Падение и взлет.

Падение и взлет.

Когда в половине второго ночи зазвонил телефон, первой мыслью было: «Убью гада!». Я уже собирался излить в трубку весь неприятный запас моего лексикона, как услышал плачущий голос сестры. Она бормотала что-то непонятное, я тщетно пытался разобрать слова и не выдержал.
-Сара хватит рыдать! Скажи нормально, что случилось!
В трубке на минуту наступила тишина и потом слабым дрожащим голосом она ответила:
-Мэри…ее…сбила машина,- и она снова заплакала. Сонный я не сразу понял, что она сказала, но когда до меня дошло, рука обмякла, и телефон упал на пол, из динамика все еще слышался плач сестры.
Я встал с постели и начал судорожно одеваться. В голове все еще крутились слова Сары, я не мог понять как? Не хотел верить, вернее не мог поверить. Мэри моя племянница, ей семь лет, месяц назад она пошла в первый класс.  Не описать, что я почувствовал в тот момент. Сердце словно замерло, сжалось, по телу прошлась слабая дрожь. Я поднял телефон.
-Где она? Все в порядке?
-Городская больница номер пять.
Спустя полчаса я был уже там. У входа меня встретил Колин, муж Сары. Морщинки на его лице выступили сильнее, хотя он был не слишком стар, взгляд бессмысленный, пустой, словно вмиг потерял краски, губы поджаты. Он кивнул мне, развернулся и пошел по коридору. Я последовал за ним. 
В воздухе летал мрачный аромат больницы, запах безысходности и печали, слышались усталые вздохи, переполненные горечью.  Стены были фисташкового цвета, но, несмотря на это, все казалось бесцветным. Я поежился, словно от холода –это дыхание Смерти летало по коридорам, ища кого бы заморозить. На душе стало мрачнее.
Сара  сидела на скамейке, спрятав лицо в ладони, она заметно дрожала. Рядом дверь вела в  реанимацию. Колин встал у стены, ни слова не сказав, а я сел на скамейку и обнял ее за плечи. Она подняла на меня красные глаза полные слез, таких горьких, наполненных материнской болью, что у меня невольно сжалось сердце и сил хватило лишь на то, чтобы прошептать: «Все будет хорошо». Сара слабо кивнула, и слезы потекли с новой силой, она положила голову мне на плечо.
Мы молчали, и это молчание было громче любой музыки. Я не мог его вынести, оно стучало по ушам, вызывало мрачные мысли, заставляло дрожать от безысходности. Тишина, которой не наслаждаются, тишина которую еле терпишь. Я хотел закрыть уши, лишь бы ее не слышать.
Я вспоминал Мэри, ее улыбку, вспоминал ее первые шаги, слова, смех. Как бы я хотел услышать его снова! Мэри из тех девчонок, которые ни на секунду не умолкают, всегда полны энергии и буквально светятся жизнью и молодостью. Я много раз просил ее хоть минутку посидеть спокойно, но больше пяти секунд она не выдерживала: начинала вертеть головой, дрыгать ногами и в итоге вставала и снова скакала вокруг меня, мешая своей назойливостью. А что теперь? Я боялся увидеть ее безжизненно бледную лежащую на кровати  с закрытыми глазами и понять, что эта энергия, это свечение жизни покинули ее тело.  Я поежился и вздрогнул, вдруг это дыхание Смерти, и оно полетело в реанимацию?  Во мне загорелось невольное желание встать и раскрыть нараспашку все окна, чтобы оно вылетело из больницы. 
Колин стоял, опершись спиной на стену, и сжимал в руке ключи, точнее брелок, это игрушка-мышка. Мэри сделала ее в садике, вышло неряшливо, одно ухо получилось невероятно большое, а другое еле видно, глаза, казалось, вот-вот оторвутся, а шов разойдется. Но Колин держал ее так ласково, и нежно гладил большим грубым пальцем, горько улыбаясь. 
Сара продолжала плакать. Я хотел сказать ей слова утешения, но что говорят в таких ситуациях? Все обойдется? Да, она сама не устает себе это повторять. Другого на ум не приходило, и я молчал, лишь сильнее прижал ее к себе. 
