Отданная императору

Пролог

Того, что должно случиться однажды, невозможно изменить.

Эту мудрую фразу я слышала давным-давно от покойного нынче деда, когда была еще ребенком. Но не имела представления о том, что суть этой фразы однажды станет моей реальностью.

Мои родители были рождены самыми знатными и благородными людьми. Отец – Джонатан Эртон – Хранитель Запада и листар, управляющий всей западной частью огромной империи. Мать – Акана Эртон, в девичестве Ариас – сестра императора, умная и добрая женщина, которой не чужда власть. И, если верить добрым песням и сказкам, которые нам с братом пела на ночь рабыня, служившая нам няней, нам предстояла спокойная и счастливая жизнь.

Увы, ничему из этого суждено было сбыться.

Когда я подросла, то узнала, что у отца есть младший брат Джордж. Он обозлился на отца еще в детстве, и к тому же склонил свою жену Оке, неясного происхождения. Но все это было мне неинтересно, я знала только в общих чертах.

Я любила бегать в саду и была довольно непоседливым ребенком.

- Аннабель, - строго говорила мне мать, когда наставники жаловались ей на мое поведение, и внимательно смотрела мне в лицо зелеными глазами, - тебе нужно как следует учиться. Постигать науки. Помни, что знание может тебя спасти, а незнание – погубить.

- Помню, матушка, - отвечала я покорно каждый раз. – Но почему такое говорят только мне? Разве Леонард не ленится и не убегает гулять?

- Леонард – мальчик и будущий воин, - неизменно отвечала мне мать. – Тебе же, возможно, предстоит много усидчивости и старания, когда ты будешь женой благородного патриция.

Да, я кое-что знала об этом, наблюдая за матерью. Она вела сметы, подсчитывала доходы и расходы в нашем доме, потому что управляющий пытался подворовывать. Все закончилось тем, что он попался на самой мелочи и ушел из поместья в кандалах и в сопровождении стражи. Тогда я поняла цену усидчивости. Но мне, как непоседливому ребенку, хотелось поскорее покончить с надоевшими занятиями по математике и письменности.

Чтобы не огорчать мать, я в какой-то момент смирилась с необходимостью находиться на этих уроках все время, а не только когда мне захочется. И в один прекрасный момент математика показалась мне… интересной?

Конечно, не настолько, чтобы стать великой ученой.

Нет, само собой, женщины у нас не допускались до науки. Их удел – рожать детей, принимать гостей, отвечать за ведение хозяйства, и тому подобное. Но школа для девочек благородного происхождения все равно была открыта.

Листарские дети в школу ходили только по желанию. В остальное время к нам с братом являлись наставники.

Всего листарских семей в империи четыре. В Фиаламе это семьи Хранителей, а про соседнюю Аранию родители упоминали редко, неохотно и с досадой.

- Аннабель, - звал меня мой брат Леонард по вечерам, видя, что я устала от тяжелых задач, - побежали в сад?

- Побежали, Лео! – неизменно отвечала я, и тут же вскакивала со скамьи. – До завтра, мэтры!

Уважаемые мэтры, конечно, негодовали.

- Девочка из хорошей семьи, а так неподобающе себя ведет! – часто слышала я их ворчание в спину.

Но я и не думала обижаться на них.

Молодые наставники обучают плебсов, а патрицианских и листарских детей – старые. Считается, что у них больше опыта и знаний, которые они могут дать благородным детям. Кто занимается обучением императорских детей, я не знаю. Наверное, со всей империи собирают лучших мэтров.

Леонард родился на год младше меня. После нас мать заболела лихорадкой, завезенной кем-то из южан, и, наверное, это стало причиной позднего рождения Дайны. Впрочем, я не слишком-то углублялась в этом, тем более, мать объяснила, что маленькой девочке знать о таком пока не следует.

Наше с Леонардом детство проходило в шумных веселых играх и серьезном обучении. Можно сказать, я балансировала между легкомыслием и сосредоточенностью, а брат и вовсе витал в облаках. Мы считали, что у нас и так есть все, о чем только могут мечтать дети, и что стремиться вроде не к чему. Ах, как же мы заблуждались!

Когда мне исполнилось одиннадцать лет, а Леонарду десять, окружающее нас веселье слегка омрачилось.

Теперь мэтры стали приходить к нам реже, а их визиты были короче. Кого-то рассчитала мать, кто-то ушел сам, а остальные являлись лишь затем, чтобы снабдить нас с братом ворохом папирусов с рукописными знаниями.

- Мне не нравится все это, сестра, - сообщил однажды Леонард, когда мы сидели в библиотеке и листали пыльные папирусы. – Мама многое скрывает.

- Да, братец. Но нам нельзя ее волновать. Она ведь…

- Точно…

Мама вынашивала нашу младшую сестру. Будучи на позднем сроке беременности, она не боялась совершать долгие и утомительные поездки в столицу. Во дворец к своему племяннику Флавию, рано осиротевшему по неизвестным мне причинам. В тюрьму к государственным изменникам и наемным убийцам. И еще куда-то. Мы с Леонардом были детьми, от нас скрывали слишком многое.

Наконец Дайна появилась на свет. Маленькая крикливая девочка с большими зелеными глазами и темно-каштановым, почти черным пушком на голове.

- Совсем как у тебя, Аннабель, - с улыбкой говорила мать, укачивая это чересчур громкое создание на руках. – Ни один в этой семье не родился блондином.