Отпрыск

Отпрыск

На дворе стоял жаркий летний день. За окном то и дело пролетали птицы, с улицы слышался весёлый детский гомон и неразборчивое щебетание взрослых.

- Пап, пошли гулять?

- Не могу, я работаю.

В маленькой, уютно обставленной квартирке было душно. Темноволосый мальчик, лет четырёх-пяти, упрямо стоял возле стола, освещённого двумя лампами и наполненного разными железяками, во главе которых стоял громоздкий сломанный системный блок с открытой боковой крышкой, в котором кропотливо копался коренастый мужчина в толстых, тяжёлых очках.

Простояв так какое-то время, наблюдая за ловкими движениями отца, иногда протягивая руку к интересным винтикам, но тут же одёргивая их, после строгого: "Не трогай!", мальчишка плаксиво завёл свою песню:

- Пап, ну можно я тогда возьму твой компьютер поиграться?

- Нет! - недовольно ответил отец, - ты итак вчера целый день играл! Иди вон, мультики посмотри лучше или в лего своё поиграй. Я для чего его покупал вообще?

- Не хочу лего! - снова назойливо захныкал мальчик. - Ну я чуть-чуть хочу! Ну пап, ну почему нельзя? Пап! Па-а-а-п!

- Я сказал нет!

- Ну почему? Я в одну игру, там где фрукты резать, ну пап!

- Только немого! Понятно!? Даю тебе полчаса, после этого забираю планшет, понял? - занятой отец недовольно глянул на сына, но тут же вернулся к своему ответственному занятию.

Ребёнку не нужно был повторять дважды. Он тут же кинулся к месту, где отец хранил свой миниатюрный компьютер, с криками:

- Да! Ура!

Порыскав в старом комоде и осторожно выудив оттуда тоненький сенсорный предмет, завалившись с ним на диван, детские пальчики ловко включили прибор и умело заводили по экрану. Мальчик играл во всё, что только мог, преспокойненько сидя в своём маленьком мирке и никого не беспокоя. Гонки, стрелялки, страшилки - пёстрый цифровой мир всецело проглотил юное создание.

Больше в этот день его никто не тревожил.

***

- Бабуль, а как включается? - любознательная детская рука потянулась к кнопке, но тут же была остановлена недовольным голосом:

- Осторожнее, не трогай! А то как включишь, так она работать перестанет! - полненькая старушка, хлопотавшая на светлой кухне, пропахшей тягучим ароматом варившегося на газу компота, с укором посмотрела на мальчишку.

- А, сломается? - понимающе уточнил он, уже без рук разглядывая заветные рычажки.

- Поигрался бы ты со своими игрушками, не видишь, бабуле тут пельмени слепить надо! - голос женщины звучал нежно и уставшие.

- А это что? - словно не слыша предложения, продолжал внучок, жадно поедая глазами кнопки на кофеварном аппарате.

- Говорю, с кухни иди! Вон там дед сидит, попроси, чтобы почитал! Давай-давай, Шурик, быстренько! А то как я вас кормить буду? - подталкивая пухлыми, измазанными мукой, руками внучка к выходу, она подняла голову и громко призвала на помощь мужа, -   Валер, почитай ему, а!

- Так он не любит! - хрипловато отозвались ей в ответ. Дед в это время сидел на удобном кресле, углубившись в чтение интересного политического журнала. Старого вояку безумно интересовали все те беды, что происходили в мире, пока он господствовал над диваном.

- Ну чем-нибудь займи ребёнка, я же готовлю! - раздражённый тон, видимо, сыграл свою роль и тот же голос провозгласил:

- Шурик, бегом сюда, я мультики включаю!

- Слышал, Шура? Давай, солнышко, а я потом приду, пельмешками накормлю...

Мальчик нехотя поплёлся в комнату.

***

- Зачем бил? - напряжённый голос мужчины казался спокойным.

Темноволосый мальчик, стоявший перед ним, смотрел куда-то в одну точку, но только не в глаза отца. На лице у него сохранялась серьёзная мина, но во взгляде явно пробивались смешинки. Даже невооружённым глазом становилось ясно, что дитё с трудом прячет улыбку. И это не могло не испытывать терпения родителя:

- Бил зачем, я тебя спрашиваю!

Предательски сорвавшийся голос раскатом грома пролетел по комнатам маленькой, прохладной квартиры. В лице отца читались плотно сплетённые между собой чувства: гнев, отчаяние, непонимание и ужас. Но первое брало вверх над всем остальным, это было видно по искажённым чертам взрослого: по угрожающе расправленным плечам, по стиснутым в кулаки рукам, по затуманенным в слепой свирепости глазам, по губам, сжатыми в одну тонкую нить и напряжённым желвакам. Ноздри отца трепетали, а грудь тяжело вздымалась. Он еле сдерживал ярость, что кипела внутри него, обжигая внутренности и вот-вот готовая вырваться наружу.

Не словами.

Одной силой воли удерживал он свои трясущиеся руки от того, чтобы не выбить из сына всю дурь, что он набрал. Отца не интересовало откуда в его ребёнке столько жестокости, столько недетского цинизма и грубости. Его не интересовало.

После этих слов мальчишка не выдержал. Пухлые губки, вопреки всем ожиданиям разозлённого отца, вдруг расползлись в противной, наглой улыбочке. Он словно специально пытался спровоцировать зверя, стоявшего перед ним.

И ему это удалось.

- Сукин ты сын! - взревел мужчина, одной рукой хватая сына за шкирку, а другой торопливая снимая со штанов ремень. - Сейчас ты посмотришь, как ей это нравилось!

В ту ночь весь дом слышал ненавистные ругательства и отборные выражения на фоне отчаянных, полных боли воплей мальчика. Бабушки крестились, матери сворачивались в своих кроватях, прижимая к себе своих чад и тяжело вздыхая, а их мужья и просто одинокие мужчины, все как один, только лишь качали головами, сочувственно бормоча:

- Зато запомнит раз и навсегда.

***
В маленькой квартире, кажется, в каждой комнате повисло неприятное напряжение. Мальчик стоял перед свёртком, который показывала ему красивая, белокурая женщина. В её опухших от беспрерывных слёз, которые она и теперь не сдерживала, глазах расплывалась горечь: