Отчаянные

ПРОЛОГ

Темно, холодно, страшно… Но это не важно. Главное – голос… Родной, любимый, но звучащий с укором: «Ты мне обещала!» Смотрю по сторонам и, наконец, вижу маму такой, какой она была до болезни: красивой и ухоженной.

Бегу к ней, хочу обнять, но она останавливает меня рукой и голосом:

– Не подходи!

Встаю напротив и пытаюсь понять почему.

– Пожалуйста! Найди своего отца!

Вздрагиваю, открываю глаза и хмурюсь… Опять мне приснился этот сон… Я не суеверная, но сейчас мне реально кажется, что пока не выполню обещание, данное умирающей матери, он не перестанет сниться.

Вздыхаю.

Сначала я отложила неприятную миссию до похорон, потом решила, что до сорока дней я не должна ничего предпринимать, а когда они прошли, убедила себя, что сейчас не могу этим заниматься: все-таки выпускной класс, экзамены, и выставила новый срок – окончание школы.

Вот только получив на руки аттестат, я продолжаю каждый день откладывать обещанные матери поиски отца.

Перед глазами так реалистично всплывает тот болезненный эпизод из прошлого, и я, как тогда, словно по-настоящему держу в руках тонкие, холодные пальцы и изо всех сил кусаю губу, чтобы одной болью перекрыть другую и не плакать. Я не имею на это права.

Голос мамы слабый, еле уловимый, и я практически не дышу.

– Пообещай мне, – шепчет она.

Киваю, как китайский болванчик, готовая для нее сию минуту совершить любое безумство и достать хоть луну с неба.

– Пообещай, – повторяет она, желая услышать мои слова.

– Конечно, мамочка, я сделаю все, что ты скажешь! – спохватываюсь и тараторю, стараясь не выдавать отчаяние, что ношу под кожей, как минимум последний месяц.

– В серванте… В самом нижнем ящике, – произносит она и замолкает.

Понимаю, ей тяжело дается каждое слово, и я не тороплю. Я вообще хочу остановить это жестокое время. Я не готова терять единственного родного человека.

– … лежит письмо твоего отца.

Замираю.

Разговоры про отца в нашем доме всегда резко пресекались. Мама жестко заявляла: «он не знает о твоем существовании, и тебе не нужно о нем знать». А я, как любой любознательный ребенок, очень хотела хотя бы иметь представление о человеке, причастном к моему появлению на свет. Вот только, когда упрямо выдавала свое «почему?», получала в ответ: «У него есть свои дети».

Как же жутко я переживала этот факт и комплексовала. Считала, что плоха, раз не достойна, чтобы он знал обо мне. Лезла из кожи вон, чтобы стать лучшей из лучших, но ничего в жизни не менялось.

– Хорошо, – бормочу я, пытаясь переварить услышанное.

– Найди его…

– Зачем?

Вопрос убегает быстрее, чем я его ловлю и останавливаю. Хотя я и правда не знаю, зачем мне это теперь, когда я переболела этой болезнью! Когда выросла и больше в нем не нуждаюсь!

– Я хочу быть уверена в твоем будущем.

– Но мне уже есть восемнадцать…

– Разве это много?

Вижу, что мама начинает нервничать, и послушно шепчу ей:

– Я найду его! Я тебе обещаю!

Заставляю себя вынырнуть из прошлого в реальность и, отодрав свое тело от дивана, поднимаюсь и иду в комнату. Тянуть больше некуда.

Письмо в нижнем ящике серванта нахожу без труда. Оно старое, пожелтевшее, с вылинявшими чернилами, но, тем не менее, адрес и имя отправителя легко можно прочитать. Москва. Власов Владислав Владимирович. Я, оказывается, могла быть Власовой, а не Савельевой…

Кручу в руках такой значимый кусочек бумаги и пытаюсь найти в себе силы открыть его и засунуть свой нос в чужую тайну. Хотя почему чужую? Она касается и меня тоже. Решительно открываю конверт и вытаскиваю единственный листок.

«Света, мне очень непросто далось это решение, но по-другому я поступить не могу».

Глотаю первую строчку и отмечаю про себя, что почерк правильный, каллиграфический, волевой...

«Я остаюсь в Москве с Лидой и не приеду к тебе в Ленинград, как обещал. Она ждет ребенка, и мы подаем заявление в ЗАГС.

Если потребуется помощь, всегда обращайся».

По телу пробегают противные мурашки. И это все? Человек, которого всю жизнь любила моя мать, написал ей на прощанье всего пару строчек? Наверное, поэтому она не сообщила ему, что тоже ждет ребенка. Погружаюсь в безрадостные мысли, и мозг резюмирует: «Не хочу искать этого человека!»