Отпусти меня

Часть 1.

[Кто думает, что погасит свои желания, удовлетворив их, тот похож на безумца, который стремится погасить пожар соломой.] 

Этим ясным солнечным утром я неспеша шла по улице. Настроение было прекрасным. Какой сегодня хороший день! Все экзамены сданы. Счастливая улыбка не сходила с моих уст. Хотелось петь и плясать, и тут мне в голову пришла идея: а не позвонить ли Ленке. Неплохо бы успешное завершение учебного года отметить в каком-нибудь кафе.

Остановившись в тени ближайшего дома, я сняла с плеча сумку и самозабвенно в неё зарылась. Среди моих вещей всегда царил бедлам — вот и сейчас найти мобильник в забитой тетрадями и учебниками сумке оказалось проблематично. Пришлось практически залезть в недра сумки. Прядь длинных светлых волос выбилась из растрёпанной косы и упала мне на лицо. Нетерпеливым движением я заправила её за ухо, издав победный клич. Мобильник пойман! В руках появилась старенькая кнопочная Nokia. У всех моих подруг уже давно были смартфоны, но не у меня. Набрав знакомый номер, сказала:

— Ленка, привет, я сдала экзамены!

— Вау, молодец! Сегодня пойдем в клуб, отметим твоё совершеннолетие и сдачу экзаменов. Без возражений, дорогая!

— Лена, ну ты же знаешь: не люблю я такие мероприятия; давай просто посидим в кафе? — с надеждой произнесла я.

— Ну уж нет, Юлька, сегодня твой день. Нужно отметить как следует. Сегодня в девять буду у тебя. До вечера, дорогая.

— Хорошо, — с неохотой произнесла я.

Так и придётся идти с ней в клуб. Я не любила такие мероприятия, потому что Ленка любила меня спаивать, конечно же, потом меня тянуло на приключения. Боже, если вспомнить последний раз в прошлом году, это было ужасно. Было такое пробуждение, как будто по мне проехал бульдозер, а всё потому, что мы прыгали в фонтан на главной площади и орали как ненормальные.

Ну ладно, не будем об этом: надо бежать домой, пока мама чего не натворила там. Она страдает временной потерей памяти и иногда забывает выключить чайник или плиту. Хорошо, что её не признали невменяемой, иначе мне пришлось бы жить в детском доме, а её отправили бы в психушку. Отец бросил нас, когда мне было пять лет. Он ежемесячно высылал нам с мамой денег — так и выживали. Сумма, конечно, небольшая, но на продукты хватало. Погружённая в свои мысли, я не заметила, как подошла к дороге и ступила ногой на зебру — послышался резкий визг тормозов. Я застыла как вкопанная. Из машины раздался, с нотками бархата, резкий голос:

— Эй, красотка, на дорогу не учили смотреть? — я подняла глаза,увидела, что чуть не пошла на красный свет; по коже побежали мурашки, я медленно повернула голову и наткнулась на зелёные глаза, точнее глаза цвета моря. Так и застыла, любуясь красавчиком. Пухлые губы так и манили. Прямой нос чуть поморщился, он махнул рукой:

— Чё уставилась? Пошла с дороги, дура. — я тряхнула головой, перебежала дорогу. Сердце нервно колотилось: “Глаза, похожие на глубокое море, бывает же такое”.

С этими мыслями дошла до дома. Стала подниматься по лестнице потихоньку, чтобы не услышала соседка. Шаг, два. Блин,открывается дверь за спиной, доноситься скрипучий голос:
— Здравствуй, Юленька. Со школы идёшь?

— Привет, тёть Нюр. Со школы.

— Зайди ко мне, золотце, сделай укольчик: больно хорошо ты делаешь.

— Сейчас,только домой зайду, вещи занесу.

— Жду тебя, золотце. 

Как меня бесит это её «золотце»! Ничего нового придумать, что ли, не может? Зачем я вообще согласилась ей тогда сделать укол. Все бы ничего — мне не жалко походить к старой соседке делать уколы. Но вот её внук, который приходил раз в неделю к своей бабушке попросить денег…  Он-то и был той проблемой, которая меня больше всего раздражала. Каждый раз смотрел своим выпученными глазами, словно раздевает.. Бр-р, мерзкий тип.

Открыв дверь домой наткнулась на такую картину: мама сидела на полу в прихожей в куче старых газет и что-то усердно искала, шепча себе под нос.

— Мама, ты что тут делаешь?

— Не мешай, дочка, ищу газету: позабыла, куда её дела. Ты, случайно не помнишь, куда я её положила? — посмотрела на меня такими горящими глазами, что аж захотелось плакать.

— Мама, пошли в комнату. Ты приляжешь, выпьешь лекарство, а я поищу тебе твою газету. Хорошо? — мама посмотрела на меня всё теми же глазами и улыбнулась.

— Хорошо, дочка.
 
Отвела маму в её комнату. Уложила в постель. Дала успокоительное, поцеловав в лоб, сказала: 

— Подремли, мамочка, я пойду поищу твою газету, — мама вяло улыбнулась, закрыла глаза, отвернулась к стене.

Я вышла из комнаты, прошла в прихожую и стала собирать старые газеты. Подняла глаза на старое зеркало, взглянула на своё отражение. Тот красавчик на дороге назвал меня красоткой? Интересно, что же во мне может быть красивого: худенькое лицо, большие — даже слишком — голубые глаза, такие же пухлые губы. Единственным в себе красивым я считала свои волосы: прямые, длинной до поясницы, по обыкновению заплетённые в косу, медово-пшеничного оттенка. Маленького роста и до невозможности худенькая. Хм, может, просто для приличия назвал меня красоткой?..

В школе я никогда не пользовалась популярностью, и мальчики никогда не смотрели на меня. Может быть, всё из-за моего положения. Все одевались стильно и по моде. Я же редко ходила в обновках, так как деньги в основном уходили на продукты и лекарства для мамы. А, если всё же покупала какие-то вещи, они были простенькими, носкими и, прежде всего, удобными. Ничего обтягивающего и яркого я не носила. Вот, например, сейчас я стояла в клетчатой рубашке выцветшего серо-чёрного цвета, подвязанной снизу, так как та была мне велика, протёртых джинсах серого оттенка и потрёпанных балетках. Мда, красотка из меня, как балерина — никудышная.