За дверью реанимации послышались шаги, и в коридор вышел врач. Он грустно посмотрел на Сару,  в его глазах отразилось сочувствие, и он невольно поежился, будто чувствовал себя виноватым за то, что придется сказать. Сара сжала губы и кивнула. Врач вздохнул:
-Ваша девочка жива. Сейчас она находится под аппаратурой жизнеобеспечения и к ней нельзя. Думаю, она придет в себя в ближайшие два-три дня. Не волнуйтесь, она выживет, но есть и плохая новость,- мужчина замолчал и вытер рукой пот со лба, собираясь с духом,- Поврежден позвоночник, возможно, она никогда не сможет ходить.
Эти слова произвели неописуемый эффект на всех. Колин сильно, с горечью, ударил кулаком в стену. Сара смотрела несколько минут, не моргая, на врача, и ее глаза наполнялись слезами. Я сжал губы и опустил взгляд в пол. 
Два дня, которые Мэри пролежала в реанимации, показались пыткой для всех нас. Я через силу заставлял Сару поесть. Колин опустошил, наверно, три пачки сигарет. И выкурив одну доставал другую, мне пришлось забрать у него пачку.  Эти два дня сказались на них как двадцать лет полные мучений и боли. Ни одно перо не сможет описать боль родителей, когда их ребенок смотрит в глаза Смерти. Хочется лишь одного, отдать свою жизнь в обмен на его, чтобы он увидел свет нового дня, улыбнулся и встал с кровати. Сара выплакала все что могла, впервые вижу, чтоб у человека не осталось больше слез. Теперь она сидела и подолгу смотрела в одну точку, ее кожа побледнела, а пальцы, которые она  с силой сжимала в кулаки стали тонкими и костлявыми как у старухи.  Она не покидала больницу, все так и сидела у двери в реанимацию. На ночь ей выделили койку. Я с Колином съездил домой и собрал вещи Мэри, его тоже нельзя было оставлять одного. Нет, он не плакал, но это лишь снаружи. Находясь рядом с ним я всем телом чувствовал боль, которую испытывала каждая его клеточка. Я хотел поддержать, но не знал что сказать, поэтому молчал. Но эта тишина и полные сочувствия мои глаза были для него лишь новой причиной переживаний.  Бывало, он пристально на меня посмотрит и спросит:
-Что теперь будет?
Я лишь пожимал плечами, не в силах ответить. Я  и сам не знал, что будет. 
Спустя еще день Мэри, наконец, пришла в себя и ее перевели в стационар. Когда я приехал в больницу, я долго стоял у двери в ее палату, не решаясь зайти.  Рука держала дверную ручку, а я тщетно пытался улыбнуться, мол, все хорошо, ты выздоровеешь, все наладится. Но ничего не получалось. И как я зайду к ребенку с глазами полными жалости? И что я скажу? Все будет хорошо? Почему она должна мне поверить, если я сам себе не верю? Глубоко вздохнув, я открыл дверь и вошел в палату. Сара сидела у постели дочери и держала ее за руку. Мэри, отвернувшись от нее, грустно смотрела в окно, она не плакала, но ее глаза выражали дичайшую печаль.  Даже когда я закрыл дверь, она не повернулась, чтобы узнать, кто зашел в палату. 
-Мэри? -  она повернулась ко мне, я слабо улыбнулся,- Как ты?
Она пожала плечами и отвернулась. Сара посмотрела на меня красными глазами и ничего не сказала. Я, молча, обошел кровать и сел на край, чтобы смотреть племяннице в глаза.
-Ну, чего ты раскисла? Не век же тебе в больнице оставаться? Скоро выпишут, и все будет как раньше.
Она пристально на меня посмотрела и твердо сказала.
-Уже не будет как раньше. Я не чувствую ног.
Сара громко вздохнула. Я не знал, что на это сказать, да, Мэри и не ждала ответа, она опять уставилась в окно.
Через полчала в палату зашел Колин. Все это время мы молчали. Он держал в руках пакет, видимо, только из магазина.
-Мэри, смотри, что я купил! Язык откусишь!- бодро сказал он, но я понял, что это все напускное.
-Ты хоть взгляни,- попросила Сара и Мэри повернулась. Колин радостно поставил пакет на ее кровать и стал показывать покупки.
-Вот смотри: виноград, как ты любишь без косточек, тут еще яблоки, самые сладкие, продавец уверял, и мандаринки, посмотри какие красивые! Я еще купил шоколадку, твою любимую с орешками. А и вот смотри,- он вытащил красивую мягкую игрушку. Большой ярко желтый лев, с шикарной гривой,- Вот нажми сюда,- он протянул ее дочери, и она нехотя взяла, нажала. Лев протяжно зарычал.
