Paralyzed

Paralyzed

      Как ни крути, а всегда остаётся что-то, о чём никогда не задумываешься, пока это не произойдёт с тобой. Нечто, после столкновения с чем ничто уже не будет прежним. И встреча эта будет по ощущениям сравнима с поцелуем щеки об асфальт.
      Словно парализованная заклинанием «остолбеней», Гермиона не могла отвести взгляда от длинных изящных пальцев, накрывших её ладонь. Бледные и тонкие, точно высеченные из мрамора умелой рукой мастера эпохи Ренессанса, они оказались на удивление тёплыми.
— С ума сойти. Гермиона Грейнджер, самая талантливая ведьма столетия, обескуражена простым прикосновением руки. Знал бы, что тебя так легко обезвредить, воспользовался бы этим приёмом раньше, — усмехнулся Драко, любуясь озадаченным выражением лица выпускницы Гриффиндора. Бархатный тон, нарушивший неловкую тишину, подействовал отрезвляюще на сознание Гермионы, и та наконец отвлеклась от созерцания малфоевских пальцев. Впервые за всю историю их знакомства она не нашла, что сказать в ответ. Совершенно сбитая с толку и смущённая своей реакцией, Грейнджер не проронила ни слова, попросту подняв глаза и уставившись на Малфоя. До этой самой минуты одна лишь мысль о прикосновении слизеринца заставляла содрогнуться от отвращения. Но вот они стоят бок о бок, его пальцы согревают её замёрзшие, и у Гермионы нет ни малейшего желания одёрнуть руку.
      Все эти годы единственным способом взаимодействия между ними были слова, ядовитые и холодные, порой колющие и режущие не хуже «сектумсемпра». Глядя на Малфоя, Гермиона привыкла видеть в нём воплощение символа Слизерина — изворотливого и хитрого, тем не менее величавого и смертельно опасного змея. Ведьма не сомневалась, что если подойти слишком близко, то в ту же секунду можно попрощаться с жизнью. И вот, кажется, она сама попалась в ловушку, обездвиженная ядом змея-искусителя. Даже взгляд Драко Малфоя, по мнению Грейнджер, определённо обладал какими-то гипнотическими свойствами.
— Просто поразительно… — не выдержав, тихо засмеялся Малфой. — Грейнджер, так долго пялиться — это просто неприлично.
      Разворачивающаяся перед глазами Драко картина несомненно забавляла: вот уже несколько минут Гермиона стояла и молча рассматривала его, как экспонат в музее.
— Что?.. Я… я не пялюсь, — возмутилась девушка, вскинув брови вверх и поспешив перевести взгляд на вид, открывающийся с балкона. В ответ снова раздался приглушённый грудной смех. В лёгких Гермионы будто вспыхнули искры, обжигая изнутри. — Что смешного? Это какие-то чары?
— Кажется, магглы называют это обаянием, — губы Малфоя растянулись в самодовольной улыбке, на которой тут же сосредоточился полный замешательства взгляд гриффиндорки, вновь погрузившейся в активный мыслительный процесс. О, Драко многое бы отдал за возможность хотя бы на минуту заглянуть в эту буйную очаровательную голову, прекрасно понимая, что легилименция в этом деле ему не помощница — Гермиона с лёгкостью пресечёт любую попытку проникновения в чертоги её разума, не поленившись надрать задницу в ответ.
      Щёки Грейнджер пылали, как и её раскалённый мозг, мысли в котором разгонялись со сверхзвуковой скоростью и врезались в стенки черепа. «Уму непостижимо! Драко Малфой и обаяние? Нет-нет, здесь что-то не так. Кто-то выпил оборотное зелье и предстал в его облике, не иначе…» — Гермиона была уверена, что знает этого заносчивого засранца, как облупленного, и просто не могла поверить в то, что такой, как он, внезапно решил снизойти до прикосновения к маглорождённой.
— Дай угадаю, занята поиском подвоха? — облокотившись о перила, Малфой терпеливо продолжал наблюдать за девушкой.
— С чего ты взял? — Гермиона с опаской посмотрела на беловласого, не мог же он так беспрепятственно и незаметно забраться в её голову.
— У тебя это на лбу написано, — хмыкнул, сверкнув глазами Драко.
— Ничего не понимаю, ты не можешь…
— Вообще-то могу, — прервав на полуслове, Малфой сделал шаг вперёд, приблизившись к Гермионе и мягко обхватив пальцами её запястье. Ведьма почувствовала, как её сердце заколотилось, ускорив ритм, и эту пульсацию можно было ощутить даже в кончиках пальцев.
— Ты даже не дал мне договорить! — возмущённо воскликнула гриффиндорка.
— Послушай, я знаю, о чём ты думаешь. Что Драко Малфою, которого ты знала все эти годы, такое поведение не свойственно. Однако, учти: твоё представление обо мне устарело лет так на пять, — Драко снова ухмылялся, глядя на девушку сверху вниз, и как только та приоткрыла рот, чтобы выпалить ответное словцо, продолжил: — И не смей отрицать, что тебе это нравится. Я всё вижу.
— Люди редко меняются. Но вынуждена признать: в твоём случае перемены очевидны. Не припомню, чтобы ранее ты обладал подобной проницательностью, — после недолгой паузы заключила Грейнджер.
      Как минимум внешний облик Малфоя и вправду претерпел некоторые изменения: некогда идеально уложенные волосы сейчас пребывали в творческом беспорядке, черты лица заострились, а в уголках глаз прорисовались кисточки морщин. Заглянуть в серые, как сталь, глаза Драко было чем-то сродни прыжку в прорубь — их холод, как бы это противоречиво ни звучало, мог обжечь. Но сейчас Гермиона ничуть не жалела о только что совершённом «прыжке», благодаря которому она наконец-то смогла рассмотреть кардинальнейшую из перемен: сейчас потомок Малфоев был преисполнен собственным достоинством, уверенностью и спокойствием. От прежнего рьяного желания получить признание не осталось и следа, было очень похоже на то, что вся зависимость от авторитетного мнения упокоилась где-то в прошлом. Несомненно слизеринец всё так же был очарователен в своей невыносимости, но, казалось, что на этом для Грейнджер заканчивались все известные переменные, а дальше следовало лишь новое и неизведанное, так пугающее своей непредсказуемостью.
      Терпеливый получает больше — в этом Драко не сомневался, а в случае с Гермионой стоило быть ещё и предельно осторожным. Но любопытство увлечённо продолжало щекотать воображение, побуждая к несанкционированным действиям. И вот он делает ещё один шаг навстречу, увлекая ничего не подозревающую девушку в спонтанный поцелуй. В голове Грейнджер словно произошло короткое замыкание: один миг — и вихрь мыслей остановился, рассыпавшись в пыль, в сознании вдруг воцарилась тишина. Пульсирующее тепло от соприкосновения губ волнами разошлось по всему телу, вызывая табун мелких мурашек. К ещё большему изумлению и без того оторопевшей от происходящего ведьмы Малфой прервал поцелуй так же неожиданно, как и начал его.
— Слова — отнюдь не единственный возможный способ взаимодействия между нами, Грейнджер. И этот поцелуй — прямое тому подтверждение. Подумай об этом на досуге, — произнёс волшебник и улыбнулся, после чего в одно мгновение обратился в чёрный дым и исчез, снова.
<..>