Падение вверх. Хранитель

Глава 12. Слабость сердца

Volens - nоlеns.

(Boлей - нeвoлeй)

Юлька повисла на взбешённом, практически потерявшем человеческий облик Антоне, как гиря, но помогало мало, несмотря даже на то, что они были примерно в одной весовой категории. Девушка никогда, НИ-КО-ГДА, не видела своего бывшего таким. Если бы она не была так озабочена тем, как его успокоить, не досадовала на себя, что всё ему рассказала, она бы, наверное, испугалась. Наконец, покрушив немного мебель, Антон сам успокоился, сгрёб Юльку в охапку и обессиленно рухнул на диван.

- Суки!- с чувством произнёс он. Придушенная Юля сдавленно фыркнула, это был едва ли не самый мягкий эпитет, которым Антон наградил сегодня Латышева и его хозяйку. А в том, что Юльку заказала актёру именно Вэл, студенты не сомневались ни секунды.

- Ну что, капец ему...

Юля поддерживала, ловя себя на мысли, что ей хотелось бы, чтобы Антон почаще устраивал подобные истерики, если они всегда будут заканчиваться вот такими посиделками в обнимку. Юля готова была даже каждый раз подвергаться опасности и не быть уверенной, что Тим сможет ей помочь. Оно того стоило...

* * *

- Ну что, капец ему,- изрекла Ида, выслушав скупой рассказ Тима,- Интересно, как она его накажет?

- Минимум - тюрьма,- мрачно предположил Тим.

- Угу,- Ида кивнула,- Спорим, за хранение и распространение?

- Возможно. А скорее, она отнимет у него самое дорогое. Вэл - жестокий инквизитор.

- Карьеру,- предположила Ида, но ошиблась.

Айя уверяла, что Валерия Дмитриевна не сердится, и что всякое бывает. Пообещала помочь реабелитироваться и предложила выпить. Собственноручно разлила великолепный коньяк, предусмотрительно захваченный на встречу, по шарообразным бокалам. Предложила тост за удачу и первая со вкусом пригубила напиток. А потом молча задумчиво наблюдала, как популярный молодой актёр сначала по-звериному рычит и воет от невыносимой боли, огнём сжигающей его глотку, обезумев, крушит свою квартиру и наконец, обессилев, почти в агонии падает на пол, извиваясь и дрожа в страшных судорогах, и затихает.

Боль утихла так же быстро, как появилась. Максим, весь мокрый от холодного пота, не веря собственным ощущениям, приподнялся на локтях. Айя ласково улыбалась.

- Как самочувствие?- притворно-участливо спросила она. Латышев обалдело закрутил головой, пытаясь понять, где находится. От квартиры не осталось и следа. Актёр хотел было спросить, но с ужасом ощутил, что говорить больше не может. Он взвыл. Айя поморщилась.

- Фу, заткнись, сделай милость. Будь мужчиной, в конце концов!

Мужчиной Латышев отродясь не был и продолжал извиваться на грязном полу сырого подвала, но ни рук не ног актёр не чувствовал.

- Дрянь,- резюмировала демонесса, опускаясь рядом с ним на корточки,- Ну-с, приступим...

Задумчиво поводя наманикюренными пальчиками по горлу Максима, Айя с силой рванула за ворот футболку, обтягивающую торс актёра. Футболка затрещала, разорвавшись, словно какая-то ветошь. Обведя ноготком цветную татуировку на руке Латышева, Айя со вкусом впилась зубами в загорелое плечо артиста. Из горла Максима вырвался сдавленный хрип.

- Заткнись,- с аппетитом чавкая, Айя отвесила актёру оплеуху и утёрла окровавленные губки,- Жалко, что тебя целиком нельзя... М-м-м...

Со лба Максима катился крупный холодный пот. Отравленный коньяк не давал испустить дух от боли или забыться. В голове уже давно помутилось. А Айя, почти обглодав предплечье, брезгливо выплюнула кожу, украшенную татуировкой.

- Забыла,- пробормотала она, усаживаясь поудобнее,- Тебя же типа собаки съели... Значит, ручки кушать не надо... Только самое сладкое...

В лицо актёру ударил тошнотворный сладкий запах собственной крови, он ощутил самый мерзкий в своей жизни поцелуй, скользкий и развратный, а потом острые ненасытный зубы, рвущие его губы с жутким чавканием.

Никогда ещё Максиму Латышеву так не хотелось умереть. Немедленно, лишь бы не чувствовать этой боли, не ощущать запаха собственной крови, не слышать вкрадчивого голоса... Но он был ещё жив. Когда Айя не торопясь сожрала его губы, когда, борясь с искушением впиться в его горло, прокусила щёку и долго-долго пила кровь, когда, увлёкшись, она вырвала из раскрытого в беззвучном предсмертном крике рта онемевший язык. Последнее, что увидел, покосившись на своё истерзанное тело, актёр в своей жизни было то, как демонесса, словно свинья в рыхлую почву, вгрызается в его вспоротый её окровавленными зубами живот.

* * *

Отревевшись на славу, невысокая девушка беспомощно окинула взглядом туалетную комнату в поисках хоть чего-то подходящего. Чего-то, что поможет ей сбросить невообразимую тяжесть с плеч. Словно по заказу на портике проёма между одной из кабинок и "умывальней" нашлось неизвестно для чего приспособленное железное кольцо, торчавшее из стены. Отлично...

Девушка похлопала себя по бокам, словно что-то искала, потом стащила кеды, резко, нервно выдернула из низ шнурки, потуже связала их между собой и застыла перед следующим препятствием.

До кольца над дверью девушка явно не дотягивалась.

"Какая же я неудачница,- горько подумала она,- Я даже повеситься нормально не могу."

Через минуту проблема была решена. В крайней кабинке обнаружилось ведро с тряпкой, оставленные здесь уборщицей, и, встав на него, девушка наконец приладила петлю из шнурков к кольцу. Дело было практически сделано. Оставалась самая малость.

Вдруг девушке показалось неприемлимым и противным то, что последнее, что она увидит в жизни, будет не слишком чистый унитаз в общественном туалете. Осторожно переступая босыми ногами, девушка развернулась лицом к умывальникам. Теперь она видела себя, отражённую в сверкающем зеркале - зрелище показалось ей ещё более омерзительным, чем вид унитаза. Помучившись ещё немного, девушка решила закрыть глаза.