Особенности националного выбора направления движения

Особенности националного выбора направления движения

Геном Варвары-Красы или

особенности национального выбора направления передвижения

Взбешенная Натка выскочила в коридор, пробежала туда-обратно, подскочила к окну, замерла на секунду, любуясь бушующим за окном российским летом, опомнилась и попинала холодную, по летнему времени, батарею. Стремительно вернулась в лабораторию, сложила руки на груди, подошла к Пете и грозно на него глянула. Впустую. «Мысля», попавшая в Петину голову несколько месяцев назад и подвигнувшая его на скоропалительную свадьбу с Наткой, обжилась на завоёванной территории и покидать оную не собиралась. Посему Петя с готовностью и удовольствием уставился на грудь любимой женщины, совершенно игнорируя и грозный взгляд и не менее грозно скрещенные руки. Натка, осознав, что будущее светило науки и муж, по совместительству, в данный момент думает совсем не головой и не на что другое отвлекаться не собирается, вытащила его за руку в коридор и озвучила причину злости.

- Петя, я так больше не могу.

- Но до конца рабочего дня ещё четыре часа и мы не можем уйти, - Петя перевёл взгляд и теперь любовался светло-голубыми глазами и пухлыми губками законной супруги.

- Ты вообще о чём?

- Ну мы не можем уйти сейчас, идет эксперимент и мы нужны в лаборатории. Карен Ахмедович на нас ...

- Петя, это не эксперимент, это злобное и беспрецедентное издевательство! А Таша ещё маленькая! Я за неё отвечаю! Я этого гада вообще урою, попадись только!

- Карена Ахмедовича? - Петя не стал уточнять почему это до сих пор его хрупкая супруга, если не по-матерински, то «по-старшесестрински» продолжает опекать Ташу, чей биологический возраст — на восемь лет старше Наткиного, а кругозор и интеллект семимильными шагами этот возраст догоняют.

- Его могу прямо сейчас. Но я про Джей-Би или как его там правильно. Петя, перестань на меня глазеть, в любой другой момент мне было бы это приятно. Но не сейчас. Ты, что, не видишь, что с Ташей делается? Быстро идём и прекратим это. Так нельзя. Он же её муж и любит, а сам. Гад, в общем. С усиками. Немедленно заставь его прекратить.

Петя, на всякий случай, как супруг, пусть с небольшим, но всё-таки с уже имеющимся стажем, решил не уточнять, почему гад с усиками это хуже, чем просто гад. И интуитивно понял, что сейчас с супругой лучше не спорить, а посему придётся сделать, то, на чём Натка настаивает. Но когда супруги Соболевы вернулись в помещение лаборатории, ничего прекращать не пришлось. Экран на стене не функционировал, компьютер отображал какой-то старый график, а снятый шлем магнитоэнцефалографа лежал на лабораторном столе. Супруги Мамедовы молчали, а Федик, весьма ответственный и опытный специалист по магнитной энцефалолографии, с дурацким детским прозвищем, притворялся, что его тут нет и он вообще обычная лабораторная мебель.

«Злобное и беспрецедентное издевательство» продолжалось второй день. Хотя серия экспериментов началась раньше. Студентам дали спокойно закончить курс и сдать сессию. Потом взяли в оборот. Сначала Таше сделали томографию, сняли все возможные «...граммы», и всё, что вспомнили. Потом Карену позвонил Джей-Би и попросил протестировать реакцию головного мозга Таши на внешние раздражители с помощью магнитной энцефалографии плюс тоже с контрольного добровольца. Соболевым в голову не пришло спрашивать кого выбрали добровольцами. В лабораторию прибыл не особо молодой специалист Федик в наборе с парой комплектов новейшего магнитоэнцефалографа и начались сначала душевные, потом занудные серии экспериментов.

Таша и один из будущих аспирантов сидели в кресле перед огромным экраном в шлемах магнитоэнцефалографа на, собственно, головах, и смотрели фильмы, слушали музыку или новости. Новый фильм — это интересно. Один раз, ладно два раза, три тоже можно пережить. Десять раз - это слишком. Соболевы хоть менялись. Таша терпела. Отдыхала на балетах Чайковского и итальянских операх. Их-то смотреть и слушать можно сколько угодно. «Свободный» супруг из четы Соболевых помогал Карену Ахмедовичу и Федику обрабатывать полученные данные. Пока результат сводился к кругленькой дырочке от бублика. Никакой особой разницы в реакции на просматриваемые фильмы и другую информацию между Ташей и супругами Соболевыми не наблюдалось. Ни в первый, ни в седьмой раз. И тут опять позвонил Джей-Би и предложил в качестве внешних раздражителей подобрать резко негативные факты из истории в виде хроники и самые жуткие преступления в виде фото и кинодокументов с подробными описаниями. Профессор Мамедов отказался. Джей-Би настаивал. Карен озверел и напомнил, что госпожа Мамедова в настоящее время не андроид, не лабораторная подопытная, а человек вообще и жена в частности. Любимая. Доводить её до слёз и смотреть, что делают в этот момент нейроны в её мозге — не просто хамство и издевательство, а … И тут Карен Ахмедович, профессор, профессионал и эрудит понял, что слово, которое адекватно описывало бы ситуацию в данном случае, не существует. А материться вслух, да ещё при двух молодых женщинах, профессор и эрудит, не захотел.

Пока Карен Ахмедович придумывал, что бы сказать этакое, что можно сказать вслух при женщинах, и что при этом покажет всю глубину профессорского возмущения некорректностью ситуации, Джей-Би позвонил Таше. Что он сказал, Карену узнать не удалось. Что характерно, ни Тосенька, ни Лялечка не сознались. Но Таша согласилась. И второй день смотрела жуткие кадры и фотографии. Федик кропотливо проводил отображение активности нейронов, Карен зверел, Натка злилась, Петя помалкивал, не очень правдоподобно притворяясь что не замечает, что обстановка в лаборатории становится взрывоопасной.

Вернувшиеся в лабораторию студенты Соболевы стояли и ждали хоть какого- нибудь отклика на свои демонстративные перемещения от нелюбимого в данную секунду начальства. Но начальство безмолвствовало. Всеобщее молчание затягивалось, сгущалось и усугублялось. Натка, не выдержав, выразительно покосилась на профессора, потом не особо выразительно на прибор, потом посмотрела в окно и решилась: