Память.

Память.

Папа умер, когда мне было шесть. Я плохо помню тот день… Вспоминаю только, что в квартире словно выключили свет: всё стало тусклым и безжизненным. И помню, как ходили, тихо перешептываясь, из комнаты в комнату чёрные, как тени, женщины.

Заживало долго… Но со временем в доме стало светлей. И в жизни тоже…Постепенно я перестала просыпаться по ночам от сдержанных рыданий мамы. И она даже стала улыбаться. Как раньше.

…Шли годы. Папины черты стали стираться. Замолк его голос, побледнели воспоминания, и я уже с трудом представляла его лицо. О нём напоминало только чёрно-белое фото на маминой тумбочке. Там папа навечно остался смотреть на нас с прищуром и красивыми ямочками на щеках.

А еще в годовщину смерти мама всегда перебирала шкаф, куда сложила его вещи. Их было много. Они были утрамбованы и аккуратно свёрнуты между собой.

И вот каждую весну мама делала там приборку. Она аккуратно доставала папины рубашки и бельё, старательно разглаживала их руками. Потом сворачивала и клала обратно. Затем доставала коробку с его часами, ручками и ещё кучей разных мелочей. Иногда она при этом что-то рассказывала о папе. То, что я уже много раз слышала…Но чаще молча плакала. И слезы крупными каплями стекали у неё по покрасневшему носу.

Если вначале я относилась к этой традиции уважительно и даже торжественно, то со временем она меня стала раздражать. Зачем? Зачем так себя истязать? Ведь ничего не вернуть! Я задавала этот вопрос матери , но она только грустно улыбалась в ответ. И в новую весну всё повторялось…

В конце концов, я смирилась… Закончила школу, уехала в институт.

…В ту весну мама сильно заболела. Я взяла в деканате выходные и поехала к ней…

Мама лежала бледная, пригвожденная к подушке гриппом. И я с радостью стала ухаживать за ней, так, как она за мной в детстве. Мы разговаривали до самых потёмок , смеялись… Она заснула, и я, подоткнув ей одеяло, тоже пошла спать.

Проснулась рано утром от грохота. Вскочила, понеслась к матери… Она упала, когда шла к отцовском у шкафу. Сегодня была его очередная годовщина. Я помогла ей подняться, посадила на кровать и сердито сказала:

-Что же ты делаешь? Тебе же нельзя вставать. Ну раз ты так сильно хочешь, давай…давай я переберу его вещи в этот раз… Дурацкий ненужный ритуал…

И я зло рванула дверцы шкафа…На меня с верхней полки повалились старые папины свитера. Я инстинктивно закрыла глаза и вдруг…. почувствовала его запах…Папиной туалетной воды, перемешанной с запахом солярки…Запах его рук…И его самого…. И он схватил меня под мышки и закружил, как всегда делал после работы…Услышала его шепот, в самое ухо, когда он щекотал мне щеку своими волосами: «Где тут самая красивая девочка на свете? » И я увидела его лицо. Близко-близко…Так, словно мы расстались только сегодня утром…

Память накатила, накрыла волной, оглушила и унесла…. Ноги не держали, я осела, уткнулась в папин свитер, и стала вытирать им слёзы, судорожно пытаясь уловить исчезающий запах. Схватить, запомнить этот шлейф, панически боясь, что ещё чуть-чуть и я потеряю его теперь навсегда...