Оттенки пахнут прикосновениями

Начало моей истории. Рутина

1. У всех людей есть пределы. И вы можете рассуждать о несправедливости мира и о том, что люди в состоянии подняться над пережитой ими жестокостью. Но все люди разные. Некоторые крепче стали, а некоторые хрупкие, как стекло, и ты никогда не знаешь, с кем столкнешься.

Дэвид Болдаччи "Абсолютная память"

       У всего и всех есть свой предел. У терпения, счастья, горя, мечтаний, даже у самой активной формы существования — жизни. 

       У моей матери, к примеру, наступил предел того самого терпения, и теперь она, оставив своего "ненаглядного" мужа и "обожаемую" дочь, живет с любовником, которого скрывала от семьи несколько месяцев.

       Головой я всегда понимала, что все рано или поздно заканчивается. У меня когда-то уживались в мозгу мысли о счастливом будущем, в котором всегда было место для семьи в полном составе. Этакие грезы, медленно, но верно превращавшиеся в расплывчатые явления подсознания, тем самым, тоже приближались к границе. К пределу их бытия. 

       Я достала из кармана куртки новую пачку сигарет, ловко избавилась от прозрачной пленки, вытащила бумажный цилиндр, вдохнула его запах и на минуту прикрыла глаза, прислушавшись к звукам действительности. Подожгла, сделала затяжку — с ней пришло успокоение. Ноты музыкального созвучия природы исцеляют гораздо эффективнее, нежели букет надлежащих или неуместных слов, произнесенных вслух. 

       Частенько мне приходится коротать время именно здесь. Действительно умиротворяющее и по-настоящему успокаивающее место в мире — озеро Лэйк-Мерритт — самое соленое в США и одна из самых потрясающих территорий Окленда. 

       На небе играли краски всевозможных оттенков, начиная от холодных, заканчивая теплейшими. Взор людей ежедневно и безвозмездно вознаграждается истинной колоритной красотой, которая изо дня в день никогда не подводит и распоряжается небесной гладью по-своему, разукрашивая ее во все более пленительные тона, связывая и координируя их на согласованность в сохранении эстетики.

       Я выбросила бычок в урну и поплелась в сторону дома, уже морально подготовившись к замечаниям отца, которые меня ожидают, ведь его дочь не впервые прогуливает уроки, проводя время наедине с тишиной, закатом и сигаретой в руках. 

       Похолодало. Я плотнее укуталась в кожаную куртку, натянув на голову капюшон толстовки. Наушники в уши, руки в карманы, мозг отключить на период нахождения близ отца. Я люблю этого мужчину, и порой его становится жаль, ведь он точно не заслужил того отношения, которым его наградила моя матушка. Человек, никогда не пренебрегавший ни заботой, ни материальными средствами, ничем, чтобы насытить жизнь своей женщины истинным счастьем, в итоге остается ни с чем.

       С другой стороны, маму тоже можно понять, ведь ее муж редко бывал дома, пытаясь с каждым месяцем зарабатывать как можно больше, мало интересовался ее желаниями, пытаясь их предугадать, хотя всегда промахивался, как бы ни старался. Мой отец — один из самых скучных и порой занудных людей в мире, но это не значит, что из-за этого его нужно приписывать к разряду худших, ведь все-таки чем-то он привлекает женщин, раз плод его обаятельности прогуливается сейчас по вечернему городу.

       Мы с отцом живем в небольшом районе, поблизости есть все самое необходимое. Школа неподалеку, потребные магазины и излюбленное озеро в качестве беспроигрышной и ненадоедливой достопримечательности. Окленд славится огромным уровнем преступности, поэтому за уединенные прогулки в позднее время родитель отчитывает меня вдвойне.

       На крыльце валялась стопка писем, я тут же ее подобрала. Среди них оказалась часть счетов за какие-то бытовые положения, которые мы просрочили, но отец все обещает, что финансовое положение вскоре стабилизируется, и проблемы с оплатой иссякнут. Как только эти мысли промелькнули в голове, в руках оказалось письмо, адресованное отцу от его начальника со словами об увольнении сотрудника, который не появляется на рабочем месте уже несколько дней и практически не выполняет свои обязанности, будучи на нем. Да, во мне не заложена врожденная, почтовая тактичность, поэтому все письма первым делом оказываются растерзаны и прочитаны мной.

— Заходи в дом! — я вздрогнула.

       Передо мной стоял отец, я вручила ему никому ненужный бумажные мусор, демонстративно оставив рабочее послание на вершине почтовой горы, и ворвалась в дом, оставляя за собой шлейф того самого запаха, который он так не любит.

— Во-первых, мы обсуждали поздние прогулки и, кажется, я настоятельно просил тебя завязывать с этим, во-вторых, сколько раз мне придется разговаривать по телефону с учителями по поводу твоих прогулов и, в-третьих, когда ты перестанешь питаться этим ядом?! — началась вопросная атака. Отец захлопнул входную дверь так громко, что мне пришлось остановиться у своей комнаты и терпеливо выслушивать упреки.

— Я уже достаточно взрослая, по крайней мере, для вечерних прогулок. Не бери трубку. Этот яд успокаивает меня куда результативнее возвращений в родную обитель, — съязвила я, а затем приняла ответную позицию, — Во-первых, когда ты собирался рассказать о том, что перестал появляться на работе? Во-вторых, почему дом снова насквозь пропитан алкогольным запахом? В-третьих, когда возьмешь себя в руки, дай знать, возможно, тогда мы поговорим.

       Я заперлась в комнате, надеясь, что сегодня больше не увижу отца. Медленно спустилась вниз по стене. Давно можно было бы догадаться о пристрастии к алкоголю, но никогда бы не подумала, что такой человек, как он, сможет плюнуть на должность, заслуженную должность в компании, прибегнуть к бутылке, зная, что под его ответственностью несовершеннолетняя дочь и дом.