Овца

Овца

В 1 класс меня не взяли в 6 лет, я ноябрьский ребенок, а в Советское время детей в школу брали только в 7 лет. И никакие уговоры и дошкольная подготовка не могла изменить ситуацию, что меня сильно расстраивало, так как благодаря своей бабушке, бывшим преподавателем школы, я к 6 годам уже хорошо читала, писала, считала, рисовала и еще много чего умела. Но директор школы и зауч были неумолимы, в школу меня все равно не взяли, даже не смотря на всю мою подготовку. А мою соседку Лену, с которой мы жили на одной лестничной площадке, взяли, потому что она была июньская. Не смотря на то, что она вообще ничего не знала, да и знать не хотела, в школу она не рвалась. Меня такая несправедливость сильно удручала, потому что год еще в детском саду сидеть мне совсем не хотелось. Мне было скучно. В советское время детей не готовили к школе, считалось, что всему начнут учить детей в 1 классе, и никто детей с пеленок не тиранил науками, никто не заставлял изучать иностранные языки с 3-х лет, изучать высшую математику и «правила поведения в высшем обществе». У нас было счастливое советское свободное детство, с гуляньями до поздна, лазаньями по деревьям и гаражам, и родители наши совсем не парились, над нашим «беспросветным будущем».

И все-таки, мне пришлось «отпилить» еще год в детском саду, что в общем то, никак не расшатало мою дошкольную подготовку, скорее наоборот, благодаря своей бабуле, я прошла всю программу 1 класса дома, дополнительно прочитав кучу книг из классики, набрав большую скорость скорочтения, освоив уравнения, черчение и еще кучу разных навыков.

И вот этот день пришел, 1 сентября! Задолго до этого дня была куплена школьная форма, кружевные воротничок и манжеты аккуратно были пришиты, белый фартук отглажен и накрахмален. Новые белые гольфы были отрыты из «советской домашней заначки» (это купленные вещи еще при твоем младенчестве и надежно спрятаны до момента прихода нужного возраста и момента). Ну и туфли, на вырост, купленные за год до данного события, которые тебе разрешали иногда надевать по праздникам и только на ковре, что бы не дай Бог, не запачкать и не поцарапать. За день до столь долгожданного события был куплен букет из длиннющих гладиолусов и астр, на ближайшем рынке. Маман моя, навертела мне огромных белых бантов и прицепив их на мои жидкие хвостики, разрешила покрутиться у зеркала несколько минут. Утро было солнечным, при полном параде мы прибыли на городскую площадь, которая находилась рядом с нашей средней школой. Подойдя к своему классу 1«А», я с удивлением встретила много своих одногруппников с детского сада, которые попали со мной в один класс. Были и совсем незнакомые дети и было нас много, почти 30 человек. Все были нарядные, веселые и шумные. Родители, конечно, пытались нас призвать к порядку, но в таком возрасте, дети быстро сбиваются в группы и загнать их «в рамки» очень сложно. Тем более, что часть детей уже давно знакомы между собой и им есть,что обсудить после летних каникул. После линейки пришли в класс знакомиться с учителем и провести вводный 1 урок. Меня посадили на 1 парту, в связи с плохим зрением, нашу шумную группу детсадовских приятелей постарались рассадить, что бы не кучковались и не мешали другим осваивать знания. Нас это сильно не расстроило, мы все наверстывали на переменах, что было основной причиной вызова родителей в школу. Так началась наша «десятилетка» в советской школе.

В первый месяц меня еще как то цепляла учеба, пока привыкала к школьной системе подачи материала, ответам у доски, новые школьные друзья, но через месяц, поняв, что все, чему пытаются меня научить, я давно уже знаю, интерес к учебе стал пропадать. Я стала переключаться на другие вещи, стала писать записки на уроках, подсказывать одноклассниками при ответах у доски, вертеться и хулиганить. Первая учительница была строга и пригрозила при плохом поведении изгнанием из класса, что я никак не могла себе позволить, так как бабуля моя тоже была когда то учительницей, и расстраивать обоих было стыдно. Учитель в то время был всегда уважаем и всегда прав.

НО… тут появилась новая девочка в классе. Звали ее Ирка Щевцова, ее посадили на последнюю парту. Она была бледная, какая-то запуганная, плохо одетая. Всегда молчала и к доске ее не вызывали. Казалось, что она была немой. На переменах она продолжала сидеть тихо за своей партой и ковыряться в каких-то бумажках. В столовую не ходила. Ни с кем не общалась. Мне показалась она странной, я спросила у учительницы, почему ее не вызывают к доске, на что она ответила, что Ира второгодница, ее оставили на 2 год потому что она ничего не освоила в прошлом году. Спрашивать ее нет смысла, потому что она не может отвечать у доски, хорошо, если домашнее задание какое то сделает, и на том, спасибо. И вот она попала к нам в класс. Почему не пришла в 1 день на линейку и в 1 месяц учебы, неизвестно…

Одноклассники ей дали кличку «Овца», у нее были густые длинные русые волосы, вся она была какая-то белая, просто бесцветная. Ходила тихо, на полусогнутых ногах и всех боялась. Мой одноклассник Валерка Шахаев- хулиган и двоечник, при этом абсолютный красавчик, постоянно пытался ее задирать, а она как то вся сжималась в какой-то комок и боялась даже на него глаза поднять.

Класс у нас получился очень ярким, пару отличников, десяток хорошистов, остальные троечники и отъявленные двоечники, но все были шустрыми, подвижными, между собой конфликтовали редко. Чаще сбивались в стаи и хулиганили на равных независимо от успеваемости. И только Ирка Щевцова была, как «отрезанный ломоть», что некоторое время многих раздражало, но со временем к ней просто привыкли и не стали обращать внимания. Она стала как неотъемлемая часть школьного интерьера, всегда на месте, молчит и не кому не мешает. Так мы и продолжали учиться из класса в класс из года в год.

Училась я неплохо, но без задоринки, мне было по прежнему скучно, поэтому временами меня заносило в компанию двоечников, с ними было как-то веселее, тем более на их фоне я была просто «профессором». Им это льстило, а меня развлекало. И тут я решила поближе познакомиться с этой странной девочкой. Как то я подсела к ней на перемене и спросила, почему она не выходит из класса в коридор, не ходит в столовую, не играет в резиночку, наконец.. Ирка молчала. Я продолжала ее расспрашивать, может у нее, что-то болит? Может, ей помощь нужна? Ирка молчала, как партизан…