Падая за тобой

Играя словами и фразами

Луиза

— Давай, Лу, ну же! Ты же можешь отбить этот мяч! — голос коллеги выбивает меня из задумчивости, но удар Роя я, конечно же, пропускаю. Беллроуз фыркает и объявляет:

— Три-ноль в мою пользу. Ты так себе теннисистка, Луиза.

Я смотрю на него и не понимаю. Как он может быть таким… нормальным, и одновременно быть собой? Эта белая рубашка, у которой он закатал рукава. Эти каштановые растрёпанные волосы почти до плеч. Расслабленная ироническая улыбка. И совершенно холодный взгляд серых глаз.

Мероприятия нашей компании Рою нужны примерно столь же сильно, как любовь, честь и совесть. Но кроме меня никто не видит этого холода, не видит, что он просто играет, и не более того. Хочется подойти к коллегам и встряхнуть их. Это же Беллроуз. Он нечестно получил место в совете директоров!

Невольно отмечаю, как похож он на актёра в высокобюджетном голливудском фильме. Только играет для нас. Для меня. Для мистера Сандерсона. И никто ничего не замечает. И даже я вынуждена подыграть:

— Пока ты учился отбивать мяч ракеткой, я изучала аналитические базы данных, — огрызнулась, но спокойным тоном. — Теперь ты умеешь играть в настольный теннис, а я проводить анализ конкурентов парой кнопок. И в чью пользу счёт?

— Посмотрим, как тебе это поможет, дорогая Лу, — ухмыляется он, и только мы вдвоём знаем, что эта фраза значит на самом деле. Я ёжусь под его взглядом, и пытаюсь выкинуть из головы неуместные мысли.

Ещё вчера я едва не выпила из бокала, который мне предложил официант на корпоративе. Странный запах насторожил, и я отказалась от напитка. А потом его едва не влили в меня силой, не оставив никаких сомнений в том, кто это был, и зачем оно ему было нужно. К счастью, у меня были хорошие отношения с охраной. К счастью, тонкое обоняние тоже не подвело.

Только у меня не было никаких доказательств. Официанта скрутили, заказчика он не выдал, а знала я только, что с того момента в мою спину всегда упирался странный растекающийся взгляд, пристальный и тяжёлый. Он словно стремился схватить меня, и не отпускать, но выражал это только лишь взглядом.

И даже сейчас. Традиционные вечерние развлечения коллег закончились на моём проигрыше в настольный теннис, и Беллроуз движется ко мне, поглядывая своими невозможными глазами.

— Давай я тебя подвезу? В качестве компенсации за проигрыш, — он ухмыляется, и говорит громко, откровенно привлекая к нам внимание. — Слышал, твоя тачка в ремонте.

Ещё бы. И точно знаешь, почему. Поморщилась, вспоминая. Стараюсь не дрожать. Но говорить об этом вслух нельзя, иначе сумасшедшей сочтут скорее меня. Это я стала замом нашего генерального, а не Рой. Он оказался всего лишь вторым, и не получил должность. А теперь ведёт себя так, словно ничего не случилось.

— Надеешься получить должность через постель, когда меня снова повысят? Зря, ты не в моём вкусе, — сама не знаю, зачем его провоцирую. Но это звучит как нормальная пикировка.

Рой смеется, хотя я вижу, как напрягаются мышцы под его рубашкой, а ноздри расширяются. И даже глаза становятся темнее. Невольные намёки на то, чего не может быть, кажется, его провоцируют, но я не могу себя затормозить. Просто не получается. Такая грязь, особенно после… впрочем, нет, я не буду думать о похоронах Мэтта. Не здесь. И не сейчас.

— Пока что я предложил всего лишь подбросить тебя до дома. Но мне нравится направление твоих мыслей, дорогая. И сколько раз ты успела представить меня на шёлковых простынях? Интересно, в твоих фантазиях я был связан? — он ухмыляется, а я закусываю губу. Я же знала, как он ко мне относится. И кто в чьём вкусе на самом деле. И всё же он это говорит, а мне нужно что-то ответить. Что-то столь же лёгкое. Что-то совсем мне не свойственное. Но слова сами прыгают на язык.

— Не выдавай желаемое за действительное, Белл. Я не вхожу в обширный круг твоих поклонниц, и твоему обществу с удовольствием предпочту такси, — я улыбаюсь, хотя на самом деле хочется отшатнуться.

Беллроуз улыбается тоже, и легко проводит рукой по моим волосам, ничуть не смущаясь того, что только что вопиюще нарушил чужое личное пространство. Некстати вспоминаю, что именно сегодня не собрала их в пучок, а просто распустила. Тело прошибает ток, в нос ударяет запах сандала и чего-то терпкого. Рой пользуется дорогим одеколоном… конечно, пользуется, это же Рой. Он всегда педантичен. И отвечает, легко отходя от меня сразу же после этого:

— Что ж, воля твоя, но мы же оба знаем, что ты непременно пожалеешь. Женщины не любят упускать ярких мужчин, — он отвешивает мне шутовской поклон, и уходит, как ни в чём ни бывало.

Пожалею. Что перешла ему дорогу. А вовсе не о том, о чём он только что сказал.