-Вот, как ты и хотела. Можешь назвать его Симбой, тебе же нравится этот мультик.
-Спасибо,- кивнула Мэри и отвернулась к окну, положив игрушку рядом. Я шокировано смотрел на племянницу. И эта та девочка, которая сотню раз пересмотрела «Король лев»? Та, которая знает наизусть все слова, все движения и взгляды героев? Которая не раз доставала меня, рассказывая, что ей в нем нравится и, прося посмотреть его с ней? И сейчас она просто положила льва рядом. 
Колин от этого был подавлен. Он опустил голову и вздохнул. Глаза его снова потускнели. Он видно хотел порадовать дочку, купив игрушку, которую она долго просила, но вот как получилось. Сара подбадривающе посмотрела на мужа, но на ее глазах вновь заблестели слезы. Колен вышел из палаты, я пошел следом. 
Догнал я его на улице, когда он вновь доставал сигарету из пачки. Я встал рядом. Несколько минут мы молчали, а потом он вдруг горячо сказал:
-Убью ту тварь, что сбил ее,- он достал еще одну сигарету,- Тварь.
-А что случилось-то?
-Он ее сбил в восемь часов, она как раз возвращалась с занятий танцев. Около парка, представляешь? Хорошо хоть остановился, вызвал скорую, а потом уехал. Никто номеров не запомнил. Тварь.
Он докурил и вернулся в больницу.
Потом Мэри выписали. Она полностью поправилась, остались лишь синяки да ссадины  и… сломанный позвоночник. Ей наложили гипсовый корсет и рекомендовали долго не сидеть и не шевелиться, вообще желательно только лежать. 
В тот день Колин аккуратно вынес дочь на руках из больницы и положил на заднее сиденье машины. Всю дорогу Мэри молчала. На ее лице не было радости, как бывает у людей после выписки из больницы, одна опустошенность, усталость и безразличие. Я видел, что Сара держится из последних сил, чтобы опять не заплакать, ей надо быть сильной, ради дочери. Я в свою очередь поставил задачу во что бы то не стало вернуть Мэри снова к жизни, доказать, что есть еще ради чего улыбаться. 
Я стал частым гостем у них дома. Как нелепо, дом, наполненный детским смехом и энергией, светом улыбок и сияющих глаз вмиг стал мрачный и мертвый. Вместо тепла там летал холод. Сара старалась жить как раньше, готовила любимые блюда дочери. Колин смотрел с ней разные мультики, часто читал книги и играл. Но Мэри, казалась, лишь делает вид, что ей весело, через силу улыбается, чтобы не обидеть родителей. Один раз, когда мы были одни, она мне призналась.
-Я не хочу их расстраивать. Я вижу как им тяжело. Но я не могу, просто не могу…быть как раньше,- она отвернулась к стене, и я услышал тихие всхлипы. Бедная моя Мэри, что с ней стало? Никогда бы не подумал, что одна неприятность сможет вычерпнуть из человека всю любовь к жизни, а вон оно как получилось.
Один раз я купил билеты в зоопарк. Хоть Мэри там и часто бывала, но буквально вчера туда привезли льва, а я знал, что это ее любимое животное. Она постоянно о нем говорит и будет рада увидеть в живую. Колин как раз к тому времени купил для Мэри инвалидную коляску. Ничто не должно было помешать.
Услышав мое предложение, Сара с радостью согласилась и стала собирать дочь. Мы решили пойти все вместе. Спустя десять минут Мэри уже сидела в машине, а Колин неуклюже заталкивал коляску в багажник. И вот у него получилось, мы поехали.
Народу в зоопарке было много, все пришли посмотреть на льва. И мы пошли прямо к нему. Впервые я увидел в глазах Мэри искру и невольно улыбнулся, радуясь, что моя идея сработала. Сара катила коляску, Колин пошел к прилавку с мороженным и купил всем. День обещал быть замечательным! Я смотрел на племянницу, и мое сердце радовалось – она улыбалась, и эта улыбка  сделала счастливыми всех вокруг! Сара и Колин тоже буквально засветились изнутри, глядя на радостную, вернувшуюся к жизни дочь.
У клетки льва находилось много народу. Все хотели посмотреть на царя зверей. Нам было не подойти, не то чтобы подъехать. Сара тщетно пыталась уговорить людей нас пропустить, Мэри с каждой минутой печалилась все сильнее. Я не знал, что делать и тут какая-то женщина крикнула:
-Расступитесь! Дайте девочке-инвалиду посмотреть!
