Отныне он - Счастье. Рассказ

Рассказ

Отныне он - Счастье

Доцент Одесского национального университета, Луговой Дмитрий Иванович, закрывая последнюю на сегодняшний день зачётную книжку, с облегчением вздохнул. "Народонаселение" - не самый трудный предмет на отделении экономической географии, но необходимый. Во всяком случае, так казалось самому Дмитрию Ивановичу. Преподаватель сложил в потёртый портфель методички, вышел из аудитории, закрыл дверь на ключ и несколько раз, для убедительности, подёргал ручку. Затем устало спустился по широкой, местами щербатой лестнице, пересёк большое фойе и открыл парадную дверь.

Лицо обдало холодным ветром. Хотелось вдохнуть полной грудью, но загаженный испарениями технического прогресса туман убедил этого не делать, мол, наступит весна - дыши глубже, а пока потихонечку так: вдох-выдох, шаг за шагом. Доцент прошёл вдоль парковой аллеи и свернул к остановке троллейбуса номер пять.

"Какой трудный день, - рассуждал преподаватель, глядя себе под ноги, - с каждым годом тяжесть прожитых лет давит на плечи всё сильнее". Пожилой мужчина медленно брёл по улице, стараясь не замечать случайных прохожих и городской суеты. Проработав обычным преподавателем более сорока лет, Дмитрий Иванович не накопил ни на приобретение автомобиля, ни на покупку загородного домика. Кубышка была пуста.

"Как хочется вырваться за пределы шумного, зимой грязного, а летом пыльного города! Уехать! Раствориться в тишине! Отдаться во власть природы! Дышать и чувствовать лёгкое касание ветра! Идти по широкому полю и гладить ладонью зрелые колоски! Найти грибную поляну и любоваться маленькими маслятами, опятами, сыроежками, словом, какие будут грибы расти, теми и любоваться!" - мужчина на мгновение остановился, посмотрел в серую высь и достал из портфеля зонт.

Домой хотелось добраться быстрее. Пасмурное небо и ломота в суставах предупреждали о том, что холодный дождь в любой момент может обрушиться на спины прохожих, а Дмитрию Ивановичу такая погода противопоказана: ревматизм.

Рядом кто-то чихнул; чуть поодаль остановился автомобиль и выпустил в мир чёрный сгусток выхлопных газов; ветер подцепил ошмётки мусора у бордюра; из какой-то парадной просочился на волю запах аммиака и чего-то ещё; народ беспрерывно болтал по мобильным телефонам, сетуя на плохое покрытие из-за недостаточного количества вышек сотовой связи.

"Вдалбливая ученикам азы "народонаселения", невольно понимаешь, как много места в этом мире занимает человек. Куда ни глянь, всюду видны следы его жизнедеятельности и, чаще всего, это нехорошие, агрессивные, уничтожающие следы! Армагеддон. Планета стонет", - думал доцент. К счастью, подъехал нужный троллейбус. Дмитрий Иванович еле успел взгромоздиться на подножку. Двери закрылись, натужно скрипнув за спиной.

Дом встретил тишиной и неуютом. На ужин - чуть тронутый цветом заварки чай и надоевшие бутерброды. Затем горячий душ, пахнущее ментолом растирание и одинокая постель. "Где оно, счастье, бродит? - размышлял пожилой человек, глядя на заранее приготовленный глюкометр и шприц-ручку с инсулином. - Может, упустил, не заметил я его? Да нет же, нет, было, заглядывало, да вот ненадолго".

Сон подкрался тихо и предательски быстро. Этой ночью Дмитрий Иванович видел поражающие красотой сновидения. Его лёгкое, практически невесомое тело парило над землёй, а душа, будто отдельно, самостоятельно от бренной оболочки, радовалась странному путешествию. Отныне одинокий мужчина был ветром, свободой, бесконечностью и звали его не тем куцым именем "Дмитриваныч", которое он привык слышать изо дня в день от ленивых студентов или более удачливых коллег. Его звали Счастье! "Как же так, почему Счастье? - размышлял путешественник. - Ведь "счастье" - "оно" - средний род, а я всё-таки мужчина, человек". Ему пришлось вытянуть руки вперёд: очень хотелось рассмотреть себя нынешнего поближе. И вдруг - пустота. Предательская паника потеснила чувство радости и, толкаясь бочком, попыталась занять надёжную позицию. Но раз уж Дмитрий Иванович нынче Счастье, огорчаться ему нельзя! Добрые эмоции поднатужились и вытолкнули смуту за пределы свободной души.

Счастье устремилось вверх! Дотянулось до облака и потёрлось о него морщинистой щекой. Мягко. Так мягко, что даже не чувствуется! А внизу пульсировала планета! Жила своей мирной жизнью! Жила и радовалась! Исчезли дома и асфальтированные дороги! Канули в небытие вышки сотовой связи, столбы, провода, автомобили, самолёты, ракеты и всё-всё, что создала рука-владычица рода человеческого! Пропал даже сам человек! То есть не один определённый человек, конечно, а всё человечество, народ! Тот, кто привык руководить природой, распоряжаться её ресурсами по собственному усмотрению: копать, бурить, взрывать, убивать, поедать - исчез с лица земли, будто его и не было никогда.

Тишина... мирная, добрая тишина. Счастье опустилось ниже и прислушалось. Пение птиц казалось самой красивой, самой лучшей песней всех времён и миров. Завораживающе. Счастье нырнуло в крону раскидистого дерева и заслушалось. Ему хотелось, чтобы так было вечно.

Всю ночь, а вернее день, ибо волшебный сон был наполнен светом и ласковым теплом, Счастье резвилось в поющий ручьях и утопало в океанах чистейших вод. Утопало, не изворачиваясь и не задыхаясь. Оно ныряло в лазурную гладь, улыбаясь. Потому что знало: в любой момент можно вынырнуть, прокатиться на курчавых барашках волн, крича миру: "Вот оно я!" Пронестись над зелёной шапкой лесов, зарыться в сочные травы, взъерошить гриву льва, заставить зайца поджать и без того куцый хвост.

Счастье невидимой рукой черпало золотые пески пустынь, гладило широкие листья баобабов и щекотало спины свободных животных, которые не знали что такое зоопарки, цирки, меховые шубы и черепаший суп. 'Восхитительно!- подумал спящий. - Может, потому Земля и блаженствует в моём сне, что человека там нет?"

Улыбалось Солнце и в ответ ему искренне улыбалось Счастье. Их бездонные глаза лучились свободой и любовались бескрайними зелёно-голубыми просторами мира...