Отпуск в С С С Р: Лучший из миров

1) СССР, 1988 год, тревожный октябрь

Николаю открылся проход в прошлое. Начались визиты в СССР 1988 года. Перестройка, гласность и… опасный неуловимый маньяк, насилующий советских девушек в Перми. Но вот что странно: вскоре Николай узнаёт, что подобного маньяка в «Совке» быть не могло. Ведь все громкие криминальные истории СССР зафиксированы в интернете, а об этой – ни слова. Николай решает самостоятельно заняться ловлей маньяка, параллельно с доблестной советской милицией.

СССР, 1988 год, тревожный октябрь

«Окно» исправно работало уже четвёртый месяц подряд. Я благополучно переправлялся в СССР образца 1988 года, а в случае надобности возвращался обратно в будущее, то есть в настоящее. Я мотался в упоённую перестройкой Страну Советов, точно в соседний город. Но если первые три месяца я наслаждался этим чудным и наивным миром, то в последнее время становилось как-то тревожно на душе. Наверно, всё дело в маньяке.

Впрочем, начну поподробнее.

Итак, первые три месяца пролетали, будто в сладком сне. Я перемещался в СССР с помощью Кунгурских пещер (портал действовал в пятом гроте) и наслаждался атмосферой перестроечной Страны Советов.

Я фотографировал пейзажи и виды города на цифровую камеру смартфона (конечно, тайком от прохожих), наслаждался естественно-молочным вкусом советского мороженого в стаканчиках, смаковал местное жигулёвское пиво, подолгу торчал в тихом универмаге со скучающими продавщицами и примерял на себя забавные шапочки-петушки, обалдевал от отсутствия пробок и рекламных щитов на улицах, с восторгом бродил по книжным развалам и листал чудесные томики соцреализма, с щемящим чувством прогуливался по местам своего детства.

Жил я у милой женщины, Людмилы. Имел с ней роман. Нельзя сказать, что я её любил. Рана от потери семьи не заживала (об этом позже). Но порой мне казалось, что я забывался и уже почти любил эту скромную и податливую брюнетку со стрижкой под мальчика и с маленькой родинкой на щеке.

По вечерам мы сидели на сложенном диване-книжке и смотрели цветной ламповый телевизор «Электрон», зиждущийся на тумбе, очень тяжеленный и громоздкий (пару раз приходилось его поднимать), а сбоку от нас мостился большой прямолинейный торшер с персиковым ободом.

Впервые я услышал о маньяке от Людмилы в середине октября, как раз перед началом показа стартовой серии «Рабыни Изауры». Мила прильнула ко мне, взяла мою руку и принялась по обычаю поглаживать её. От нежных прикосновений тонких пальчиков у меня в душе поднялось тепло.

– Знаешь, Коля, у нас в городе щас такое творится!

– Какое? – машинально спросил я, уставившись на выпуклый экран в ожидании начала культового сериала.

– Кто-то девушек насилует и убивает! – выпалила Люда.

Повернувшись, я удивлённо уставился на свою спутницу. Зелёные глаза Милы округлились, и я прочитал в них зачатки ужаса. Нежные пальчики остановились на моём запястье.

– Правда? Откуда ты это взяла?

– Ну как же. Я же со следователями общаюсь, хоть и служу в детской комнате милиции, – напомнила Мила.

– Ах да, – кивнул я. – Ну и что они говорят, эти твои следователи? Что за маньяк?

– За последние две недели три трупа девушек до двадцати лет, представляешь? – Люда снова округлила глаза.

Если всматриваться в эту её зелень, то можно утонуть с концами. Красивые очи, большие, да ещё румяное личико с правильными чертами – грех не влюбиться! Ну и что, что служит она в милиции СССР, в инспекции по делам несовершеннолетних. Меня-то так и не расколола!

Пару раз мельком посмотрела мой паспорт. Но я уж постарался, я его тщательно подделал – один к одному! С виду самый настоящий паспорт гражданина СССР. Имя и фамилия мои – Николай Герасименко.

Уходя от Людмилы, я всегда забираю паспорт с собой. Мало ли что. Да и смартфон, служащий здесь для цифровых фотоснимков, тщательно прячу от неё. Не дай бог отыщет! Хотя странно, со мной её милицейская бдительность не работает. Со мной она словно размякает, становится ласковой, податливой, и обо всём забывает. Кроме тревожных новостей.

– Ничего себе! – удивился я насчёт трёх трупов. – А где их нашли?

– Все девушки обнаружены в лесополосе, недалеко от Перми. Убиты путём удушения. И ещё это… ну, изнасилованы.

– Ужас какой! – искренне изумился я.

– В новостях, конечно, ничего не сообщают. – Люда высвободила мою руку и одновременно повернулась ко мне всем корпусом. – А у нас в отделении все на ушах стоят. Почерк ведь одинаковый, так что решили объединить в одно дело о маньяке.

– Н-да, – протянул я. – И что же, их всех убили в лесополосе?

– Ну, не совсем. Каждый раз труп волокли из машины, а затем бросали в какой-нибудь овраг и присыпали сухими листьями или даже мёрзлой землёй.

– Так-так, но ведь должны были в лесу оставаться следы от колёс, – логично предположил я. – Неужели по ним не вышли на след маньяка?

– Да в том-то и дело, что машины-то были разные, то «Волга», то «Москвич». Сейчас следователи отрабатывают все угоны автомобилей за последнее время.

– Хм, очень странно… Ну ладно. А на трупах, на этих девушках, нашли какие-нибудь улики?

Люда помотала головой:

– Ничегошеньки! Ни волоска, ни ниточки, ни пуговицы, ни отпечатков. И даже… (Тут Людмила наклонилась ко мне и продолжила фразу уже шёпотом, как бы стесняясь посторонних ушей.) И даже следов спермы не обнаружили, хотя факт насилия на лицо!

– Хм, странно, – сказал я вслух, поглядев в её вновь округлившиеся зелёные глаза. – Какой-то хитроумный маньяк у нас объявился! Судя по всему, он использует средства контрацепции.