Это подействовало, люди расступились, и Сара спокойно подкатила Мэри ближе к клетке. Лев был большой, настоящий царь зверей, гордый и величественный, при одном взгляде на которого невольно появляется восхищение. На что способна природа! Он лежал на бетоне и лениво взирал на столпившихся вокруг него людей. Я улыбался и взглянул на Мэри. Она, не отрываясь, смотрела на животное и на глазах появлялись слезы. Сара испугалась и обняла дочку, но та заплакала сильнее. 
-Мэри, Мэри, ты чего?- спрашивала она, прижимая ее сильнее. Но девочка продолжала плакать и тихо попросила:
-Пойдем домой…
Сара кивнула и, взяв за ручки коляску, покатила ее на выход. 
Целый день Мэри проплакала, лежа на кровати. Она не хотела ни есть, ни пить. Родители тщетно пытались ее развеселить, а я чувствовал себя виноватым. И какой черт надоумил меня повести ее в зоопарк!? В ту минуту я себя ненавидел. 
Больше мы никуда не ездили. Мэри не хотела. Казалось, в зоопарке она потеряла последнюю искру жизни и уже не сможет оправиться. Она почти не ела. Сара как могла, подбадривала дочь, но красные уставшие глаза говорили, что по ночам она не спала, плакала. Колин каждый день выкуривал по две пачки сигарет, что уже ни я, ни кто другой не могли его остановить. А я не знал, что делать.
Однажды, когда я шел к ним в гости, у подъезда меня окликнул мужчина. Я остановился. На вид ему было около тридцати лет, черные волосы неряшливо причесанные, бегающие от волнения глаза. В руках у него был дорогой букет цветов.
-Здравствуйте. Извините, а Мэри Сантьяго здесь живет?
-Да, а что вы хотели?
Он замешкался и, опустив голову, честно ответил.
-Извиниться…
Я все понял. Это был он. Тот, кто сбил Мэри. Тот, кто забрал у нее искру жизни. Повинуясь какому-то невольному рефлексу, я замахнулся и ударил мужика в нос, тот невольно сделал шаг назад, но ничего не сказал. Из его носа потекла кровь. Остыв, я, молча, протянул ему платок.
-Вы ее отец?- спросил он, пытаясь остановить кровь.
-Нет, дядя. От отца вы бы сильнее получили.
-Понимаю. Я заслужил. Простите меня.
-Да, что уж теперь. Это вы не у меня прощения должны просить. Вы не мне жизнь сломали,- я бросил ему презрительный взгляд, мужчина, молча, кивнул.
-Можете, проводить меня?
Я колебался минуту, но потом кивнул. Мы поднялись на нужный этаж, и я нажал на звонок. Сара открыла дверь, и мы вошли в квартиру.
-А это кто?- спросила она.
-Это он.
Она на минуту растерялась, но потом резкий поток ярости и материнской боли нахлынули разом, и если бы я не встал между ними, она бы накинулась на мужика с кулаками. Тот с испугу сделал шаг назад и вжался в дверь. А схватил сестру за руки и прижал к себе. Сара вырывалась, кричала, но потом успокоилась и заплакала. Я крепче обнял ее. 
-Вы…вы…ты…поддонок,- сквозь слезы прошептала она и посмотрела на мужика испепеляющим злобным презрительным взглядом, в котором была и материнская горечь. 
-Да, я поддонок. Извините меня, я не хотел. Я случайно, -он замолчал, опустив голову, но потом поднял глаза полные сожаления и стыда и взволнованно продолжил, -Она выбежала на дорогу! Неожиданно! Я не успел остановиться! Я не хотел. Не хотел…
-Почему вы уехали?! Почем не объявлялись раньше?! Я вас посажу, поддонок.
-Я испугался. Я вызвал скорую и уехал, потому что испугался! И все это время я сидел дома и боялся. Я хотел уехать в другой город, но не смог… Совесть не дала. Я пытался заглушить ее пивом, пытался, но не смог,- обреченно сказал он,- Я не смог! Я прошу у вас прощения, и вы правы, я должен сесть в тюрьму. Только дайте мне поговорить с девочкой.
-Не смей приближаться к моей дочери! Поддонок! Уходи из моего дома и цветы забирай! Тварь!- Сара опять хотела накинуться на мужика, но я ее удержал, а он грустно посмотрел на нее, опустил голову и ушел.
