Осколок молота

Пролог

Тысячелетия назад, когда первые люди рассекали небеса на спинах огромных левиафанов, а великаны своими молотами ударяли о водную гладь, чтобы создать с помощью невероятных орудий первую землю. Тенебрис, безумная тёмная богиня, позавидовала Акнасу. Бог солнца мог создавать и новую жизнь, в отличие от той, с кем он вышел из пустоты. У Тенебрис же, чтобы она не создавала, было подобно мёртвому камню. – хриплый голос завораживал слушателей. – Не желая мириться с этим, богиня обманом соблазнила Акнаса и возлегла с ним. Так, на свет появились ужасные морские чудища. Риморути, жестокие и кровожадные, движимые жаждой разрушения, пожирали творения гигантов.

Возбуждённые юные голоса прервали рассказчика, но поднятая ладонь заставила их умолкнуть.

– Титаны Лурды, не желая уступать творения рук своих, нередко вступали в схватки с отродьями тёмной богини. Однажды во время одной из битв, великан смог одолеть чудовище. Но в схватке гигантский молот раскололся на куски. Кровь мерзкого создания отравила воду вокруг себя и окрасил её в чёрный цвет, а чрево его породило проклятый народ, что унаследовал нрав морского чудовища. – голос на минуту замер, будто собираясь с силами продолжить. – Легенда гласит, что в глубине, некогда живого риморути хранится осколок, сразившего его молота. Реликвия способна творить древнюю, неподвластную никому, кроме богов, магию.

Незрячий старик закончил свой рассказ и растёр затёкшие голени. Его окружили юношами и девушками, чьи юные тела уже украшали шрамы. Подростки с горячей кровью и жаждой сражений.

– И белые чужеземцы в это верят? – подал голос один из юношей.

– Да. Для них мы дикари, движимые лишь жаждой битвы, – слепец встал, опираясь на посох из чёрного дерева. – Возможно, в их словах есть доля истины.

– И как они смеют называть нашу богиню безумной?! – возмутилась девушка со шрамом на подбородке, вертя в пальцах костяной кинжал. – Нам надо вспороть им брюхо за такие слова!

Остальные одобрительно закивали.

– Поверьте, такая битва не принесёт вам удовольствия, – покачал головой старец. – Среди иноземцев сейчас мало достойных воинов. В былые времена о сражениях с ними сплетали баллады. Но теперь они истощены.

– Тогда почему нам не захватить их земли?

Старик улыбнулся беззубым ртом.

– Договорённости не стоит нарушать. Иначе проклятия падут на тех, кто нарушает то, что было подписано кровью и жизнями.

До рассказчика и его слушателей донёсся звон колокола.

– Вам пора, трапеза скоро начнётся.

Юноши и девушки покорно встали, ударили себя в грудь и поклонились старику. Стуча посохом, он спустился по узкой тропе в ущелье. Привратники открыли перед ним каменные двери. Старец ощутил, как сырой, холодный воздух окутал его лицо, руки и забрался под жреческое одеяние.

На чёрных стенах плясали искривлённые тени. Зелёный огонь освещал высоких статуй в тёмных одеждах, мимо которых он шёл. Иссохшие от времени руки со старческими пятнами и длинными ногтями, опустилась на камень в окружении чёрных свечей. Перед ним высилась статуя прекрасной женщины. Но в её чертах было что-то неправильное. Несмотря на красивое лицо, оно пугало и заставляло смотрящего склониться перед Тенеберри.

Старейший из жрецов, который видел не одно поколение своего проклятого народа, вглядывался незрячими глазами в затейливые символы у ног богини и прислушивался к тишине, нарушаемой лишь биением его собственного сердца и дыханием.

– Скверна. Она близка. Наша мать гневается, и гнев этот будет страшен, – он провёл костлявой рукой по древним рунам. – Я слышу, слышу твоё желание, госпожа.

Жрец склонил голову и принялся раскачиваться из стороны в сторону. Жрец пел беззвучно. Давно забытые всеми слова сами вертелись на языке. Он не вспомнит их после. Но сейчас это пение уносит его далеко отсюда. Позволяя увидеть, как нечто мерзкое, тёмное и склизкое окутывает чужой город. Пробирается в людские сердца и отравляет их, забирая своё. В этом мраке едва различались крупицы света. Как слабый огонёк свечи, они дрожали и боролись за свою жизнь. От одного из них жрец ощущал холод. Ему виделось, будто этот огонь разгорается всё сильней и тянет к нему свои языки пламени, стремясь коснуться самого сердца и обратить его в прах.

Тяжело дыша, жрец вынырнул из своего забытья. Старое тело трясло, как всегда, после видений. Но в этот раз жрец ощутил ноющую боль в груди.

– Чьё же это холодное пламя? – пробормотал он слабым голосом и отвлёкся на тяжёлые шаги. Двое стражей, облачённых в кожаные доспехи, внесли мужчину. На фоне своих пленителей несчастный казался крошечным. Его ноги беспомощно болтались в воздухе.

– Простите, что прервал вас,– мужчины почтительно опустили головы. – Но этот чужеземец пытался проникнуть в святилище через нижние пещеры.

Окончательно выровняв дыхание, старик выпрямился и расправил плечи.

– Мы радушно принимаем ваш народ в своём доме, – он прошёл к пленнику, стуча посохом. Ноги ещё плохо слушались и заплетались. – Но нетерпим тех, кто пытается нас обмануть.

Мужчина с трудом поднял голову, стремясь заглянуть в морщинистое лицо жреца.

– Что ты скажешь в своё оправдание, любимец светлого Бога?

– Акнас вас покарает…. вы сгорите в его лучах…– прохрипел пленник.

– Ваш Бог тщеславен. Его свет слепит и не даёт узреть истину.

– Безумный дикарь!

– А вы – верующие в сказки дети – заплутали во мраке и попали на пир волков.

Послышался едва уловимый звук металла, рассекающего воздух. Старик лёгким движением руки перерезал горло говорящему. Один из стражников поймал голову пленника. Жрец, словно зрячий, поднёс к ране кубок, стоявший всё это время на камне. Когда кровь перестала течь, он жестом велел отпустить остывающий труп.

– Выбросите его в море. Пусть наши братья полакомятся.

Мужчина закинул тело себе на плечо и вышел из грота.

– Прибыл корабль из империи, – доложил второй.

Жрец снова обратил свои слепые глаза к символам на статуи проклятой богини. Он неспешно поднялся на небольшой выступ и вылил кровь в чашу.