебе другом, то защитил бы от этой ненормальной, но он предпочел в это не лезть. – Отчасти она права, но и с другой стороны – зачем ему вступать в женские разборки?

– Мы сейчас не друзья, все это уже в прошлом, – вспоминать о тех временах не было никакого желания, – предлагаю пойти уже в класс. – Зайдя в кабинет, на меня вновь вытаращились все, кто там был – к этому я уже привыкла. Однако я была в «режиме ожидания», ожидания их действий, но ничего не случалось, пока не зашла Карина и её свита.

– Вышли! – Приказала она моим одноклассникам, и они как собачонки вышли, все это было каким-то цирком. Я была уже на грани. – Теперь ты и ответишь за свои действия, – она одним резким движением подняла меня, будто я была тряпичной куклой.

– Карина, ты рехнулась? Какие действия, ты вообще о чем? – Я была в полном недоумении.

– Тебя нужно проучить, чтобы знала, как не нужно общаться с моим парнем. – Она выдавила злобную улыбку, но получилось нелепо, что вызвало у меня смех. – Что смешного, Демидова? Или ты мазохистка и тебе нравиться, когда тебе причиняют боль?

– Знаешь, Карин, ты видимо психопатка, у меня даже слов нет, – её подружки взяли меня за руки, одна схватила меня за щеки и с силой надавила на них так, что у меня не произвольно открылся рот.

– Я научу тебя общаться с нами, детдомовская крыса, – это была последняя капля. Я начала вырываться, пыталась хоть как-то защитить себя. Она поднесла к моему лицу какую-то жижу, по запаху я поняла, что это тухлые яйца. – Скоро ты будешь пахнуть этим ароматом, ароматом бедности. – Карина истерически засмеялась, надела перчатки и хотела уже окунуть меня в эту смесь, как неожиданно дверь распахнулась. Это был Князев – мое единственное спасение от этой чёкнутой.

– Ты что творишь? – Её подруги быстро убежали, и я наконец-то была свободна.

– Я…я, Алекс, я…я пыталась поставить её на место, она слишком много себе позволяет. – Пискунова пыталась оправдаться, её голос дрожал. Я ждала того, что все-таки с ней сделает Князев.

– Мне кажется это ты себе начала много позволять, – он окинул меня взглядом, – что она тебе сделала?

– Она позарилась на моё, – Карина голосом выделила «моё», а дальше начала рыдать - неплохая манипуляция получилась.

– Я - не вещь и никаких нас с этой минуты нет больше. Прекращай этот цирк, ты выглядишь жалкой, – он подошел к ней и, стиснув зубы, произнес то, от чего её глаза вспыхнули яростью, – унижая её ты, прежде всего, унижаешь себя. – Он схватил меня за руку и вывел из класса.

– Эй, отпусти меня, – хотела вырвать свою руку, но тщетно.

– Почему ты мне не рассказывала про проделки Карины? – Князев привел меня в старый спортзал, которым уже давно не пользовались.

– Обязана? И с какой стати вообще? – Он, наконец, отпустил мою руку.

– Нет, но и терпеть это не стоит. Почему не защищалась?

– Это уже не твоего ума дело. Ты лучше свою девушку психиатру покажи, она в нем очень нуждается, – мои слова его видимо позабавили, потому что он внезапно ухмыльнулся.

– Она не моя девушка.

– Пискунова так не считает. Тем более, если мне не изменяет память, неделю назад вы были счастливой парочкой. – Лучи солнца идеально падали на лицо Князева, его ярко-голубые глаза были, как два океана, в которых можно было утонуть. Признаться честно, я почти утонула, но вовремя пришла в себя.

– За эту неделю многое поменялось. – Он также не отводил от меня своего взгляда, пристально изучая моё лицо. Лучи солнца переместились на меня, от чего я поморщилась.

– Рада за тебя. Нам пора на урок. – Князев не дал мне уйти, схватив все за ту же руку, от резкости я чуть не упала.

– Не давай себя в обиду, – он показал указательным пальцем на дверь, – они питаются слабостью, как шакалы. Я же знаю тебя, ты не та, кто позволит с собой так поступать.

– За то время, что мы с тобой не виделись - многое изменилось, прошлой Ады уже давно нет. – Я скрестила руки на груди. – Не вмешивайся больше в эти разборки, я сама в состоянии справиться. – Он не успел ничего ответить. Вернувшись в класс, я встретилась с недовольным лицом учителя географии. Быстро извинишься, села за свою парту, размышляя о словах Князева. Он так и не появился на этом уроке. Пискуновой тоже не было. Чуйка подсказывала мне, что такой позор она не спустит на тормозах.