Сара рассказала мужу о госте, и они пошли в полицию, составили фоторобот. Его начали искать. Будто, если он сядет, то Мэри поправится. Если бы все было так.
Прошло два дня, как я увидел его снова, но уже у своего подъезда. Он сидел на скамейке, надев капюшон и опустив голову. Я сразу его узнал и подошел. 
-Мы можем поговорить? -его глаза были наполнены грустью, а в голосе проблескивали нотки вины. Я кивнул, и мы зашли в мою квартиру. Не знаю отчего, но мне было этого мужика жаль. Я налил ему чай, и мы сели за стол.
-Могу я попросить помощи?- спросил он, опустив газа. Его взгляд постоянно метался, он смотрел на все вокруг, но только не на меня.
-В чем?
-Я хочу ее увидеть, пожалуйста. Я должен извиниться и тогда со спокойной совестью сяду. 
-Сара не подпустит тебя к Мэри,- я покачал головой.
-Дай хоть посмотреть на нее, хоть на фотографию,- попросил он и я кивнул. Достал телефон и включил ему первое попавшееся видео. Это был День Защитника Отечества. Мэри выступала на сцене, танцевала и выглядела такой счастливой. Только в танце она такая, казалось, когда она танцует она не чувствует земли под ногами, она летает. Легкая, изящная словно бабочка. Я невольно улыбнулся, на миг забыв, что этого больше не повторится. Сейчас все по-другому, крыльев у Мэри больше нет, они погибли в той злополучной аварии, и она упала.
-Красивая,- сказал мужик, я убрал телефон,- И танцует хорошо. У нее талант.
-Теперь уже нет. Ты лишил ее этого,- осуждающе сказал я, и мужик опустил голову.
-Ты прав. Никогда себе не прощу. Можно все-таки я с ней увижусь? Пожалуйста. Один раз.
-Будто это что-то изменит,- мрачно заметил я  и посмотрел на мужика,- Тебя хоть как зовут-то?
-Сергеем,- ответил он и снова попросил,- Пожалуйста.
-Ладно. Я что-нибудь придумаю.
Он поблагодарил меня, оставил свой номер и ушел. А я стал думать, как устроить им встречу? Мне было жаль Сергея. Но я понимал, что это неправильно. Я должен был его ненавидеть. Он испортил жизнь Мэри. Но в его глазах была такая неистовая горечь, сожаленье и стыд, и это не вызывало ненависти, только жалость.
Сара бы никогда не позволила им увидеться. Я ее понимаю. Поэтому я не стал ей ничего говорить, только предложил ей погулять с Мэри. 
-Тебе надо отдохнуть. Ты совсем себя измотала. Доверься мне, все будет хорошо.
Спустя десять минут упрашиваний, она согласилась, и я пошел с племянницей на улицу. Ночью шел дождь, но сейчас светило солнце. Лужи отражали его лучи и делали день еще более светлым. Мэри сидела безразлично в коляске, а я катил ее и говорил.
-Посмотри, какой день чудесный! А ты хмурая, улыбнись хотя бы. 
Мэри кивнула и фальшиво улыбнулась, у меня словно ножом провели по сердцу. Эта улыбка полностью отличалась от прежней, радостной и искренней. Уж лучше ее не видеть.  У меня пропало всякое желание говорить. 
Я прикатил Мэри в парк и набрал Сергею. Тот пришел через десять минут. В руках у него опять был дорогой букет, глаза взволнованно бегали, и он заметно дрожал. Он медленно подошел к нам и посмотрел на Мэри, не зная, что сказать. 
-Это он?- спросила девочка у меня, я кивнул, и она протянула,- Понятно.
Ее лицо не изобразило ни одной эмоции, по-прежнему бледное безразличие.
Сергей протянул ей букет и прошептал:
-Прости меня…
Мэри кивнула и взяла цветы.
-Ты на меня не сердишься?
-А смысл? Все равно ничего не исправить,- Мэри посмотрела на свои ноги и провела по ним рукой, будто убеждаясь, что и вправду ничего не исправить.
-Прости меня,- прошептал Сергей и упал на колени,- Прости, прости, прости…
Из его глаз покатились крупные мужские слезы, голос задрожал. Он взял Мэри за руки и сжал их, повторяя: «Прости, прости, прости…». Девочка грустно улыбнулась. Ее глаза заблестели, по щеке потекли слёзы. А Сергей повторял и повторял: «Прости». 
