Палата Смерти. Трилогия.

Палата Смерти. Трилогия.

Диалоги с умирающим.

Любовь, дружба и жизнь - три вечных понятия, что нам не подвластны.

Я попал в больницу в такой неподходящий момент: не сегодня-завтра моя жена должна была родить нашего первенца. Были некоторые осложнения, поэтому причин волноваться было предостаточно.

- Да, милая. Со мной всё в порядке, ты только не волнуйся, тебе сейчас нельзя. Ничего страшного, врачи сказали через недельку отпустят, - допрос жены всё никак не прекращался, в последнее время она стала очень любопытной. - Всё, дорогая, давай. Ко мне врач пришёл, - вру, - потом перезвоню.

- Что? Жена беспокоится? - полушутя спросил старик на соседней койке. Не знаю, что у него за диагноз, но глаза были впалыми, лицо бледным, а губы крепко сжаты.

- Да, ей рожать скоро, а я вот, - развёл я руками. Старичок ухмыльнулся.

- Я тоже помню свою. Эх, Анна Ильинична, женщина, - выделил он последнее слово. Наверное, она для него многое значила. - После войны мы встретились, красавица на деревне! - сказывал он, мечтательно глядя в потолок.

- Семьдесят лет прожили душа в душу, - продолжал свой рассказ сосед по палате, - мы любили друг друга. Так нежно и тихо. Мы не кричали о своей любви всему миру, как это любит делать современная молодежь. Мне было достаточно того, что она любит меня. Я ни на секунду не сомневался в ней, ведь любовь и доверие - родственные понятия. Одно невозможно без другого.

Я давал ей всего себя, не требуя ничего взамен, ведь любовь - это прежде всего отдавать.

- Но разве не погибнет любовь одного человека, разве любящий человек не будет страдать от односторонней любви?

- О, нет! Если ты любишь, тебе достаточно только лишь того, что предмет обажания есть, достаточно чувств и эмоций, которое дарит лишь существование это человека. - Руки его были сцеплены, а брови сдвинуты. Задумавшись, он продолжил, - однако, ты тоже прав. Прав по-своему, односторонняя любовь может и убить, если человек вовремя не вылечится.

- Говорят, что время лечит. Вы так же считаете? – Да, я много раз слышал эту фразу, но никак не мог понять.

- Хмм. Я бы так не сказал. Вылечить душевные раны могут лишь настоящие чувства и эмоции, а благодаря времени мы лишь привыкаем к этой боли, не излечившись вовсе.

- А что есть красота? - Я приподнялся на подушках, задав следующий вопрос, что волнует меня уже многие годы.

- А что есть красота? - повторил он мой вопрос на свой манер. - Это огонь, мерцающий в сосуде. Можно я продолжу рассказ об Анечке? - Я кивнул. - Я не задавал себе вопрос: " Почему я с ней? Почему люблю?" Я просто любил её, любил её всю: шелковистые волосы, блестящие глаза, её грубый носик и мягкие губы. Даже когда она постарела, я не переставал любоваться ею.

***

-А что вы скажете на счёт дружбы? - Беседовать с этим старичком оказалось очень увлекательно.

- О! О ней, как о любви, можно говорить вечность. Некоторые считают, что дружба - это вид любви. А вообще, дружба зарождается моментально и так же моментально может погибнуть под гнётом недоверия. Очень важно уметь доверять друг другу, при этом не теряя бдительность. Был у меня друг, - вновь начал копаться сосед по палате в воспоминаниях, я это заметил по его сдвинутым бровям. - В девяностые мы с ним сильно поссорились, и только недавно я узнал, что он был невиновен. - Он посмотрел на меня, в его глазах читалось отчаяние, от этого взгляда хотелось уйти, убежать, лишь бы не видеть, как мучается этот человек.

-Понимаешь, я подумал, что он обманул меня, конечно, он всё отрицал, однако чувство обиды взяло вверх. Я перестал ему доверять и дружба рассыпалась. А где-то полгода назад мне рассказали все подробности той ситуации, я понял как сильно ошибался. Но уже поздно. Мой друг умер. Смотри, и ты не опоздай.

***

На следующий день старику стало плохо, он задыхался, а лицо покраснело. Его всего колотило как от электрического заряда. Было страшно на это смотреть. Смотреть как борятся два вечных понятия: жизнь и смерть.

Сегодня победило первое, но никто не знает, что ждёт тебя завтра.

Врачи помогли ему, через полчаса он пришёл в себя. Я спросил, всё ли у него в порядке.

- Пять лет назад меня Анечка оставила, наверное, забрать к себе хочет. - Неожиданно сказал он.

-Да вы что! Не говорите так, вы обязательно поправитесь.

- Эх! - Махнул старик рукой. - Ужели захочу я жить опять,

Чтобы душой по-прежнему страдать

И столько же любить?

Всесильный бог,

Ты знал: я долее терпеть не мог. - Руки его тряслись, из глаз капали слёзы. - Пускай меня обхватит целый ад,

Пусть буду мучиться, я рад, я рад,

Хотя бы вдвое против прошлых дней,

Но только дальше, дальше от людей. - Он так выразительно, так чувственно прочитал эти стихи, что по мне прошёлся холодок, а кожа покрылась мурашками.

- Это Лермонтов. - глухо сказал он в стену. Руки всё также тряслись. - Понимаешь, сынок, - говорил он, глядя мне в глаза, - я устал от этой бренной жизни, никогда не думал, что скажу это, но я не хочу жить! Понимаешь, это существование мне только в тягость, - сказал, указывая на трубки и пикающее устройство. - Всё вокруг такое ненастоящее, даже люди. Каждый думает о себе, о своей выгоде, о своих чувствах, никто не хочет взглянуть на ближнего, посмотреть, а вдруг, он болен, а вдруг ему одиноко, но нет, каждый думает о себе. - Старик взглянул на свои трясущиеся руки, на которые капали слёзы отчаяния.