Pater Noster

Pater Noster

Pater noster

Густые, серые клубы дыма уносились в хмурое поднебесье, разнося по округе чёрный пепел и гарь. Люди, привязанные к столбам, которые, потрескивая, лизало пламя огня, уже не шевелились. Лишь мгновение назад оборвался последний вопль одной из ведьм, отголоски которого, казалось, ещё блуждали в тесных, грязных закоулках маленького городка Альтдорф.                                                     Неожиданный порыв ветра пронёсся на площадью, заставив костры довольно загудеть, увлеченных своей страшной трапезой. Зола и пепел взметнулись, и толпа отпрянула, кто крестясь, а кто и отплевываясь.  

Комиссар подал знак своим людям, и, сощурив уже утратившие былую зоркость глаза, придирчиво осмотрел казнённых, пытаясь предвидеть «внезапное воскресение». Но по всему этого  не могло произойти, тела достаточно обуглены, лопнувшая кожа висела клочками — точно старые лохмотья, кровь давно не шипела, свернувшись.  Грешники уже мало напоминали людей, скорее тушу на вертеле, да и «аромат» был соответствующий. Люди комиссара в простой, неприметной одежде направились поближе к отплевывающим — дьявол своих помечает, проверить не помешает.                                                

Проводив их взглядом, комиссар перенес свое внимание на худого как жердь, местного диакона, широкими шагами расхаживающего вокруг костров, и, несмотря на жар, вещавший слово Божие. Рукой, напоминавшей сухую, кривую ветвь, указывая на ведьм, до брызжущей слюны, упрашивал он Господа смилостивиться над душами заблудших детей, и принять их в царствие свое, дабы узрели они то, что хотели потерять навеки. В это мгновение одна из сожжённых оторвалась от столба и упала под ноги диакону. Тут же осенив себя крестом, он возвёл руки к небесам , благодаря Всевышнего за то, что услышал его скромную мольбу, и простил ведьму, которая после смерти покорилась воле Его. Толпа загалдела, заколыхалась серой массой, тут и там выскакивали головы любопытных, каждый хотел лицезреть прощение Господне.                                  

 — Какие интересные у вас проповедники, — чуть слышно промолвил Комиссар стоящему подле него мужчине, — кто этот слуга божий?                                                                                        

 — Это есть диакон Доминик, — маленькие глазки на оплывшем лице подобострастно впились в лицо комиссара, отыскивая на нем проблеск случайных эмоций, (одобрительный взгляд помог ему закончить) — смею заметить, по силе духа и проповеди он превосходит многих святейших особ, да простит отец наш всевышний подобную дерзость мою, но истинно говорю, Доминик истинный пример для подражания.

— Всевышний нечасто посылает нам таких сподвижников, скорее наоборот, всё чаще ряды святой церкви подвергаются тлену и распаду, поедающему души, умы и поступки слуг его, — нахмурился комиссар.

— Правда ваша, истинно воля божья, занесла вас в наш городок, ибо все мы не без греха. Истинно. — Пухлые губы говорившего искривились в скорбной гримасе.                                                       

На площади, двое стражников попытались алебардами затолкнуть выпавший труп обратно в костёр, но худой диакон, сверкая очами, буквально набросился на них, потрясая крестом и оглашая, что эта грешница будет предана земле, ибо каждый кто раскается, всегда сможет вернутся в лоно святой матери нашей, церкви.                                                                                        

Стоявшая рядом дородная баба, от которой нещадно несло кислым потом, очевидно не подозревая, что её могут подслушать, промолвила своей товарке, что мол, Маркетта, хоть и ведьмой оказалась, но худого никому не делала, видимо от этого сжалился Господь над её душой.  Та кивнула в ответ, перекрестилась, и на миг обернувшись, пустыми как у рыбы глазами, поглядела на комиссара. Отсутствие подозрительности и простота этих женщин, порадовала его душу. Один из уголков, сухих и тонких губ слегка искривился. Конрад фон Нойманн, уважаемый комиссар церковного суда, ревнитель святой церкви, в прошлом декан Кельнского университета, а теперь один из известных инквизиторов германии, поглубже надвинул капюшон, надежно скрывающий тонзуру и, никем не узнанный, побрел прочь. Следом за ним поспешил его собеседник, приор Йохан, временный глава общества церковного суда в Альтдорфе. Оставшимся немногочисленным людям комиссара предназначалось внимательно слушать и всё запоминать. В этом городке им предстояло много работы.