-Прости, что отнял у тебя жизнь. Прости, что из-за меня ты не сможешь больше ходить. Прости меня. Я никогда себе не прощу. Прости, Мэри!
Девочка слабо кивнула и обняла его. Она плакала. Он плакал. А я стоял рядом, держа этот паршивый букет, и все во мне кричало. Сердце неистово билось и ныло, в груди, словно горящие угли. Перед глазами поплыло, и я почувствовал, как по щеке скатилась одинокая слеза.  Я поспешил вытереть ее рукавом куртки.
-Прости,- повторил Сергей, смотря Мэри в глаза, та продолжала плакать. 
Они сидели еще десять минут. Потом Сергей встал и ушел. Мэри долго смотрела ему в след и плакала.  Я убедился, что несмотря на страх и стыд, человек в нем не умер.
Когда я привез племянницу домой, Сара, увидев красные глаза дочери, неодобрительно на меня посмотрела, и я понял, что больше гулять с Мэри она не позволит.
Прошло еще два дня. Я был у сестры в гостях. По телевизору показывали очередной мультик, но Мэри, казалось, смотрит сквозь экран.  Я думал, как ее развеселить, но в дверь вдруг позвонили. Я встал. 
Сара открыла, на пороге стоял Сергей с папкой в руках.  По телу прошлась дрожь от мысли, что я не успею ее остановить, и она накинется на мужика, но Сара была спокойна. 
-Что тебе надо?
-Вот,- он протянул ей банковскую карту и папку.
-Что это?
-Деньги и карта болезни Мэри. Я позаботился, и она сможет пройти лечение в одной хорошей клинике. Я обо всем позаботился. Договорился с врачом. Нашел деньги. Их хватит и на операцию, и на восстановление. Все будет хорошо, только простите меня.
Сара потеряла дар речи и папка выпала у нее из рук. Она подняла шокированные глаза на Сергея, в них блеснули слезы.
-Простите меня,- повторил он.
На следующий день мы поехали в больницу, которую посоветовал Сергей. Хирург осмотрел Мэри и подтвердил, что готов сделать операцию. И денег нам хватало! Сара была счастлива, и в глазах Мэри блестела надежда.  
Подготовка к операции длилась неделю. После Мэри положили на кушетку и отвезли в операционную. Все мы с тяжким сердцем смотрели, как закрываются двери, закрываются двери прежней бесцветной жизни, и краски вновь окружают нас. 
Спустя два месяца после операции Мэри первый раз встала на ноги. Это были ее вторые первые шаги, несмелые и осторожные. Колин придерживал дочку, ему выпал шанс во второй раз научить ее ходить. Все улыбались и смеялись. А Мэри громче всех, она не расстраивалась, что пока не получается, главное она вновь чувствовала ноги! Она вновь могла ходить!
Сергей в это время находился под следствием. Но как только Мэри сделали операцию, Сара забрала заявление из полиции и сказала, что претензий к нему больше не имеет. Только позднее мы узнали, что ради Мэри он продал дом, дачу и машину, буквально все, что у него было. 
На следующий день, как его выпустили, он навестил Мэри. Девочка взглянула на него полными счастья глазами, и он улыбнулся. 
Постепенно Мэри начала ходить все лучше и лучше. Сначала на костылях, потом с палочкой, а дальше сама! Каждое утро она открывала глаза и шевелила пальцами ног, улыбаясь, будто не веря, что это не сон. В ней снова забурлила энергия, желание жить и словно не было этих тяжелых бесцветных дней. Я вновь видел в ней ту непослушную неугомонную Мэри.  
Восстановление прошло успешно и Мэри, наконец, вернулась домой. Ей не терпелось снова начать заниматься танцами, но врач советовал не перенапрягать ноги, и она терпеливо ждала. Сара с Колином улыбались, видя дочку счастливую и жизнерадостную, все наладилось. 
Прошел год и вот я сижу в первом ряду. Рядом сидят счастливые родители. Концерт скоро начнется, а место рядом со мной пусто. Я оглядываюсь и вижу, как к нам бежит запыхавшийся Сергей.
-Я не опоздал? Ничего не пропустил? Фухх, на работе задержали, мчался со всех ног!
-Нет, как раз вовремя,- улыбнулась Сара.
Прозвучал гудок, говорящий о начале концерта. Занавес поднялся, и на цену выбежала Мэри. Заиграла приятная музыка, девочка широко улыбнулась зрителям, всему миру и взлетела.