Отец

Отец

Грузная старуха вошла в прихожую, повесила авоську на крючок и позвала:

– Васенька! Ты дома?!

– Да, мам, – послышался ответ из дальней комнаты.

Пожилая женщина разулась, прошла через гостиную, открыла дверь и обнаружила пустую спальню сына.

«Послышалось», – подумала она и вернулась на кухню. – «Скоро вернется с работы, нужно успеть приготовить обед».

В большую алюминиевую кастрюлю она влила три литра молока, насыпала манку и зажгла газ. Помешивая крупу на медленном огне, старушка уставилась в одну точку. Через несколько минут ее разум вышел из блуждания, и она осознала, что к обеду никто не придет. Подступающие слезы вынудили отложить ложку, а хозяйка села за стол и устремила пустой взгляд в окно.

«Опять эти таблетки...» – с досадой посетовала она, утерев слезу. Врач прописал их Валентине Трофимовне для улучшения настроения, но возраст брал свое, и никакие лекарства не помогали поддерживать устойчивую связь с реальностью. Хотя главной причиной таких помрачений было горе – на девятом десятке лет женщина осталась совсем одна. После того, как ей вернули тело сына в цинковом гробу, она долго пыталась сжиться с потерей и выедающим одиночеством, но очередная попытка принять действительность отзывалась щемящей болью. С каждым днем Валентина все сильнее опасалась, что ее вера не выстоит, и наконец обратилась к психиатру. Таблетки действительно улучшали настроение, без них и божьей помощи она не представляла, как смогла бы жить дальше.

Поток мыслей и воспоминаний прервал запах подгорающей каши.

Следующим утром бабушка собралась на церковную службу. У ворот ее окликнула соседка, убиравшая снег во дворе:

– Здравствуй, Трофимовна!

– Благослови тебя Господь!

– В церковь идешь?

– А куда же еще, – добродушно улыбнулась Валентина.

– Ты уже слышала об отце, что живет за речкой? – женщина поставила лопату
перед собой и уперлась ладонью в черенок.

– О чьем отце?

– Анна рассказывала на днях, что за мостком живет отшельник в заброшенном доме, бывший священнослужитель. В народе его называют просто «отец». Дескать, он желания исполняет.

– Как это? Волшебник, что ль? – Валентина шутливо усмехнулась.

– Говорят, бог его слышит. Попросишь помолиться о чем-то, и это сбывается.

– Господь слышит каждого, мы все – его дети.

– Разве тебя он услышал? – уколола соседка. – Когда ты днем и ночью молилась за своего Ваську, а тот живым так и не вернулся.

– Пути Господни неисповедимы, – смиренно отвечала Валентина.

– Все равно загляни к нему, каждый день же ходишь неподалеку. Потом
расскажешь, что да как.

– Сама знаешь, я не верю во всех этих колдунов. Это против бога.

– Ты про каких колдунов, Трофимовна? Он же церковник.

– Почему тогда не служит в церкви?

– Ну, вот сама сходи к нему и спроси.

Валентина махнула рукой и пошла своей дорогой. Ясновидцы и кудесники
вызывали у нее опасения.

«Но вдруг и правда божий человек?»

Ближе к вечеру, около четырех часов, бабушка собрала гостинцы, – кастрюлю манной каши, большую флягу на тележке, – и направилась к речке.

Перед коротким дощатым мостком она остановилась. В паре десятков шагов, по левую руку, стояла заброшенная изба. Было совсем не похоже, чтобы там кто-то жил: стены черные как уголь после пожара, а дверь приоткрыта. Поборов сомнения, Валентина направилась дальше. Не зря же она все это сюда тащила.

Внутри действительно оказался седой старик в черной рясе – он стоял в пустом темном помещении с обгорелыми деревянными стенами и полом, и будто ждал ее. Вокруг не было ни мебели, ни предметов быта, ни других комнат – лишь черный остов дома и давно нетопленая печь. Гостья не понимала, как здесь можно жить, но не решилась спросить об этом хозяина.

– Благослови вас Господь, – поздоровалась она.

– И вы будьте благословенны.

– Я привезла вам тут парного молочка, – Валентина открыла флягу, продемонстрировав белый напиток со взбившейся пенкой по краям. – И манной каши, а то я одна не съем. Привыкла готовить на всю семью, – смущенно смеясь, объясняла бабушка. – Каша только подгорела немного.

Старик был тих и задумчив, словно находился здесь и одновременно где-то очень далеко. Отрешенным голосом он ответил, указав на пол:

– Поставьте. Спасибо.

Сердце Валентины обливалось кровью. Знала бы она, в каких условиях живет этот человек, принесла бы ему дров. На дворе февраль, а он сидит здесь в холодине и даже дверь на улицу не закрывает.

– Что вы хотели попросить, голубушка? – спросил священник.

– Чтобы сын ко мне вернулся, – жалость к старику переменилась на робкое заискивание. – Он ушел на войну, и я очень переживаю за него.

Отец пристально посмотрел на гостью, будто знал, что ее сын мертв, о чем она сама забыла.

– Хорошо, – ответил он наконец. – Я помолюсь за вас, а вы ступайте домой.

У женщины выступили слезы благодарности. Она приблизилась, чтобы пожать ему
руку, но старик отстранился и повторил:

– Ступайте.

Придя домой, Валентина встретила Васю, который ждал ее на кухне.

– Привет, мама.

– Привет, дорогой. Ты голодный, наверно? Сейчас положу тебе покушать.

Хозяйка достала из холодильника жаркое и поставила греться в микроволновку, а Вася пошел в ванную мыть руки. У них были непростые отношения: еще подростком Васька не раз уходил из дома, да и сейчас ему было неинтересно общаться с пожилой матерью. Валентина раскрошила несколько своих таблеток и тайком подмешала их в порцию сына.

«Настроение поднимется и разговор пойдет веселее», – рассудила она.

И он не захочет покидать ее снова.

Вскоре они приступили к ужину и тепло беседовали друг с другом. Старушка наслаждалась идиллией и чувствовала себя по-настоящему счастливо. Но, подняв взгляд от тарелки в очередной раз, она увидела, что все изменилось. Краски вокруг поблекли: кухню наполнял мерклый полусвет зимнего вечера. Аромат горячего мяса и тушеных овощей перебил собой гнилостный запах. За столом по правую руку от нее сидел полуразложившийся труп, а тарелка перед ним была пуста.