Паж и его королева

Пролог

Книга основана на реальных событиях. Имена изменены. Все совпадения случайны.

Пусть земля тебе будет пухом, друг

Пролог

В подъезде не горел свет. Глухарь быстро поднялся на третий этаж. У самой двери он остановился и замер – этажом ниже послышался собачий лай. Рисковать не имело смысла: здесь его вряд ли кто заметит, а шум открывающейся двери услышат наверняка. 

- Найда, тише, - раздраженный мужской голос пресек на корню радостный визг собаки.

Вот что значит воспитание. Собака сдавленно тявкнула два раза и затихла. Не знай Глухарь, что Найда – здоровая немецкая овчарка, сейчас непременно бы решил, что на прогулку выводят таксу.

- Говорил тебе, не подбирай всякую гадость. Возись теперь с тобой всю ночь…

Глухарь прослушал лекцию о недостойном поведении породистой собаки до конца. Вплоть до того момента, как щелкнул замок входной двери. Лишь потом он вынул ключ, открыл дверь и бесшумно вошел в квартиру.

Несколько минут он постоял в прихожей, переводя дыхание. Чужая квартира встретила его приглушенным урчанием холодильника. Глухарь шумно вдохнул незнакомый, но за последнее время ставший привычным запах, и совершенно успокоился.

Уже надевая бахилы на грязные кроссовки, он снова подумал о том, что стал бы делать, окажись в квартире ее хозяйка. И  всякий раз воображение, кроме панического бегства, не предлагало иного. Хотя сейчас – Глухарь даже на мгновенье остановился на полпути в гостиную – где-то на задворках сознания мелькнула мысль о том, что можно применить и насильственный метод. Например, вот та маленькая табуретка, словно нарочно стоявшая возле самой двери, идеально подходила для того, чтобы нанести короткий, но точный удар по голове. И уж потом, пользуясь тем, что хозяйка в отключке,  не спеша покинуть негостеприимную квартиру…

Он назвал квартиру негостеприимной? Грех жаловаться. Такой она показалась ему лишь однажды. Когда с трудом унимая бьющееся от волнения сердце, он в первый раз воспользовался ключами, случайно оказавшимися у него.

Глухарь включил фонарик, чтобы не наткнуться в темноте на журнальный столик – хозяйка имела привычку постоянно переставлять его с места на место. Луч света выхватил из темноты женские тапочки у дивана, небрежно брошенный на подлокотник кресла шелковый халат. Еще следует сказать спасибо хозяйке за то, что не разбрасывала, где попало, нижнее белье. Глухарь брезгливо поморщился  и тут же забыл об этом. В комнате тонко, едва уловимо пахло парфюмом.

В углу гостиной, у самого окна застыл интересующий Глухаря монстр. По-другому назвать огромные напольные часы с кукушкой, язык не поворачивался. Часы стояли. Давно. И, насколько знал Глухарь, они были дороги хозяйке как память о погибшем муже. Это могло означать только одно: избавляться от них в ближайшее время она не собиралась.

Глухарь забрался на табуретку и привычно откинул крышку часов. Там, в глубине скрывалась миниатюрная видеокамера. Крохотный глазок, чуть меньше булавочной головки был выведен в окошко, за которым скрывалась кукушка. Поменяв блок питания, Глухарь облегченно вздохнул. Теперь в ближайшую неделю можно не волноваться. Вернув крышку на место, Глухарь спрыгнул на ковер и отставил в сторону табуретку.  Вот так – чуть левее. Кто знает, какие мелочи способна запомнить женщина? К тому же, живущая одна.

Глухарь доставал из кармана связку ключей, как вдруг накатило: мучительно, до мгновенно сбившегося дыхания захотелось остаться в чужой квартире до утра. И понадобилось время, чтобы взять себя в руки и заставить открыть дверь.

На улице, подставив разгоряченное лицо под крупные хлопья снега, Глухарь недоумевал: нервы, быть может? Скорее всего, нервы. Поживи целый год в таком напряжении – еще не то почудится.