Особенности эльфийского сыска

Пролог

Пролог

Итак… 

Дело было вечером, делать было, как говорится, нечего. Эльфийский Царь сивуху жрал, он в бане с нашим отдыхал, вёл разговор про то да сё, нахваливал свое эльфье. А наш, родной, ногой мотал и с умным видом лишь кивал. Ведь, как говорится во народе, лягуха каждая трещит лишь о своём болоте, и влезть во это со словцом наш не желал, был молодцом. 

Гуляла власть на всю катушку, собралась здеся вся верхушка по ту и эту сторону границы: судьи, генералы, грозные владыки, принцы. Гуляли знатно, на широку ногу, решали судьбы, контрактов заключали много. И был средь этих "дуэлянтов" тот, кто главнюк средь некромантов. Такой весь важный, все дела, ум острый, глаз как у орла. Сидел у стенки, отдыхал трудяга, пока с него парами, потом выходила брага. 

В слабом свете клубящийся дым создавал странные образы, располагая на разговоры даже молчунов. 

— …короче, буду с вами краток, ведь как бывает, смех и грех, имеет магистр недостаток, ведь сдвиг по фазе, как говорится, есть у всех, — странно поглядывая на разомлевшего некроманта, в полголоса начал свой рассказ человечий царь. — Однажды он на склоне лет самой Науке дал обет… 

Да только великие умы были славно подвыпимши, потому почти хором переспросили:

— Чего? 

—… Мой придворный маг пишет научный труд… Ой, плохо помню… Что-то про влияние болячек при жизни на поднятых им. И он собирает какие-то особенные трупы, понимаешь? — человечий царь, распластав по горячему полку своё немалое пузо, пыхтел под войлочной банной шапкой с надписью “Царь, просто царь!” в ритме веника. Веником хлестал его по спине мощного телосложения банщик.

Эльфийский владыка, как и любой эльф, не переносящий магию смерти, скривился от одного упоминания некромантии. Следующие слова брата по Ордену Бани  вызвали у эльфа и вовсе непроизвольное содрогание.

— Так вот. Кто-то портит эти его трупы. Представляете? 

Минутная потрясённая тишина была ответом на вопрос. Видимо, все представляли себе этот процесс — порча трупов сумасшедшим маньяком.  

— Ваше величество, помолчите и расслабьтесь! — тихо попросил банщик, хлопая по толстым белым ляжкам распаренным берёзовым пучком. 

— Да не могу я! — вскричал царь. И подбирая веский аргумент, неожиданно выдал: — Псиной воняет! 

Драконий Владыка, которого парил дубовым веником другой банщик, подмигнул  оборотническому Альф А'Самцу. Тот пять минут назад вошел в парилку и, облившись водичкой, как раз укладывался на верхнюю полку погреться. Перед вениками.

— Я не чувствую никакого запаха, — сказал  Альф А'Самец и ехидно ухмыльнулся. — Но могу поспорить, что у моих псов имеется более тонкое обоняние, и они расследуют дело о поруганных трупах в три минуты.

Правитель Пресветлого Леса, высокородный Владиэль Валассэ, холодно обронил из-под горячих веников:

— Только мои сыскари справятся с этим. Для них магия смерти как… как… — аккуратно подбирая культурные слова, пресветлый эльф бросил мимолётный взгляд  на  Альфа А'Самца (ему тоже претило зловонное амбре альфы оборотней, а вонял тот мокрой псиной даже в человеческой ипостаси), — как поглаживание против шерсти. И они мигом разберутся с этим вопросом.

Звук шлёпающих по четырём распаренным телам веников оборвал разговор, чем порадовал всех, ибо тема была мягко говоря из ряда вон выходящая, даже упыриный владыка, поведавший на своём веку всякое, нервно сглотнул. Но когда венценосные владыки вышли из парилки, разговор стремительно пошёл на новый виток.

— Так на что поспорим? — спросил избавившийся от псиного запаха Альф А'Самец  у правителя эльфов.

— Если мои справятся за пять дней, то желание загадываю я. Если за следующие пять справятся твои — загадываешь ты.

— По рукам, — и в рукопожатии сошлись мощная кисть оборотня и тонкая изящная — эльфа.

И кто бы мог подумать что вот это вот все приведёт нас, особо не хватающих звёзд с неба обычных следаков, в место, где вряд-ли кто-то по доброй воле захочет побывать. То есть на Суд Чести. 

А в зале Суда было жарко. И в прямом, и в переносном смысле. Лето как никак. Но и судили не кого-нибудь, а нас, эльфов. По мнению шефа — лучших следователей Пресветлого Леса. Нас,  Колиэля и Толиэля.

— Как вы смели?! — Глава Розыска Светлого Леса пресветлый Шэфаниэль Хлапу гневно вздёрнул свои тонкие, будто нарисованные светлые брови.

 Мы с напарником переглянулись, синхронно дёрнули плечами и хмуро сказали:

— Нас из отпуска вырвали.

— Вы! Вы были на боевом посту! На посту! В чужом царстве! — дивные начальственные глаза, типично эльфийские — выпуклые, с приподнятыми к вискам уголками, яркого цвета молодой травы — метали громы и молнии.

— Но мы же его взяли! — вскричали мы с напарником в один голос.

— Но они же его взяли! — хором поддержали нас боевые товарищи.

Шеф устало выдохнул, своими зелёными покрасневшими глазами обвел подчинённых — все как один эльфы, все как один стройные до астеничности, бледные до анемичности. И только мы, подсудимые, немного отличались от остальных. Форма на нас сидела так же ладно, и фигуры были такие же астеничные, вот только анемичной бледности не было. Румянца во всю щеку тоже, конечно, не было, но половина отгулянного отпуска нежным персиковым цветом легла на наши с напарником высокие скулы и орлиные носы.