Отец подруги, или Влюблен без памяти

Глава 1

— Кира, солнышко, я когда говорил, что мне нужна помощница, готовая работать в поте лица, не совсем это имел в виду, — босс смотрит на меня сверху, даже не пытаясь скрыть долбаного веселья. — Ты коленки свои красивые сотрешь.

Глупая, совершенно идиотская ситуация, я думала, такое правда только в кино бывает.

— Может, ты все-таки вылезешь из-под моего стола? Все же удобнее, когда твоё личико находится несколько выше уровня моего паха, — по глазам вижу, что он вот-вот взорвется от смеха.

— Вам обязательно издеваться? — бурчу недовольно, не спеша вылезать из своего укрытия.

А все чёртовы брюки. Новые мать их брюки из дорогущего магазина. Брюки с рынка меня ни разу так не подводили.

— Ты зачем туда залезла? Нет, я, конечно, люблю сюрпризы...

— Да прекратите вы издеваться, я ручку уронила, — это даже звучит смешно.

Какая-то тупая комедия.

— И что, не нашла?

— Нашла.

— А чего не встаешь?

— Не могу.

— Ну давай я тебе помогу, — наклоняется.

— Не надо мне помогать, я не могу вылезти потому что...

— Потому что? — интересуется вкрадчиво.

“Потому что у меня дыра на заднице”

Давая согласие на предложение подруги попробовать себя в качестве личной помощницы ее отца, ввиду временного отсутствия его постоянного секретаря, я даже близко не представляла, во что оно выльется.

***

Глава 1

Кира

— Бабуль, ну ты опять тяжести таскаешь, сколько раз я просила тебя не спускаться в погреб? У тебя же суставы…

— В моем возрасте у всех суставы, Кирочка, ничего, не надорвалась, — ставя на стол трехлитровый баллон, бабушка улыбается и осматривается в поисках открывашки.

Протягиваю ей потеряшку и негодую, но уже молча, потому что спорить с бабушкой, так же как спорить со стеной — бесполезно.

Я столько раз просила ее не напрягаться почем зря, а она все наоборот делает. Возится целый день по дому, как юла неугомонная.

Хорошо, что на дворе зима и на огороде грядки полоть не надо, иначе она бы оттуда не вылезала.

— Совсем ты себя не жалеешь, — вздыхаю обреченно и тянусь банке за маринованным огурчиком.

— А ну-ка руки, — тут же получаю от бабушки по руке полотенцем, — нечего перебивать аппетит, сейчас солянка готова будет и пирожки, поешь нормально. — Взяли моду, молодежь.

— Ну, бабуууль.

— Не бабулькой мне тут, — ворчит по-доброму.

Ставлю руки на стол, подбородком упираюсь в ладони и смотрю на бабушку. Помогать она мне категорически запрещает, жалеет меня, мол работаю в своем городе, все силы трачу. Не нравится это ей, а мне не нравится ее артроз.

Слежу за бабушкой глазами, она ставит передо мной чашку с солянкой, следом на столе появляется большое блюдо с пирожками.

— С капустой, как ты любишь, — приговаривает, раскладывая по тарелкам маринованные огурчики, — небось кушаешь всякую ерунду в своем городе.

— Неправда, — улыбаюсь, беру ложку.

У самой уже слюнки текут. Нет все-таки ничего лучше бабушкиной домашней еды.

— Неправда, — передразнивает меня бабуля, — а то я не знаю, этого своего еще небось слушаешь.

Берет табуретку, пододвигает ее к столу, садится рядом со мной.

— Умаялась совсем, — недовольно качает головой, на меня смотрит.

— Все у меня хорошо, не так уж сильно я и устаю, — стараюсь говорить правдоподобнее.

— Врать ты так и не научилась, — усмехается бабушка, окинув меня своим знаменитым сканирующим насквозь взглядом.

— Да не вру я.

— Заканчивала бы ты уже с этой идеей, сколько раз я тебе повторяю, все у меня нормально, — бабушка заводит старую шарманку, как и всякий раз, когда я приезжаю к ней в деревню, — тебе учиться надо, ну что это за образование такое — заочное.

— Нормальное образование, бабуль, — прожевывая пирожок, давлюсь собственными слюнями.

Сколько ни пекла пирожки, ни разу такие, как у бабушки не получились.

— Нормальное, — вздыхает, — тебе о своем будущем думать надо, о карьере, о семье.

— Вот сейчас о твоем протезе подумаю, а потом за остальное возьмусь, — обещаю ей, а у самой руки опускаются и на душе паршиво так.

Работы-то у меня моей больше нет, а остальные подработки денег в общем-то не приносят, все на быт уходит.

— Кирюша, ну сколько тебе повторять, не нужен мне этот платный протез, — по-прежнему возмущается бабушка, — бесплатный он ведь ничем не хуже, точно такой же.

— Угу, только у тебя стадия не та и в очередь на квоту тебя пока не поставят, — парирую, продолжая жевать.

— Ничего, поставят позже, — спокойно говорит бабушка.

— А потом очереди своей ждать, хорошо если недолго, а если полгода и больше, мучиться будешь все это время?

— Ой, так уж и мучиться, скажешь тоже, главное, Кирочка, что?

— Что? — смотрю на бабушку.

— Главное движение, — наставляет бабушка с серьезным видом, — вот зима закончится, я огородом займусь, дел много, и суставы болеть перестанут.

— Бабуль, это так не работает.

— Все работает, — отмахивается от меня, — деньги тратить еще на эту ерунду, я не молодею, у кого в моем возрасте нет проблем с суставами.

— Тебе всего семьдесят три.

— Вот именно, Кира, семьдесят три, уже не на операцию, а на похороны пора копить.

— Какие еще похороны, ба, — восклицаю возмущенно.

— Обычные, на кладбище, Кира, рядом с дедом меня похоронишь.

— Так все заканчивай, ты чего вдруг помирать собралась?

— Не собралась, но я не молодею, мне главное тебя пристроить в надежные руки, — улыбается бабушка, а во взгляде ее загорается мечтательный огонек.

— Я же не котенок бездомный, чтобы меня в руки надежные пристраивать, — хихикаю, зачерпывая остатки супа ложкой.

Бабушка доедает свою порцию, отодвигает в сторону чашку и поворачивается ко мне всем корпусом. Кладет на стол руку, таким образом опираясь на нее и одаривает меня взглядом, под которым я себя действительно несмышленым котенком чувствую.