Палач

Палач

                Имя королевского Палача было известно только документам и тем, кто имел надзор за этими документами. По этим бумагам следовало платить Палачу жалование, а для этого нужно было знать, кому именно, когда и в каком размере.

                Остальные жители столицы предпочитали презирать Палача.

***

                Палач был потомственным. Как это часто водится среди династий палачей – от отца к сыну. Сначала сын помогает своему отцу, а после его смерти или после тяжелого болезни, занимает его место.

                Но у этого Палача не было детей. Он был женат, но его жена – тихая бесприданница (поэтому и пошла за него, от безысходности), умерла в агонии лихорадочного жара, не успев подарить ему наследника.

                Так Палач остался один.

                Весь город его презирал, а он силился понять: за что? Все, что делали его руки с топором, плетями, виселицей, мечом и клеймом – это исполняли. Он не выносил приговоры и не создавал законы, согласно которым приходилось все делать это с преступниками, а, между тем, с преступниками тоже нужно было же что-то делать! Кто-то был обязан карать преступление в наказание совершенному и назидание еще задуманному или витающему в воздухе.

                Палач не понимал, почему солдат, что идут в поход или возвращаются из него, встречают ликованием и цветами, хотя, очевидно ведь, что на войне солдаты убивают много и мирного, и невинного населения…

                Но они провожаются и встречаются флагами, цветами, улыбками и наградами, а Палач, карающий тех, кто преступил закон, вызывает во всех страх и отвращение, переходящее в презрение.

                Завидя его высокую худую фигуру, горожане спешили перейти на другую сторону улицы. Они не заговаривали с ним, и он перестал пытаться заговорить с ними сам, потому что прекрасно знал: его самое теплое приветствие вызывает мгновенный паралич.

                Он жил в молчании, редко общаясь только со своими помощниками, что готовили место казни и начищали топор, разбирали плети, разводили кипящую клейкую смолу для клеймения. Да еще, пожалуй, судебный представитель, что коротко передавал Палачу приговоры и список тех, кто прибудет назавтра.

                При этом судебный представитель всегда как-то мялся, был неловок и не смотрел Палачу в глаза, отделываясь коротким:

-П…примите.

                И, довольствуясь кивком и легким: «исполним», уходил, спотыкаясь, словно гнал его могильный холод.

                Палач же не ощущал никакого ледяного холода. С недавних пор он вообще ничего не ощущал.

***

                В лавках Палачу отпускали товары без денег, не глядя на его лицо и черты, опуская стыдливо глаза. так было со всеми палачами, и не было в этом удивления – люди не знали, как приведет их судьба, и пытались вымолить какую-то мягкость в своей смерти, если та придется на площадь…

                Некоторые палачи наглели с этого, брали все, что хотели и не хотели им возражать. Даже убыток не был так страшен, как то, что нужно было одернуть этого служителя смерти.

                Хозяева лавок предпочитали терпеть это унижение – так было проще! проще было не замечать, презирая под себя.

                Но этот Палач никогда не брал больше того, что ему нужно. Он приучился ходить в одни и те же лавки, в одни и те же часы, чтобы было мало покупателей да мало зевак.

                Так проходили дни.

                Палачу редко приходилось тратить деньги. Только если на лекарей, да на покупку чего-нибудь этакого, что сложно было найти в лавке.

                Так он и жил, непривязанный к деньгам, нередко забывая даже приходить за жалованием. У него не было семьи, у него не было ничего, и даже тратиться на хлеб не нужно было! Так он перестал верить в монеты, золото и серебро, ходящие по королевству…

***

                Во время казней бывало всякое. Однажды обезумевший от горя седовласый мужчина из толпы бросился к Палачу, умоляя взять его жизнь, вместо, как оказалось, сына.

                Мужчину оттащили, а через несколько дней после казни того самого сына – очень молодого, бледного, и обвинённого в воровстве, казнил Палач и скорбного оцта, который, не вынеся смерти своего дитя, напился , вступил в какую-то уличную драку и убил кого-то…

                Глаза отца были счастливыми, когда Палач заносил над его шеей топор.

***

                Или – вот. Клеймили одну крестьянку. Клеймили за то, что она, вроде бы, пыталась навести порчу на скот. Палач же чувствовал, что там на каком-то уровне была личная неприязнь, потому что крестьянка была крепкой, молодой и прекрасной. Клеймо же – хуже смерти.

                Когда твое голова слетает с плеч или тело, дрогнув, замирает в петле, ты мертв и мертв однозначно. Когда у тебя на лбу стоит клеймо – ты теряешь всякую позицию в обществе и становишься ниже и презреннее палача. Забудь о друзьях, о работе – обо всем. Выживай так, как знаешь.

                И даже закон более не поверит тебе, если ты пожалуешься на то, что кто-то наносит тебе вред или грозит…

                Палач, клеймив, не выдержал. Он вытащил из-за пазухи мешочек с серебром и пытался украдкой дать его крестьянке, но она отшатнулась от него, как от прокаженного и плюнула ему под ноги, не взяла монет. Хотя, прокаженной была в эту минуту она сама – нужно было только это осознать.

                Подбирая смятые грязные юбки, крестьянка убралась…и она не знала еще, как круто изменилась ее жизнь и все, даже самые близкие, больше не сядут с ней за один стол.

***

                Палач был профессионалом. Но, что еще более значимо – он был милосердным человеком.

                Связывая руки преступникам и преступницам, он не причинял боли, умело избегая ее. знал, как убить сразу и точно любым из предложенных методов. Знал, как облегчить смерть, применяя для этого маленькие хитрости вроде спрятанного колышка в петле виселицы, которое пропарывало шею, если удушение выходило медленным и мучительным, и многое другое, профессиональное…