Отчим

Отчим

Тристан сидел на ступеньке ветхой лестницы, развалившейся от старости, как и сам дом, покосившийся, словно хромой старик. Он смотрел на запущенный сад, где прятался от матери, когда был ребенком. Переспелый инжир падал с деревьев и гнил на земле, красная алыча клонила ветки, но собирать ее было некому.

«Как не хочется умирать, Боже!» - думал Тристан с тревогой прислушиваясь к неровному биению сердца.

Мальчишкой он бегал по тропинкам сада, играл с сестренками, помогал отцу собирать урожай. Когда мать умерла, еще молодая женщина – в сорок пять лет, отец женился на другой, и Тристан не смог простить этого предательства. Он покинул отчий дом, уехал в далекую Сибирь. И решил, что вернется домой только если мачеха уйдет. Но мачеха пережила отца, и осталась жить в доме одна. Некому было помогать ей по хозяйству, и оно тихо - тихо приходило в запустение.

А Тристан все это время крутился-вертелся, он был одержим идеей заработать столько денег, чтобы построить свой дом, иметь машину или две. Он копил деньги, хранил их в разных тайниках, поскольку не доверял банкам. «Все они мошенники и аферисты эти банкиры», —говорил он. Он любил пересчитывать деньги, свернув толстую пачку и слюнявя большой палец. Но деньги не любили его, они как-то предательски ускользали от него. То шурин найдет его тайник на чердаке своего дома и сделает ремонт, то собственная жена, будь она не ладна, продаст шкаф, не зная, что там заначка.

Тристан никогда не работал на заводе, и вообще ни на кого не работал. Нашли дурака! Он был сам себе хозяин. Занимался торговлей, но и здесь ему часто не везло. То товар бракованный попадется, то с трендом не угадает.

Он с досадой вздохнул: «Неужели все закончилось вот так?» Меж бровей его образовалась глубокая морщина. Тристан перевел взгляд на свои руки с вздутыми венами, когда - то сильные, крепкие: одним сжатием кулака он колол грецкие орехи для дочери, а она с восторгом вскрикивала каждый раз. И он вспомнил слова соседки, которая гадала ему на днях по руке. «Твоя дочь приедет в Грузию скоро.» Но он не поверил и прогнал гадалку прочь. С чего бы дочери приезжать, если они не общались уже много лет?  «Вот ведьма! Мелет чушь.», - проворчал он мысленно. И все же в душе он надеялся, самой последней надеждой.

Солнце клонилось к закату, духота отступала. Ветерок вяло играл с листвой. Старик поднялся, опираясь на клюку, очень медленно и, пошатываясь, побрел к остановке. Пора ехать к сестре. Теперь там его последнее пристанище.  

***

Майе приснился сон, будто отец лежит в постели, обернутый бинтами, немощный, силится встать, но не получается, и от этого бессилия он плачет. Она проснулась от сдавливающей боли в груди. «Он умирает» - подумала она, и тут же оформилась мысль, что она должна ехать к нему.

Самолет. Невесомое чувство предвкушения встречи с тем, кого так долго ждала, и вот теперь летит к нему сама. Много лет она ждала возможности задать ему один вопрос, мучивший ее с детства - «Почему?» И она надеялась, наконец, услышать ответ. «Маленькая» Майя смотрела на этот мир с немым упреком, не понимая, почему так произошло? Что она сделала не так?

Девочка Майя очень любила играть с отцом в прятки. Она залазила в платяной шкаф и, выглядывая оттуда, кричала: «Искай меня, папа. Искай!» А потом с замиранием в груди ждала, когда он откроет дверцу, и она засмеется, захлебываясь от восторга. Это ожидание щекотало нервы, она еле сдерживалась, чтобы усидеть в темноте, среди белья и одежды.

Слезы потекли по щекам взрослой женщины. Ей тридцать пять. Но воспоминания не имеют возраста. Они всегда - будто вчера.

В аэропорту Тбилиси ее встретил двоюродный брат. По пути в деревню, где они жили, Георгий рассказал, что Тристан перенес уже несколько инсультов. Чудо, что он жив.

Тристан не мог уснуть всю ночь, с рассветом поднялся и возбужденно ходил по комнате. Ему не верилось, что дочь действительно приезжает. Какая она? Как посмотрит на него? Только не с жалостью! Чего он не терпел так это жалости к себе. Ему было невыносимо от мысли, что она увидит его больным, бессильным. Он хотел, чтобы дочь гордилась и восхищалась им, но этот выскочка Андрей занял его место. Отчим стал ей дороже отца! Она предала его! Как она рассказывала про него: он такой добрый, такой хороший, столько помогает ей.

Горечь разлилась во рту при воспоминании об этом. Столько лет прошло… Забыла ли она то, что он сказал ей тогда?

Это был июньский день. Он торговал на рынке со своей подругой-партнершей. Майя пришла к нему и попросила купить ей выпускное платье, но он был так зол, и сказал, что у него нет денег. Майя не отступала, ей нужен был наряд, а у матери и так забот хватало на троих детей. Тогда он отрезал – «Я тебе больше не отец. Пусть отчим покупает.» 

Сожалел ли он о своих словах? Иногда. Но обида от предательства дочери затмевала разум. 

***

Майя вошла в комнату и увидела седого, исхудавшего старика. Он стоял у железной кровати, опираясь на клюку, будто ждал ее. У нее защемило сердце – насколько он изменился. Когда-то широкоплечий, могучий мужчина, которым она восхищалась, превратился в щуплого, осунувшегося старца. А ведь ему было всего шестьдесят четыре года.

Она подошла к нему, обняла и не сдержала слез от жалости к его немощности.

- Папа, - прошептала она, не веря, что это он перед ней. Он лишь промычал в ответ.